Куноичи (СИ) - Лавгуд Виктория. Страница 19

Губы сошлись в такую тонкую линию, что совсем потеряли цвет. Сабрина сжала кулаки, тогда как Тен-Тен беспечно улыбалась, прямо смотря на не свою подружку. Страшила сверху принялся медленно водить плечами и тазом, как охотящийся кот.

— Так что, Сабринчик? Любишь, когда тебя оскорбляют, значит? Как скучно.

— Зачем ты это делаешь?!

Сабрина сделала агрессивный шаг вперёд и махнула рукой, словно пытаясь через весь класс дотянуться до насмехающейся над ней Хлои. В этот же миг все три жёлтых глаза Страшилы сконцентрировались на источнике звука, и монстр прыгнул, вытягивая вперёд антропоморфные руки с бесполезными ногтями.

Тен-Тен хмыкнула. Улыбка переросла в кривую ухмылку, пальцы в мгновение подтянули нож, и вот уже сталь вырывается из её рук. Белой вспышкой лезвие мелькнуло за долю секунды до вопля, полного ярости и боли.

Как Тен-Тен и хотела, нож срезал добрую треть от гибкого и опасного хвоста. Разрез вышел грязным, лезвие больше рвало из-за силы броска, чем легко проходило через плоть. Кости не было. Страшила взвыл, закрутился на месте. Из обрубка хвоста во все стороны хлестала тёмно-фиолетовая кровь, быстро застывающая в воздухе.

Сабрина смотрела на это бешенство остановившимися зрачками. Тен-Тен спрыгнула со стола и кинулась к рыжей, схватила её за руку, оттащила от шкафов. Вовремя: беснующийся Страшила бросился вон из класса, с удручающей лёгкостью снеся не только все преграды, но и часть бетонной стены.

Сабрина медленно повернула голову к Хлое. Возле глаз у рыжей выступили тёмно-синие вены, лицо было бледным, как посмертная маска, а зрачки превратились в две крошечных точки. Очки только чудом держались на кончике носа, а на лбу блестели капли пота — уже не от физической нагрузки, а от страха.

Тен-Тен отпустила руку рыжей и подошла к обломкам мебели. Среди них валялся нож, уже не пригодный к бою: кровь Страшилы, застывшая на лезвии, превратила хоть какое-то оружие в тупую биту. Мысленно поблагодарив нож за недолгую службу, Тен-Тен через пролом вышла в коридор, и только после этого обернулась на Сабрину.

— Ты идёшь или останешься здесь дожидаться его?

— Кого — «его»?

Хлоя бы на этом месте закатила глаза и фыркнула. Или же, что более вероятно, попыталась убежать от места происшествия, захлёбываясь собственным ужасом и слезами.

Тен-Тен продолжила смотреть на Сабрину спокойствием голубых озёр.

— Не знаю, своего любовника?

— Кого?..

— Слишком взросло, да? — едва слышно пробормотала Такахаши. — Страшилу, Сабрина. Ты останешься ждать Страшилу?

— Что? Нет! Ни за что!

Она с такой прытью поспешила пройти через обломки мебели, что Тен-Тен даже не успела ничего сказать. Зато Такахаши с печальной чёткостью видела, как неосторожная рыжая задела один из остовов изуродованного Страшилой шкафа, и удерживаемые им полки под весом уцелевших книг прогнулись вниз.

Следом за ними по наклонной линии съехала какая-то награда. Не важно, за что она была получена; важно то, что её острая грань вошла в голову Сабрины с удручающей лёгкостью.

Рыжая даже не поняла что произошло. Мгновенная её смерть была, пожалуй, даже безболезненной. Девушка сделала по инерции ещё два шага, прежде чем рухнуть к ногам Тен-Тен. Награда при этом выскользнула из головы и тяжело упала рядом.

Тен-Тен поморщилась, глядя на обнажившуюся розовость. Дыра в голове Сабрины быстро наполнилась кровью, которая потекла по полу.

— Вот же…. блядство.

Смерть Сабрины была крайне неудобна хотя бы потому, что Тен-Тен пришлось бы изображать скорбь. Конечно, на самом деле она не испытывала по этому поводу никаких эмоций, кроме лёгкого раздражения и досады; но ей пришлось бы продумывать, как на исчезновение рыжей отреагировала бы настоящая Хлоя!

Пока не натекло много крови, Тен-Тен аккуратно подняла тело Сабрины и отволокла его обратно в класс. Скинув труп у ближайшей стены, Такахаши покачала головой: какая жалость, пресвятые духи. Такая молодая… И Тен-Тен не узнала, кто стоял за рыжей в отравлении Хлои.

Так и не начавшиеся размышления прервал громкий голос. Такой же Тен-Тен слышала по телевизору в репортаже об акумах; что удивительно, этот голос совсем не был похож на чуть визгливое звучание Маринетт. Может быть, магия этого мира сглаживала недостатки её обладателей?

— Нам нечего бояться, ребята! Страшила растёт от нашего страха, так давайте покажем ей, что мы не будем её кормить!

Тен-Тен потёрла запястье ведущей руки. При метании ножа оно перенапряглось и теперь отдавало слабой болью. Ничего страшного, просто немного неприятно.

Она осторожно выбралась из класса и зашвырнула внутрь награду-убийцу. Пятно крови, оставшееся на полу, Тен-Тен прикрыла одной из крупных досок. После она посмотрела на свои ногти и устало вздохнула: красивый маникюр окончательно умер.

Прямо как Сабрина.

Что за неудачный день. Если бы Тен-Тен могла, она бы поныла в духе Шикамару о том, как она устала и как ей всё надоело. Правда, её позитивный учитель долгие годы отучал Такахаши от любого проявления уныния, так что во время нытья Тен-Тен чувствовала бы себя крайне некомфортно.

Она пошла на голос Маринетт в красном, невольно оглядываясь по сторонам. Учитывая, что Тен-Тен отхватила Страшиле часть хвоста, вряд ли монстр настроен добродушно. У него теперь не было основного оружия для нападения, но всё ещё оставались сильные руки, которыми было бы удобно рвать людей на части.

Ледибаг, Кот Нуар и остаток учеников оказались в тёмном зале. Светильники и окна были заплёваны знакомой фиолетовой жижей, по полу и по стенам располагались коконы, больше похожие на невылупившиеся яйца. Тен-Тен быстро огляделась, прикидывая, куда можно спрятаться. Несмотря на наличие большого количества коконов, в основном пространство оказалось открытым.

И прямо посреди этого открытого пространства стояли герои и детишки. Ками-сама, что за дурость! Ведь даже гражданские должны понимать, что показывать себя так чудовищу — затея попросту идиотская!

Нино, кстати, продолжал смотреть на мир через камеру. Удивительно, как его Страшила не сожрал первым — саму Тен-Тен его поведение в опасной ситуации просто вымораживало. У парня что, проблемы с инстинктом самосохранения? Или же Ледибаг с её чудесами и воскрешением так разбаловала здешних людей, что они уже не ценят собственные жизни?

В мире Тен-Тен было воскрешение. И плата за него тоже была: один возвращается — один уходит. Это было правильно. Здесь же получалось так, что любые проблемы, что принесут монстры, могут быть решены одним выкриком Ледибаг. «Чудесное исцеление» — и рой божьих коровок вернёт всё на свои места.

От этого голова шла кругом. И не только у Тен-Тен. Судя по тому, что она видела, дети слишком привыкли к восстановлению и не видели в монстрах монстров. Не понимали его опасности, не осознавали риска для собственных жизней. Какой смысл беспокоиться, если Ледибаг всё вернёт на свои места?

Как же это… печально.

Тен-Тен прошла за коконами, не попадаясь на глаза детям и не обнаруживая своего присутствия. Тело сопротивлялось мягкому шагу, от скрытной позы болела спина и шея. Такахаши отстранилась от этих ощущений, продолжая пробираться в самый тёмный угол.

Она слышала оттуда плач. Почему же его не замечали другие?

Коконы, мимо которых она проходила, оказались заполнены. Внутри сидели отставшие от группы детишки. Вполне в сознании, кстати, из-за чего Тен-Тен передёрнуло: а что, если Страшила, как водяные ящеры, любит тухлое мясо? Или, как паук, переваривает своих жертв в коконе до полной жидкости?

Или же в этих яйцах обычные дети должны были переродиться в таких же монстров, какой стала пухляшка Милен?

В любом случае, Тен-Тен не ожидала ничего хорошего. И она считала, что смотрит на мир глазами реалиста. Иные среди шиноби не доживали до девяносто семи.

Зал был не таким уж и большим, однако, чтобы не попасться на глаза детям, Тен-Тен пришлось проявлять осторожность и двигаться медленно. Ей не хотелось объясняться с подростками, изображать из себя Хлою, истерить или ещё что-то. А ещё ей не хотелось говорить про Сабрину и объяснять, откуда на груди появилось небольшое кровавое пятно.