Сердце Хейла (СИ) - "Lieber spitz". Страница 18

Они не вспоминали этот случай. А Питер всегда изображал крайнюю степень забывчивости насчет торжественного обещания Стайлза хранить ему верность.

Но как-то раз, обнимая мальчишку за стойкой бара, накачанный легкой веселящей дурью, Питер всунул в руку Стайлза горсть презервативов:

- Будь в безопасности, Стайлз. Всегда, – сказал серьезно, даже просяще и тут же подтолкнул в спину: – Иди, найди кого-нибудь, потрахайся с ним...

- Я больше ни с кем не хочу трахаться, – жалобно прошептал Стайлз, сопротивляясь изо всех сил желанию уткнуться в сильную загорелую шею носом. – Только с тобой.

Но Питер легонько оттолкнул от себя мальчишку – не сегодня, солнышко. Сегодня я не в настроении...

Не в настроении Питер был на редкость... редко. Никогда.

Стайлз, прикидывая его возраст, о чем разговоров Хейл совсем не любил, думал, что это – магия; дарованный богами жаркий, испепеляющий всё темперамент настоящего южанина, неиссякающий запас зноя, текущего в венах, который и побуждает Питера желать, желать, желать... Желать секса настолько непрерывного, что зарождались иногда у Стайлза сомнения в природе этого вечно голодного либидо.

Каясь уже в процессе обыска, который Стайлз устроил как-то в квартире Хейла, с упорством выискивая улики, он ужасно боялся, что найдет-таки голубенькие пилюльки, с ходу превращающие Питера Хейла в простого смертного. И пилюлек нашлось немало – дядюшка был весьма дружен с химотой, как раньше дружен был и с личным своим дилером – Дереком, который и поставлял ему стимуляторы. Но среди них не было тех самых, для неудачников.

Обыск закончился весьма позорно. Едва Стайлз добрался до очередного интересного ящика, где обнаружился склад игрушек, его схватили за руку и волоком оттащили на кровать. Некстати вернувшийся Питер, подкравшийся к нему незаметнее пумы, был скорее весел, чем зол, потому что нельзя было не веселиться, глядя на испуганно держащего в руке странное приспособление пойманного с поличным мистера Стилински. Те фаллоимитаторы, двусторонние самотыки, анальные пробки, наручники, бусинки, бусы и огромные бусины из силикона не так потрясли неискушенного бывшего девственника, как диковинная прозрачная колба со шлангом и манометром на одном конце, и имитацией ануса на другой. Стайлз, увидев ЭТО, подумал сначала о чем-то медицинском, типа обычного аппарата для измерения давления, которым пользовался его отец после особенно тяжелых смен в участке или же в панике – после выпитой целой бутылки виски. Но повертев манометр в руках, заметив искусно сработанное заднепроходное отверстие, ему стало понятно, что надевается штука отнюдь не на руку, да и измеряет нечто другое.

- Любопытничаешь, Стайлз? – спросил его Питер, валя на кровать и тут же объясняя: – Это помпа. Для члена. Попробуем?

Стайлз мог и хотел бы отказаться, но положение не позволяло: руки Хейла держали его пригвожденным к простыням, а чувство вины было адским.

Раньше они вообще не признавали игрушек. Питер трахал его, не используя неживых аксессуаров, не доверяя в этом деле силикону. Но сейчас, поймав воришку за руку, логично хотел наказать Стилински найденным им приспособлением.

Стайлз со скрипом выудил из памяти некие познания о вакуумных помпах и важно произнес:

- Помпа? Она же для тех, у кого не стоит?

Питер молча поднял бровь. В последнюю их встречу он трахал Стайлза без остановки практически до утра, не жалуясь на потенцию нисколько.

- Снимай штаны, любопытный засранец, – сказал он с улыбкой и вынул помпу из ослабевших пальцев любовника.

Через минуту Стайлз был уже голым. И трясущимся.

- Странно, что тебе приглянулся именно этот девайс, – с гаденькой усмешечкой произнес голубоглазый палач, закатывая рукава своей белой рубашки.

Стайлз проклинал все на свете. Оправдаться он ничем не мог. Признаться, что искал Виагру – тоже. Поэтому и лежал сейчас обнаженным перед своим взрослым любовником, словно в ожидании казни.

- Ладно, солнышко, не трясись так! – смилостивился Питер. – Давай по порядку. Это вакуумная помпа для члена. Для его увеличения, для улучшения кровотока в нём, для... попросту для удовольствия.

Питер указал пальцем на сморщенный силиконовый анус, через который члену и полагалось проникать в стеклянный цилиндр. Он даже надавил туда подушечкой. Стайлз вздрогнул – показалось, что это над его собственным была произведена весьма нескромная манипуляция. Воображаемое действие родило противодействие – Стайлз инстинктивно сжал булочки и саму дырку. Питер рассмеялся: заметил.

- Это не больно, – успокоил. – Это приятно.

И заставил сначала подрочить.

- Эффект будет заметнее на вялом члене, – объяснил и прикинул, прищурившись: – К твоим шести дюймам прибавится пара лишних. И еще пара – к диаметру. Хорошо, что ты необрезанный...

Стайлз не понимал указаний, но противиться им не мог. Питер никогда не обманывал – с ним всегда было приятно. А боль... Боли было чуть, если измерять физическими величинами. Та, фантомная, что грызла сердце, привычно заглушалась бурным сексом.

- Ну? – Питер, уже расположившийся на кровати и прильнувший к Стайлзу сбоку, ласково погладил чернявую голову, подцепил рукой мальчишеское запястье и положил его на полувставший член, вынуждая действовать.

Стайлз стал дрочить, глядя в голубые глаза напротив, осознавая себя восхитительно возбужденным, когда представлял, как вообще это выглядит со стороны – он, голый, потный и старающийся перед полностью одетым Питером Хейлом, руководящим его дергаными жестами с пристальным вниманием садиста.

Кончил Стилински быстро и без проблем. Был нежно вытерт влажной салфеткой. Уложен на спину в более расслабленную позу. И старательно убежден в том, что смотреть на экзекуцию не стоит.

- Сначала смажем здесь, вот так, потом введем внутрь, – рассказывал вслух Питер, а Стайлз словно видел, как приподняв его выжатый орган, он втискивает головку, а потом и весь член в узкое силиконовое колечко ануса и медленно проталкивает его дальше, смотря на розовую плоть пениса сквозь прозрачное стекло колбы.

Невидимое и бесшумное нажатие кнопки Стайлз пропустил. Но почувствовал, как воздух покидает стеклянную темницу, выкачиваемый электроникой, и член словно раздувает изнутри, наполняя кровью его ткани все больше и больше.

Питер был прав – необрезанная крайняя плоть раздулась больше всего остального, приняв вид хоть неряшливый и очень мясистый, но оттого – пошлый.

- Господи, вот это колбаса! – воскликнул Стайлз, посмотрев себе между ног. – Отвратительно!

- Это? Отвратительно? – изумился Питер и выдал с педагогической строгостью: – Читать чужие письма – отвратительно. Рыться в чужих вещах – отвратительно. А видеть, как твой член увеличивается в размерах от простой процедуры, становясь вдвое больше – это божий дар. И мне вот интересно, поместится ли теперь он у меня во рту?

- Боже! Не, не, не... – бормотал пристыженный Стайлз, отчего-то до жути испугавшись обычного минета. – Не надо, Питер, не вздумай, эй, эй!!!

Казалось, что касание языка взорвет эту пошлую громаду плоти, и она порвется прямо в глотке любовника на маленькие клочки. Убьет их обоих феерическим взрывом, замарав простыни. Но ничего не случилось. Питер всего лишь мягко коснулся вздувшейся шкурки пальцами, размазав по ней смазку, незаметно извлеченную из тумбочки.

- Расслабься, солнышко, и получай удовольствие, – мурлыкнул ласково и, сняв шланг манометра с колбы, превратил её в обыкновенный мастурбатор, которым и стал нежно массировать Стайлзу постепенно уменьшающийся в размерах член.

Стайлз эрекции не чувствовал. Было просто хорошо, и небольшое онемение после первого оргазма, оно только добавляло расслабленности и неги. Хотелось, чтобы Питер вечно двигал рукой так – плавно и размеренно; чавкал силиконовым анусом, надевая его на член и тут же соскакивая с него.

Он всё же кончил, но странно: тягуче, медленно. И обессиленный, даже не смог поблагодарить Питера поцелуем.

- Так ты мне скажешь, что искал, Стилински? – спросил его Хейл спустя какое-то время, в течение которого Стайлз не переставал извиняться.