Зима в Мадриде - Сэнсом Кристофер. Страница 9

– Может, сбились с курса, – отозвался Гарри.

«Или хотят ударить по гражданским для острастки», – подумал он.

Ноги у него перестали трястись. Нужно было взять ответственность на себя.

– Пошли! – скомандовал он. – Переходим дорогу.

Они побежали, но Мюриэль не поспевала, двигаясь медленно из-за дочки. Посреди дороги Уилл развернулся, чтобы помочь ей, поскользнулся и с криком упал. Ронни, бежавший впереди, замер и оглянулся.

– Уилл, вставай! – истерически завопила Мюриэль.

Он попытался подняться, но шлепнулся на спину. Прю, не выпускавшая из рук медвежонка, громко заплакала. Гарри присел рядом с Уиллом.

– Я подвернул лодыжку, – сказал тот, его лицо было искажено болью и страхом. – Оставь меня, отведи их в укрытие.

За спиной у Гарри стояла Мюриэль с оравшей во все горло Прю на руках. Жена Уилла изрыгала проклятия, каких Гарри не ожидал от нее услышать:

– Чертов гребаный ублюдок этот Гитлер, о боже правый!

Сирены все завывали. Самолеты были почти над головой. Гарри услышал нарастающий визг бомб, а затем – внезапный громкий удар. В нескольких улицах от них взметнулась яркая вспышка, его халат на миг обдало жаром. Это было так похоже на Дюнкерк. Ноги снова затряслись, во рту появился сухой едкий привкус, но в голове сохранялась ясность. Нужно поднять Уилла.

Снова раздались визг, грохот, на этот раз ближе, земля вздрогнула от взрывов. Мюриэль перестала ругаться и замерла на месте с широко открытыми глазами и разинутым ртом. Она согнула худое, одетое в халат тело, чтобы прикрыть плачущую дочь. Гарри взял ее за плечо, заглянул в испуганные глаза, заговорил медленно и отчетливо:

– Ты должна увести Прю в укрытие, Мюриэль. Ну же. Видишь, там Ронни, он не знает, что делать. Ты должна увести их внутрь. Я приведу Уилла.

Глаза Мюриэль ожили. Она не сказала ни слова, развернулась и быстро пошла к убежищу, протягивая свободную руку Ронни. Гарри наклонился и взял Уилла под локоть:

– Давай, старик, поднимайся. Поставь на землю здоровую ногу, обопрись на нее.

Он поднял кузена, и тут снова раздался оглушительный грохот, уже совсем рядом, на соседней улице. Новая желтая вспышка – и ударная волна едва не сбила их обоих с ног, но Гарри, обхватив рукой Уилла, умудрился поддержать его. В больном ухе теперь давило и ныло. Уилл привалился к брату и поскакал на здоровой ноге, улыбаясь сквозь сжатые зубы.

– Только не вздумай взлететь на воздух, – сказал он, – разведчики придут в ярость!

«Значит, он догадался, кто приглашал меня на работу», – подумал Гарри.

Упало еще несколько бомб, желтые вспышки освещали дорогу, но теперь они, похоже, удалялись.

Кто-то следил за Гарри и Уиллом из укрытия, держа дверь чуть приоткрытой. К ним протянулись чьи-то руки, подхватили Уилла, и Гарри вместе со своим раненым кузеном ввалился в набитую людьми темноту. Гарри проводили к месту, где можно было сесть. Он оказался рядом с Мюриэль. В темноте различал ее худую фигурку, склонившуюся над Прю. Девочка всхлипывала. Ронни тоже прижался к матери.

– Прости, Гарри, – тихо сказала она. – Я просто не могу больше этого выносить. Мои дети… Каждый день я думаю о том, что может с ними случиться. Все время, все время.

– Ничего, – ответил он. – Это ничего.

– Прости, я расклеилась. Ты нам помог.

Она подняла руку, хотела погладить Гарри по плечу, но опустила ее, будто ей это было не по силам.

Гарри прислонил гудящую голову к шершавой бетонной стене. Он помог им, взял ситуацию под контроль, он не развалился на куски, как несколько месяцев назад.

Он помнил, как впервые увидел пляж в Дюнкерке, как шел по песчаной дюне, а потом показались бесконечные черные колонны людей, змеями уходившие в усеянную кораблями воду. Суда были самые разные – рядом с прогулочным пароходом качался на волнах минный тральщик. Некоторые, подбитые, дымились, над головой ревели немецкие бомбардировщики, с пронзительным воем пикировали и сбрасывали бомбы на корабли и на людей. Бегство происходило так быстро, так хаотично, ужас и стыд были почти невыносимы. Гарри приказали построить людей на пляже для эвакуации. Сидя в бомбоубежище, он снова ощутил тупое чувство стыда, охватившее его тогда, осознание полного поражения.

Мюриэль что-то пробормотала. Она сидела со стороны его глуховатого уха, и Гарри повернулся к ней:

– Что?

– Как ты? Тебя всего трясет. – В ее голосе слышалась дрожь.

Гарри открыл глаза. В полумраке тут и там светились красные огоньки сигарет. Люди сидели тихо, прислушивались к происходящему снаружи.

– Да. Просто… Все это напомнило мне… эвакуацию.

– Понимаю, – тихо сказала Мюриэль.

– Думаю, они улетели, – произнес кто-то.

Дверь приоткрылась, и человек выглянул наружу. Поток свежего воздуха прорезал завесу запахов пота и мочи.

– Ну и вонь тут, – пробормотала Мюриэль. – Вот почему я не люблю сюда ходить, не могу выносить этого.

– Иногда люди не могут удержаться. Это от страха.

– Да, наверное. – Голос Мюриэль смягчился.

Гарри хотелось разглядеть ее лицо.

– Все в порядке? – спросил он.

– Отлично, – ответил Уилл, сидевший по другую руку от Мюриэль. – Славная работа, Гарри. Спасибо, старик.

– А солдаты тоже… не могли удержаться? – спросила Мюриэль. – Во Франции? Там, наверное, было так страшно.

– Да. Случалось.

Гарри припомнил запах, которым на него дохнуло, когда он приблизился к строю мужчин на пляже. Они не мылись много дней. В ушах у него прозвучал голос сержанта Томлинсона:

– Нам повезло, теперь приходят маленькие корабли, и дело идет быстрее. А некоторые бедолаги проторчали тут три дня.

Сержант был крупный светловолосый мужчина с посеревшим от усталости лицом. Он кивнул в сторону моря и покачал головой:

– Гляньте на этих глупых пидоров, щас они опрокинут лодку.

Гарри проследил за его взглядом до головы очереди. Люди там стояли по грудь в холодных водах Ла-Манша. Самые первые забивались в рыболовецкий шмак, который сильно кренился под их весом.

– Нам лучше спуститься, – заметил Гарри.

Томлинсон кивнул, и они зашагали по берегу. Рыбаки пытались увещевать лезущих на борт солдат.

– Хорошо хоть что-то осталось от дисциплины, – сказал Гарри.

Томлинсон повернулся к нему, однако ответ заглушил визг пикирующего бомбардировщика прямо над головой, который перекрывал более тонкий звук падающих бомб. Потом раздался рев, от которого у Гарри едва не лопнула голова, – его оторвало от земли и засыпало фонтаном покрасневшего песка.

– И он исчез, – громко произнес Гарри. – Остались одни ошметки. Куски.

– Прости, что? – озадаченно спросила Мюриэль.

Гарри зажмурился, пытаясь прогнать из головы картинку.

– Ничего, Мюриэль. Все хорошо, прости.

Он почувствовал, как женщина нащупала и сжала его руку. Ладонь Мюриэль была жесткой, сухой, загрубевшей от работы. Гарри сморгнул слезы.

– Сегодня мы ведь справились? – спросил он.

– Да, благодаря тебе.

Послышался переливчатый сигнал отбоя воздушной тревоги. Все бомбоубежище разом выдохнуло и расслабилось. Дверь открылась настежь, и в проеме на фоне звездного неба, подсвеченного заревом пожаров, нарисовалась фигура старшего по укрытию.

– Народ, они улетели, – сказал он. – Можно расходиться по домам.

Глава 3

Самолет покинул Кройдон на заре. Гарри привезли сюда прямо из тренировочного центра Секретной разведывательной службы. Он еще ни разу в жизни не летал. Это был обычный гражданский рейс, которым перемещались к месту назначения английские и испанские бизнесмены. Они бойко переговаривались между собой, в основном о том, какие трудности создала война для торговли, пока самолет парил над Атлантикой, прежде чем повернуть на юг, огибая оккупированную немцами Францию. Гарри на миг испугался, когда самолет оторвался от земли, и вдруг понял, что железнодорожные пути внизу стали меньше, чем в игрушечном наборе Ронни. Однако это прошло, стоило им попасть в толщу облаков, залепивших иллюминатор серым туманом. Облака и монотонное гудение моторов – ничего не менялось. Гарри откинулся на спинку кресла и стал думать о пройденном тренинге – трех неделях занятий. А сегодня его посадили в машину и отвезли в аэропорт.