Жена колдуна - сама ведьма (СИ) - Иноземцева Карина. Страница 8

Я отвернулась.

Может, ему как колдуну вещий сон приснился, поэтому он подготовленный?

Если он по сну за мной пришел, значит все у нас должно быть хорошо. Надеюсь.

— За работу, — прикрикнула я и прижала платье к себе.

Бог с тобой, Радим, посмотрим как уживаться вместе будем. Обижать меня нельзя, а за дочку я и сама готова стать упырихой.

7

Вечером вернулся хозяин с ярмарки и сразу натолкнулся на целую гору узелков. Даже я понимала, что нам нужна вторая телега. Но мне было жалко расставаться с нажитым имуществом. К тому же я не знала, что есть в моем новом доме.

— Все? — бровь мужчины приподнялась.

— Еще коза, — невозмутимо сообщила я. — Козленка другим хозяевам оставлю. Она у меня покладистая и привыкшая, — добавила я для убедительности.

В сенцах стояла лишь я и он. Ульяна лишние уши увела купальню растапливать, ведь перед свадьбой положено хорошо отпариться.

Мужчина удивленно обвел взглядом гору моих тряпок и покачал головой.

— Только личные вещи. Козу тоже возьмем, — согласился он лишь на это.

— Но…, — начала я.

— Я сейчас сам перебирать начну. Выкину больше.

Я поджала губы. Понимаю что моих личных вещей очень много, но жалко было расставаться с зановесками и скатерками. Постельное белье и ткани для нарядов тоже жалко. Даже цветочный горшок не хочу оставлять, который мне гончар местный сделал, когда хотел чтобы приласкала.

Но нетерпящий возражений взгляд, говорит, что я тогда за телегой пойду своими ногами. Еще и в руках все тащить буду.

— Тогда, это и это, — начала я перебирать и в результате оставила действительно лишь личные вещи и отрезы разной ткани.

— Хорошо, — кивнул мужчина и направился за стол.

Ох, как я нелюблю, когда муж хмурится. Так и жду от него болезненный тычок под ребра. Но Радим еще ни разу на меня даже голос не повысил. Все что он требует говорит размеренно, спокойно.

Ужин повторился. Теперь Ульянка не ушла к себе ночевать. Девица осталась в хозяйском доме, как приживалка. Она очень хотела забрать у меня Марьяну, но я не отдала.

У меня последняя свободная ночь, а меня маленьких радостей лишают. Позже я ведь не смогу уткнуться Марьяше в волосенки и тихо нашептать ей прибаутку.

Утром я проснулась из-за громыхания посуды и девичьих слов.

Оказалось что вся семья девочек пришла мне свадьбу справлять. Мать их на кухне сидела и готовила яства. Отец где-то Радиму помогал, девочки бегали по двору, а мальчишки столы устанавливали и дорожку от калитки до крыльца крыли деревом.

— Расшумелись, — буркнула я и пошла умываться.

Чем ближе час к обеду, тем хуже я себя чуствовала. Хотелось выгнать всех помощников и отказаться от свадьбы. Тут и страхи проснулись и мужа я решила Лешим окрестить, потому что он за бороду глаза свои прятал, а свой хвостик лентой подвязывал. Решила что дети у нас страшненькие будут. Я начила рассматривать свою жизнь в замужестве с плохой стороны. Даже вспомнила, что у Радима руки большие, не в пример Прохоровых. Если он махнет ими, то неприменно зашибет. Марьяшу вообще по стеночке размажет.

Накатило на меня вообщем. Закрылась я в своей комнатке, поплакала, успокоилась, умылась, да наряжаться пошла.

Благодаря Ульяне я о дочери не переживала. Поэтому смело бегала по дому не боясь что малышка вцепится в юбку и будет мной же затоптана.

Надев платье, гребнем причесала свои короткие волосы. Покров мне не нужен — не девица, а волосы спрятать очень хотелось.

— Семислава, — услышала я от двери в комнату, — я рада за тебя.

В проеме стояла Вета, она хоть и качалась как былинка на ветру, но выглядела счастливой. В ее руках был букет из полевых цветов.

Неуж-то сама собирала, родимая?

— Веточка, заходи, — подошла к девушке, усадила ее на табурет. — Зачем же ты встала, горемычная? Неймется тебе что ли? Свадеб никогда не видела?

Она усмехнулась и пропела нежным голоском:

— Чтобы Церковник и Ведьма сходились, никогда не видела. Бабы местные ждут, когда ты рядом с ним в жабу превратишься или хотя бы в кошку черную.

Я засмеялась, понимая, что местный люд не переубедить ни в чем. Хорошо, что меня в образе жабы не искали, а то бы в болоте потонули.

— Вот, укрась голову свою, — Вета протянула мне цветы и улыбнулась. — Чтобы муж твою красу видел.

Бутоны в короткие волосы не шли. Поэтому Вета мне быстро венок сплела.

— На счастье семейное и на удачу в начинании, — прошептала она и возложила веночек на мою голову. — Скучать буду по тебе, — она улыбнулась мне. — Уезжай и больше не горюй, — тепло обняла меня девушка. — Ну, все, а то жених горемычный, невесты недождется.

Шла я на свадебку собственную. Слышала, как во дворе люд честной развлекался и пел. А возле меня сразу вторая жена старосты появилась, будто пес злобный на дверь поглядывала и меня собой прикрывала. Попробуй подойди.

Во дворе послышалось громогласное:

…Все-то бояре на двор въехали. Молодые-то на крыльцо взошли, Со крыльца-то в нову горенку!…

Значит жених уже там. Надо хоть во второй раз с мужем ужиться.

Обряда выкупа быть не должно, потому что старосте уже все отдали.

…Продал брат сестрицуЗа рубль, за полтину, За золоту гривну, Продал, променял, Черные черочки подвязал!…

Вот эта прибаутка подтверждает, то что меня продали жениху и место рядом со мной он выкупил. Осталось немного совсем и я стану женой Радима.

В терем не стучали, двери отворил сам староста в цветной вышитой рубахе. Он с улыбкой на лице вошел и осыпал меня зерном. За ним зашел жених в алой рубахе. Волосы свои он лентой подвязал, а бороду свою в косу сплел, открыв немного лицо.

Не такой он старый, как я себе представляла. Эта борода его портит.

В полном молчании староста кивнул своей жене и та вытащила из-за пазухи ленту алую.

…Ягода с ягодой сокатилась.

Ягода с ягодой целовалась,

Ягода с ягодой обнималась!…

Складировали мои старшии пока староста повязывал ленту на руку жениха, а его жена на мою руку. Они нас и на крыльцо вывели, где на перилах лежали три пары ножниц. Только некоторые из них острые и смогут ленту алую перерезать и я уже знаю что староста их все заточил, чтобы меня точно замуж выдать.

До калитки коли дойду пока жених не освободится, смогу со своей стороны перерезать и к краю деревни убежать — это означает, что невесту силой отдают и свадьбы не будет. А если жених успеет освободиться до того как невеста калитки коснется, то он должен будет ее обратно в дом проводить — женой и хозяйкой для себя сделать.

Подала мужу ножницы, себе не взяла. И пошла к воротам своим, пока Радим с лентами мучается. Гости запели заунывную, будто я уже сбежала и свадьбу расстроила:

…Отставала лебедушка, Да отставала лебедь белаяПрочь от стада лебединого, Приставала лебедушка, Да приставала лебедь белаяКо стаду ко серым гусям…

Не дошла я до своей калитки. Радим освободился и вышел вперед меня. Увидев его спину я поняла, что опять ЗАмужем. Теперь он меня в дом заведет и пир начнется. Мужчина не повел меня, а на руки подхватил.

Я не ожидала такого и охнула, а мужчина лукаво улыбнулся и понес, мне оставалось только держаться за его шею и краснеть так чтобы никто не видел.

А толпа весело припевала:

…Ты и скуй нам,

Радим, свадебку! —

Чтобы крепко-накрепко,

Чтобы вечно-навечно,

Чтобы солнцем не рассушивало,

Чтобы дождем не размачивало,

Чтобы ветром не раскидывало,

Чтобы люди не рассказывали!…

На крыльцо взлетел, порогу поклонился и меня в дом занес где уже старшая женщина нас зерном обсыпала и рядом на лавку посадила.

Остался последний обряд. Самый волнительный. Скрытый от всех гостей, но проверенный самой старшей женщиной рода — женой старосты в моем случае.

— Целуйтесь, дети мои, — повелительно сообщила она.

Я замерла деревянным идолом на той скамейке. Представила, что сейчас меня слюнями обмажут.

Защекотала борода столяра мой нос, вдохнула я его запах, разделила один вдох на двоих и глаза открыла, когда губы его аккуратно к моим прикоснулись.