Золотая петля - Кервуд Джеймс Оливер. Страница 24

И не веря своим глазам, он хотел было закричать Селии, чтобы она поскорее прибежала к нему и выслушала от него, на какую они наткнулись находку, как в эту самую минуту Блэк пришел в себя и забормотал какие-то невнятные слова. Затем он застонал. Филипп увидел, как широко открылись налитые кровью глаза матроса и пристально на него уставились. Окровавленные губы скорчились в угрюмой усмешке, и он сделал усилие, чтобы сбросить с себя стягивавшие его ремни. Филипп испугался, как бы это ему не удалось, и во весь голос стал кликать к себе девушку.

— Селия!.. Селия!.. — кричал он. — Иди сюда скорей!

— Гм… Селия… — проговорил в свою очередь и пленник. — Недурненькое имя!

Селия вбежала в избушку и пристально посмотрела на Блэка.

И вдруг губы ее раздвинулись, глаза широко раскрылись от изумления, и она выпустила из рук винтовку и прижала их к груди. В первый раз за все это время она увидала лицо Блэка при полном освещении. Глаза матроса тоже уставились на нее и в течение трех-четырех секунд связанный пленник на полу и смотревшая на него девушка представляли собой картину, которая приковала Филиппа к месту.

Селия и матрос узнали друг друга. Со стороны девушки были крайнее изумление и ужас, от которого можно было окаменеть, а с его — радостное восклицание и вспыхнувший страстью взгляд.

— Селия! — воскликнул он. — Селия Армин!.. Вот не ожидал! А мы вчера заходили к вам в гости, к Брэму! Как вы сюда попали?

Она не выдержала и упала на грудь к Филиппу. Почти на руках он вынес ее на воздух. Позади них послышался громкий, грубый смех Георга Блэка. Но Селия тотчас же овладела собой и снова потащила Филиппа в избушку.

В это время со двора донеслись голос эскимоса и лай собак. Блэк тоже услышал их. Набрав в себя воздуха, он повернул голову к двери, и ремни, как проволока, врезались ему в мускулы. С быстротой молнии Филипп подскочил к нему и приставил ему к виску револьвер.

— Только один звук, — предупредил он, — и вы расстанетесь с жизнью, Блэк. Эта запряжка нужна именно нам, и если вы даже шепнете что-нибудь в течение следующих десяти минут, то я размозжу вам голову и расшвыряю ваши мозги по всему полу!

Одним прыжком он оказался у двери, еще прыжок — и он был уже на улице. Изумленный эскимос увидел, как он направил револьвер прямо на него. Для того, чтобы заставить его понять, что от него требуется, Филиппу не нужно было тратить много слов. А в это время Селия тоже подхватила винтовку и стояла настороже над Блэком и страшно опасалась, как бы он не разорвал на себе ремней. От волнения она задыхалась.

Все кончилось в какие-нибудь две минуты. Филипп скрутил эскимосу руки назад и возвратился в избушку. У Селии вырвался из груди вздох облегчения, и она опустила винтовку, приставила ее к стене и бросилась к Блэку. Она была взволнована до крайней степени. Она стала указывать Филиппу на окровавленное лицо бандита и старалась объяснить Филиппу, почему именно ее так напугало свидание с Блэком и почему она его так боялась. Но он ее не понял. Он напрягал все усилия, чтобы понять то, что она ему так пламенно говорила, что хотела в него вдолбить, растолковать ему, но он смотрел на нее большими, недоумевавшими глазами и чувствовал, что имел глупый вид, и стыдился его.

— Что, не понимаешь, братец? — вдруг послышался смех Блэка. — Ну и я все время был в таком же положении. Но я знаю, что она старается тебе рассказать. Это чертовски забавно! Хочешь узнать? Впрочем, черт с тобой! Догадывайся сам. Я вижу, что ты полицейский, а все полицейские на догадки хитры. Ну а мою личность, надеюсь, ты уже обнаружил. Я действительно Блэк и знаю твоего приятеля Олафа Андерсона и ее отца Армина. Если ты развяжешь мне ноги, чтобы я мог стоять или сидеть, то я кое-что тебе расскажу. Ведь если у меня останутся связанными руки, то особенно я тебе повредить не могу. А разговаривать лежа для меня совершенно невозможно.

Филипп сунул Селии в руки винтовку и снова поставил ее на караул у двери.

— Стой здесь и слушай, — сказал он. — Предупреди, когда будут подходить другие!

И он перерезал ремни, стягивавшие ноги Блэка, и пленник поднялся с пола. Филипп приставил ему револьвер к груди.

— А теперь говори! — скомандовал он. — На это я даю тебе тридцать секунд. Сейчас ты делал какие-то намеки насчет этой девушки. Говори, что тебе нужно от нее? Где Олаф Андерсон и ее отец Армин?

Никогда еще Филипп не видел перед собой более хладнокровного человека, губы которого искривились бы в такую издевательскую усмешку.

— Не из такого я теста, чтобы испугаться, — ответил Блэк не спеша. — Знаем мы эти ваши шуточки! Сами ученые. Никакими выстрелами ты не заставишь меня говорить. Захочу — скажу, не захочу — и так останешься. И прежде чем сделать то или другое, я хочу дать тебе братский совет. Возьми-ка ты эту запряжку и отправляйся-ка подобру-поздорову через Баррен обратно к себе в полицейское управление. Но только один! Понял? Один!.. А эту девушку уж оставь, пожалуйста, здесь. Не с твоим носом ее любить. Вот все, что я тебе предлагаю, а не то…

Он не договорил, ухмыльнулся и пожал своими широкими плечами.

Так вот кто стоял теперь перед Филиппом и предлагал ему свои условия! Целых два года ловили этого преступника, этого самого Блэка, который бежал когда-то на далекий Север и стал там предводителем шайки разбойников-эскимосов и неистовствовал у залива Коронации и вдоль нижнего течения Медной реки! И как теперь этот самый Блэк глупо попался и как глупо и заносчиво предлагал свои условия!

— Это единственное твое спасение, — настаивал Блэк. — И предупреждаю тебя, терять времени нечего, так как сейчас сюда должны явиться мои ребята!

Филипп давно уже и сам оценил положение и теперь только соображал, сколько у него еще оставалось драгоценных минут, чтобы закончить игру. Если сообщники Блэка успели уже напасть на следы его и Селии, то не должны были находиться далеко от хижины.

— Возможно, что ты и прав, Блэк, — ответил Филипп. — Но я думаю, что, испытав все тяготы жизни с Брэмом Джонсоном в этом диком краю, вдали от цивилизации, едва ли Селия Армин согласится остаться с тобой. Она хотела бы возвратиться к своему отцу. Скажи, где он, жив ли он сейчас?

Блэк и не думал скрывать от него правду.

— Он в низовьях Медной реки, — ответил он тотчас же. — Приблизительно в ста милях отсюда. Жив и здоров.

— Но почему же ты не убил его? Кто эта девушка? Как она попала к Брэму Джонсону и что ты намерен делать с нею сейчас?

Глаза Блэка засверкали огнем. Он так близко наклонился над Филиппом, что тот мог чувствовать на себе его дыхание.

— Чего я хочу от нее сейчас? — медленно спросил он. — Послушай, если бы ты пробыл целых пять месяцев, не видя белой женщины, а затем в одно прекрасное утро вдруг проснулся и встретил этого ангела в такой трущобе, то чего бы ты сам захотел от нее? И если бы не этот черт с его волками, которому только понадобились одни ее волосы для его дурацких силков…

— Значит, Брэм похитил ее как раз тогда, когда ты намеревался прибрать ее к рукам?

Блэк молча кивнул головой.

— В таком случае, — воскликнул Филипп, — я благословляю судьбу за то, что у Брэма Джонсона, несмотря на его свихнувшийся ум, все-таки есть кое-какая порядочность. А теперь я должен сдержать свое слово. Я не намерен больше терять зря ни одной минуты. Выходи!

— Это что же? Ты… ты хочешь…

— Нет, не то. Мы не поедем через Баррен. Мы отправимся отсюда прямо на Медную реку за отцом Селии, Армином, и ты будешь нас сопровождать. И выслушай меня, Блэк, выслушай как можно внимательнее! Возможно, что за нами погонятся твои сообщники. Если это случится, то я хотел бы, чтобы ты приготовился к тому, что первый мой выстрел будет в тебя. Кажется, я ясно выражаюсь? Поэтому разъясни сейчас вот этому самому пучеглазому язычнику с завязанными руками, чтобы он предупреждал об этом здесь каждого эскимоса, который явится после нас, да предупреждал бы как следует. А теперь живее! Поворачивайся! Я ведь не шучу!