Князь Рысев (СИ) - Лисицин Евгений. Страница 13

— Я буду гонять тебя по этому подвалу, будто крысу. Пока не надоест. А потом… — Он вдруг зевнул, нехотя прикрывая рот рукой. — Потом убью.

Я схватил останки — они оказались на удивление тяжелее, чем мне казалось, швырнул их в самого крупного паука. Великан недоуменно поймал жвалами труп собрата по паутине, словно в надежде размолоть его. Я поднырнул под ближайшую тварь, схватил со стойки тяжелую бутыль, словно дубину, опустил на его голову, разрубая напополам, пока он не пришел в себя. Плевун решил отскочить — кажется, мне попалась довольно умная и осторожная особь, не шибко торопившаяся на тот свет. Ничего, мы ему поможем выбрать правильный путь в этой жизни. Будто таран, я попер на него, схватив за одну из мерзких лап. Остальные десять силились разорвать мне лицо — щетинистые лапки драли кожу в клочья, норовили прилипнуть к волосам. Он отчаянно поджимал брюшко, готовясь излить яд кислоты прямо мне на ноги.

Мы врезались с ним в гордо стоявшие друг на друге бочонки — один из них опасливо покачнулся, собираясь сверзится. Я занес меч для решающего удара, но только лишь для того, чтобы кружаще уйти в сторону — великан возжелал раздавить меня. Ломая полки, круша бочонки, давя в мелкое крошево стекло бутылок, он надвигался ко мне как сама неотвратимость. Удар, предназначавшийся мне, вдруг раздавил не успевшего оправиться плевуна — кислота, булькавшая где-то в недрах его брюха, тут же брызнула во все стороны. Великан отчаянно заревел — его хитин плавился, обнажая мягкие, сочные, а главное, беззащитные места.

Еще одна пуля врезалась в бутылочный стенд. Менделеев веселился, глядя на то, как я добиваю его порождение — ведь еще пятеро изучали мою тактику, движения и уже готовы были оказать достойное сопротивление.

Мне надоело.

Я перекатился по земле, ударил клинком за спину, подцепил шестого противника, как на вертел, шмякнув его в дымящуюся лужу кислоты. Та обратила паучка-переростка в голосящий комок сплошной боли.

Седьмой был разрублен напополам еще на подлете, но я заметил его лишь краем глаза. Взмокшее от усталости тело реагировало само. Отскочив от земли, не давая верхней половине рухнуть наземь, ударом с разворота отправил кусок плоти в полет. Константин, слишком поздно распознавший мой трюк, вздрогнул, но не успел ничего сделать. Импровизированный снаряд врезался в него, заставил ухнуть, потерять концентрацию и удариться головой о потолок — его падение было предопределено.

Стоило ли говорить, что во мне проснулось второе дыхание? Возликовав, набросился на поганца, первым делом выбив из руки револьвер. Будто забыв про меч, я работал руками — по лицу, почкам, животу. Несчастный беспомощно закрывался, кричал что-то про пощаду, но я уже не слышал. Словно то безумие, в котором я застал Алиску, перешло и ко мне.

Выжившие твари бросились на подмогу хозяину. Один из них резким ударом врезал мне по скуле — все тело взорвалось болью. Второй брызнул паутиной — комками она оседала на кулаках. Еще рывок, и они свяжут мне руки. Оскалившись, сжав зубы, я разорвал свои путы, но уже пришедший в себя Менделеев вдруг поджал ноги и ударил мне в живот.

Из меня как будто разом выбили все дыхание. Я попятился, припал на колено, облокотился о стену. Над головой послышался невесть откуда взявшийся рокот, будто предвестник будущей погибели. Показалось, что земля под ногами вздрогнула, но я не придал этому значения — мало ли что в таком состоянии кажется.

Это конец, шепнуло мне сознание, когда он вытащил из недр плаща второй револьвер и направил на меня ствол. Избитый, грязный, ободранный, сейчас он был жалок как никогда и собирался отплатить мне за свое унижение смертью.

Он вдруг резко повернул ствол в сторону Тармаева-старшего.

В фильмах бы успел крикнуть нет, здесь же мое тело будто само бросилось в надежде закрыть собой старика. Спусковой крюк клацнул, высекая искру, а мне казалось, что я вижу несущуюся ко мне смерть…

Огненная богиня с грохотом пробила потолок над нашими головами, словно снаряд. Прикрыв глаза рукой, я бросил на нее взгляд — в женственных полуобнаженных очертаниях читалась доведенная до белого каления Майка. Глаза девчонки пылали, словно уголки. Руки готовы были исторгать пламя.

Револьвер в руках Менделеева заговорил на языке жгучей боли и бессилия, смерть же, разом растеряв былой запал, свинцовыми каплями пролилась наземь. Майка неотвратимо надвигалась на Константина. Глядя на него, она не проронила ни слова.

— Прочь! — визгливо выкрикнул Менделеев. Самоуверенность его сменилась паникой, он в один момент стал до бесконечного жалок. От бессилия он швырнул в нее пистолетом — тот плюхнулся лужицей металла мне под ноги.

Пылающая дочь Тармаевых поднялась в воздух, живым пламенем взирая на скорчившегося на полу перед ней парнишку. Она жгла его огнем своего молчания — я видел, что в ней пылает лишь одно-единственное желание: обратить его в корчащуюся от дикой боли головешку. Отплатить ему за то, что его род только что сотворил с ее домом. С людьми, которых она знала с самого детства.

Не помня себя от накатившего ужаса, Менделеев схватился за голову. Он бежал прочь, как дикий, побитый пес, и у меня не было сил его остановить.

Не глядя на его постыдное бегство, не сводя взгляда с раненого родителя, она опустилась, зажмурилась и выдохнула. Пламя, обжигавшее меня, неспешно подходившего к ней со спины, унималось нехотя. Оно капризно жаждало наброситься на кого-нибудь. Спалить, присвоить, пожрать — больше, больше! Не знаю даже, каких сил ей только стоило провернуть этот фокус.

Я хотел коснуться ее плеча, но она резко, на одних только носках обернулась ко мне, прищурилась, глядя в глаза. Ее подозрительность исчезла не сразу.

— Ф-федя? А… что ты тут делаешь?

Я закусил губу, ответить было нечего. Вместо пустых слов показал ей то, что лежало на моей ладони.

Ключ блеснул каплей жидкого огня…

Глава 6

Доходный дом пах всем и сразу. Одного только взгляда на ту квартиру, что досталась нам с Кондратьичем, хватило, чтобы впасть в уныние. Это после роскошных-то апартаментов, в коих довелось проснуться еще сегодняшним утром.

Судьба хищно ухмылялась мне в лицо, будто так и говоря, что еще позавчера мою тушку намотало на колеса камаза, вчера я проснулся в новом для себя мире и теле, а уже сегодня умудрился пережить межродовую войну, пожар и обиду Майки.

Я ухмыльнулся в ответ, отдавшись во власть сладким воспоминаниям о том, как раскрыл ладонь перед ней. Из огненной богини, только что обрушившей свой гнев на грязных нечестивцев, она вмиг обратилась в пунцовую, как рак, девчонку. Взвизгнула от одного только осознания, что я рылся в самых ее личных вещах, опасливо скрестила руки на груди.

Благо, что у нее на тот миг хватало иных забот, иначе бы она еще вспомнила, что о ключе я мог бы вызнать разве только что в ее презабавнейшем дневничке. Где-то внутри меня все еще сидело сожаление, что не прихватил с собой столь занятное чтиво. Всегда можно было бы списать на то, что заветная тетрадь сгинула в пучинах синего пожарища. Хотя, кто ее, магию Тармаевых, знает? Может, их личные вещи она не трогает?

Я не знал.

Алиска увела меня к Ибрагиму. Дом, еще недавно походивший на неприступную крепость, был усеян трупами — своих и чужих. В воздухе витал запах только что унявшегося пожарища. Майе не стоило труда потушить его, но он уже успел натворить дел, скушав, по моим скромным прикидкам, половину особняка. Сколько денег уйдет на восстановление, мне даже страшно было представить.

Уж явно больше тех, что сунула мне лисица. Рубли в ее крохотных, но ловких ручках казались мятыми и грязными, будто бы она вырвала их из собственных жалких накоплений. Лишних слов мне не требовалось, тут и так все было понятно — принимать в гостях потомка находящегося в опале рода сейчас для них слишком уж непосильная ноша, а потому мне лучше где-нибудь переждать некоторое время. По крайней мере, до того момента, как мы решим проблему с документами. Что там Ибрагим говорил про инквизаториев? Надо бы вызнать у него про них, благо, что сейчас самый что ни на есть подходящий момент.