Князь Рысев (СИ) - Лисицин Евгений. Страница 9

— Евсеевы, — сразу же подсказал старик, я кивнул.

— Верно, Евсеевы. У них есть какие-нибудь связи с родом Менделеевых?

— Да ты шутишь, нечай, барин? Они ж у них в данниках ходют. Что прикажут, то и делают.

Начало немного прояснятся. «Не мое дело» норовило в любую секунду обернуться не просто моим, а до безобразного личным. Хладный разум велел не рубить с плеча. Да, Тармаевы тебя приютили, и Майя очень даже ничего, в особенности вместе с Алиской, но ты уверен, что она говорит правду?

Я не знал. Но вот дневник утверждал, что ключ от тайника с доказательствами, сокрытого в винном погребе, лежал в нижнем ящике шкафа.

Дернул ящик на себя, и глазам моим открылось истинное сокровище. Будь я японцем, так забрызгал бы уже полкомнаты кровью из носа.

— Барин, да як же так можно? — Старый служака разве что вскинул руки, увидев, как я роюсь в копнах нижнего белья Майи.

В голубую полоску, розовые, розовые с рюшками, белые, расшитые оборками и кружевами — здесь были трусики на любой цвет и вкус! Я гнал от себя прочь похабные мысли, как их хозяйка натягивала на себя эту миниатюрную красоту и любовалась прекрасными формами своего юного тела. Воображение бередили носочки и чулочки. Чашками возлежали горы лифчиков — я перетряхивал их один за другим, пока по полу не заскакал ключ с резной торчащей бородкой. Словно оправдание, я продемонстрировал его Ибрагиму.

— Вставай, Кондратьич. Род Тармаевых дал нам кров, приют и лечение. Окажем им ответную услугу?

Я не стал слушать его ответ — вряд ли он чем-то отличался от заверений, что он, Ибрагим Кондратьевич, мастер-слуга рода Рысевых, ради чести-то и благородства и в огонь, и в воду, и медную трубу в задницу.

Пулей я вылетел из комнаты Майи, будто за мной черти гнались. Желтый туман немного рассеялся, осел, обратив особняк Тармаевых в филиал вонючего болота. Хорошо, что хоть маски я догадался стрясти с алхимички — кто знает, как бы оно сейчас было без них?

Мой план был прост, как два рубля и три копейки: спуститься в винный погреб, отыскать там тот самый тайник, вскрыть.

Вопросы о том, как, зачем и почему, я оставил внутреннему ребенку — он завсегда с ними лучшее меня справлялся.

Как? Ну увидишь, где в винном погребе разруха, драка и раздор — там, стало быть, тайник и искать. Или про него одна только Майя ведала? Зачем? Ну, во-первых, враг моего врага — мой лучший друг, а я начинал подозревать, что любители крыс и смешать спирту под вечерок как раз и стоят за моими несчастиями. Коли так пойдет дальше, они меня изведут — не мытьем, так катаньем. Если этой причины мало, то вот еще одна и очень даже хорошая: У Майи классная задница, у Алиски большая грудь. И пусть занятный дневничок я читал наискосок, но то, что обе хотят разделить меня меж собой, я там вычитал. Почему? А идите вы к дьяволу с такими вопросами!

Ну, что я говорил? Видали? Прям и все по полочкам разложил.

Нам страшно не хватало оружия. Кондратьич хоть и не признал бы этого под страхом смерти, но чувствовал себя почти голым без него. Мне, признаться, тоже было не по себе.

Удача, пока бежавшая впереди нас и прокладывающая путь, вдруг решила поддать газку и врубила турбоускорение. Я улыбнулся и выдохнул спокойно, когда увидел ее.

Алиска стискивала в руках полуторный клинок. Дыбом стоял пушистый лисий хвост. Костюм горничной лишился юбки и корсета — почти в таком наряде я видел ее сегодня утром.

Алхимик перед ней оказался без руки, едва вытащил из-за пояса пистолю. Его собрату повезло меньше — боевая горничная вспорола ему брюхо, ловко полоснула по лодыжкам, заставив рухнуть на колени. Решающим ударом срубила негодяю голову.

В ее глазах я почти видел то, что принято звать боевым безумием. Я насчитал с десяток трупов в одной комнате с ней — и все из них алхимики.

Она заметила меня и, тяжело дыша, одарила изучающим взглядом исподлобья. Заревев, оказалась рядом со мной в один прыжок, оттолкнула в сторону закрывшего меня собой Кондратьича. Зло сверкнула сталь клинка в ее руках, обещая мне скорую смерть.

Я отскочил, не сразу догадавшись, в чем дело. Маска алхимика! Перебив с чертову дюжину их обладателей, она не спешила разбираться, кто стоит перед ней: друг или враг.

Я потянул руки к проклятым застежкам — словно назло те будто пристыли!

— Алиска, стой! Это я!

Мой голос героически пробивался сквозь клювастую маску. Тщетно — она не слышала и не желала слушать. Издала утробный, первобытный рев, страшно похожий на вой. В ушах у меня заложило. Волна, накрывшая меня и Кондратьича охватывала, заставляла потерять над собой контроль. Предательски подкашивались ноги.

Звериный визг, сообщили мне буквы. Третьего уровня, между прочим: как минимум две секунды оглушения с 25 % шансом заставить противника потерять равновесие. Стоит ли говорить, что за эти две секунды могла сотворить не в меру прыткая лисица с твердой тридцаткой в графе ловкости?

Я не знал, а вот накативший на меня ужас, кажется, был очень даже в курсе.

Он-то и заставил меня действовать, прорываясь сквозь пелену оцепенения. Я пригнулся, и вовремя — клинок прошелестел у меня над головой. Будь я менее расторопен, уже валялся бы с булькающей глоткой.

Воспользовавшись ее промашкой, резко подался вперед, ударил ей головой в грудь. Лисица возмущенно пискнула: на и без того разгоряченном лице показался стыдливый румянец.

Стыд у девчонок быстро меняется на злость, Алиска исключением не стала. Оскалилась, показав зубы, бросилась, в этот раз метя в ноги.

Я как будто видел, куда она собирается бить. Не текстом, наоборот — время на мгновение замедлялось, движения вокруг меня становились плавными, ватными. А в голове тотчас же возникал образ ее следующей атаки.

Если что и понял за последние часы, то, что доверять причудам своего нового тела равносильно выжить. Не было причин сопротивляться и теперь.

Я перекатился в противоположную от лисицы сторону — промахнувшись уже во второй раз, она зло сверкнула глазами — кажется, первые победы вскружили ей голову. В глубине ее очей таилась обида за то, что я столь нагло посмел опробовать ее подушки безопасности. Словно осатаневшая, она набросилась на меня с утроенной силой — я решил, что негоже гордому потомку роду Рысевых просто скакать из угла в угол. Не дожидаясь, когда Кондратьич соизволит прийти на помощь, ловко юркнул от ее очередного удара, саданул ногой по лодыжке — не ожидавшая подобной подлости Алиска согнулась, ахнула и, потеряв равновесие, чуть не завалилась на пол.

Клинок нехотя покинул чужую ладонь — алхимик стискивал рукоять посмертной хваткой. Извини уж, дружище, но мне эта приблуда сейчас куда нужнее, чем тебе! Я выставил его перед собой в самый последний момент — лисица что было сил попыталась разрубить меня одним замахом. Весь ее всклоченный вид говорил о небывалом раздражении — она будто так и хотела спросить у меня, какого же черта я смею не умирать. Нормального ответа у меня для нее не было.

Ее клинок замелькал у меня перед глазами — неистово, с каждой промашкой становясь злей и отчаянней, она лупила наотмашь, позабыв о прежней изящности. Все, чего ей хотелось сейчас, — это очистить меня, словно картофелину.

Ибрагим вступил в игру нежданно — я и заметить не успел, когда же этот черт прокрался мимо нас. Пистоля в его руке бахнула так, что мы с Алиской вздрогнули в унисон. С потолка посыпалась побелка, комнату спешил заполнить едкий пороховой дым. Шевеля усами, будто рассерженный до белого каления таракан, старик методично засыпал в ствол новый заряд, словно давая понять, что если кому-то здесь недостаточно предупредительного выстрела — у него хватит духу и на непредупредительный.

Алиска словно охолонилась — она сверкала на моего слугу взглядом, но не двигалась с места. Оно и понятно — меньше всего на свете она желала увидеть его в своих противниках.

Я не стал ждать дальнейшего развития событий. Острием клинка вспорол треклятые ремни маски — словно тарелка, та хрустнула на полу, рассыпалась осколками. Не обращая на это никакого внимания, я схватил девчонку за руку, резко дернул на себя — меч из ее рук вывалился, загремел бездушной железкой.