Кавказ: земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века - Гордин Яков Аркадьевич. Страница 15
Прежде всего — что представлял из себя князь Цицианов в чисто биографическом плане? Основной биографический источник — сочинение Платона Зубова (не путать с екатерининским фаворитом). Он выпустил в двадцать третьем году небольшую книжечку под названием «Жизнь князя Цицианова», где собрал по еще довольно свежим следам — прошло менее двадцати лет со дня гибели князя — сведения о его семье, воспитании, отрочестве, формировании личности. Есть, кроме того, очень немногочисленные свидетельства мемуаристов-современников.
Павел Дмитриевич Цицианов родился 8 сентября 1754 года в Москве. Отец его происходил из очень хорошего грузинского княжеского рода, который уже во времена князя Павла Дмитриевича породнился с последним грузинским царем Георгием XII, женившимся на княжне Цициановой. Но еще при Петре дед князя Павла Дмитриевича выехал в Россию и служил в гусарах при Анне Иоанновне. Отец нашего Цицианова был человеком вполне просвещенным и не менее обрусевшим. Он обучал сына европейским языкам и вообще воспитывал его как русского дворянина. Через пятьдесят лет, в 1804 году, командующий войсками в Закавказье генерал Цицианов писал в одном из своих гневных посланий непокорным горцам: «Неверные мерзавцы!.. Вы верно думаете, что я грузинец и вы смеете так писать? Я родился в России, там вырос и душу русскую имею».
В тринадцать лет он перевел французскую книгу по военному инженерному делу, читал и переводил европейских военных теоретиков. В частности — известного французского военного писателя Фолара, сподвижника Карла XII, выдвинувшего идею атакующей колонны в противовес существовавшей тактике развернутого строя батальонов. Этой идеей впоследствии широко пользовался Наполеон.
Писал молодой Цицианов и стихи. Впрочем, в XVIII веке их писали многие. В том числе и Суворов.
Выбор Фолара в качестве материала для перевода сам по себе значим. Развернутый батальонный строй давал возможность поражать противника залповым ружейным огнем, но плотно построенная колонна выигрывала в стремительности движения и в способности таранным ударом взламывать боевые порядки противника. То, что молодой Цицианов, готовясь к военной карьере во времена, когда господствовала линейная тактика Фридриха II, обратил внимание на Фолара, свидетельствовало о его характере и военных пристрастиях.
Семнадцати лет он начал реальную службу прапорщиком в лейб-гвардии Преображенском полку, затем по собственному желанию перевелся в армию и в тридцать лет получил под командование С.-Петербургский гренадерский полк, с которым принял участие во Второй турецкой войне. В 39 лет он был произведен в генерал-майоры — пока довольно заурядная, хотя и вполне успешная военная карьера. Польское восстание 1794 года стало поворотным моментом в его судьбе.
Военная мемуаристика конца XVIII века скупа. Но Цицианов в ней встречается. Участник польской войны Л. Н. Энгельгардт писал: «Артиллерии капитан Сергей Алексеевич Тучков, к счастию, по первому удару в набат, вскоре ушел к своим двум ротам артиллерии, стоявшим на Погулянке, и нашел всю свою команду готовую у орудий. К нему мало-помалу стали прибегать от сказанных полков некоторые офицеры и нижние чины, и собралось их до 700 человек. Он подступил к городу и стал оный канонировать; поляки хотели было атаковать его, но видя устройство его войск, опасались. Поляки потребовали от Арсеньева (взятый в плен генерал. — Я. Г.), чтобы он приказал Тучкову остановить канонаду, но тот отказался, а принудили полковника Языкова, чтоб он от имени генерала послал таковое приказание. Тучков, получа сие предписание, отвечал, что пока генерала лично не увидит, то приказа не послушает, и требовал, чтоб ему его выдали. Но как начало рассветать, и он увидел, что польские полки собрались и вывезли из своего арсенала артиллерию, то, по малому числу своих войск, ретировался он к Гродне и прибыл туда благополучно, без малейшей потери, хотя при начале жарко был преследуем.
В Гродне командовал генерал-майор князь Павел Дмитриевич Цицианов. Как человек разумный и с воинскими особливыми дарованиями, он был осторожен и содержал войска в должном порядке, и потому тотчас по дошедшей молве принял свои меры: дождавшись Тучкова, взял с Гродны контрибуцию, занял крепкую позицию и оставался там до времени» [44].
На польской войне Цицианов впервые показал свои «особливые воинские дарования», проявив необыкновенную решительность, умение психологически воздействовать на противника, использовав угрозу действием вместо самого действия — как это было под Гродно.
В одном из приказов Суворов, руководивший штурмом Варшавы, поставил генерала Цицианова в пример всем остальным именно за его решительность.
Ермолов тоже воевал в Польше, тоже отличился при штурме Варшавы, но в чине капитана. Здесь он, скорее всего, услышал о Цицианове.
В 1796 году, когда Валериан Зубов был отправлен Екатериной завоевывать Восток, Цицианова приставили к нему как опытного полководца.
Как известно, Павел, вступив на престол, немедленно отозвал корпус Зубова с Каспия. Но месяцы, проведенные Цициановым на Кавказе и в Закавказье, были для него драгоценным опытом.
Что за личность был князь Цицианов? Воевавший вместе с ним в Польше, а затем уже генерал-майором служивший под его началом в Грузии Тучков писал следующее: «Он был одарен от природы острым разумом, довольно образован воспитанием, познанием и долговременною опытностию в военной службе, был честным и хотел быть справедливым; но в сем последнем нередко ошибался. При этом был он вспыльчив, горд, дерзок, самолюбив и упрям до той степени, что наконец через то лишился жизни… Считая себя умнее и опытнее всех, весьма редко принимал он чьи-либо советы. Мало было среди его подчиненных таких людей, о которых он имел хорошее мнение. Ежели кому не мог или не хотел делать неприятности по службе, то не оставлял всякими язвительными насмешками, в чем он был весьма остр. Но за подобные ответы ему, даже в шутках, он краснел, сердился, а иногда мстил. Таковой его характер был причиною в молодости его многих для него неприятностей.
И, наконец, когда он командовал в Польше гренадерским полком, то до того дошел, что почти никто из офицеров не хотел служить под его начальством. Один из них, не снеся сделанных ему обид, до такой степени лишился терпения, что, в присутствии многих знатных чиновников, решился дать ему пощечину. Сей несчастный был тогда же арестован. Но дабы пресечь такой неприятный для него самого суд, дал он сам способ сему офицеру уйти за границу. Хотя дело этим и кончилось, но он оставался на худом замечании до кончины императрицы Екатерины II. Он имел более шестидесяти лет, когда прибыл в Грузию, но был довольно бодр и видом величав» [45].
Тучков, человек в своем роде замечательный, участник культурной и политической жизни екатерининской эпохи, претерпел в своей судьбе немало несправедливостей. В том числе и от Цицианова. И потому полностью доверять его характеристике не стоит. Тем более, что он сообщает заведомо недостоверные сведения относительно «худого замечания», на котором якобы Цицианов был у Екатерины. Это неверно. Екатерина ценила и отличала Цицианова. Он вынужден был выйти в отставку сразу по воцарении Павла и вернулся в службу только при Александре.
Но значительная доля истины в тучковской характеристике есть. Князь Павел Дмитриевич был человеком могучего темперамента, что способствовало формированию полководческого стиля, но и имело, соответственно, свои немалые человеческие издержки. В генеральской среде екатерининского времени, времени больших возможностей и больших карьер, значительную роль в человеческих отношениях играли факторы служебные, карьерные. Вспомним отношение Суворова к своему продвижению, к продвижению своих коллег. Дележ лавров и заслуг был ревнивый и яростный — благо и того, и другого было немало, а честолюбие поощрялось государыней, и сознание того, что история творится их руками, их руками и дарованиями строится империя, придавало простому служебному соперничеству особую значимость.