Сила и ярость Юга (СИ) - Александрова Евгения. Страница 31

В конце дня, когда раскаленное солнце наконец скрылось за кромкой густого леса, а вдалеке, под склоном, на котором она трудилась, показались нагруженные тяжелыми копнами урожая женщины — рубщики заканчивали работу — Ясмин вдруг резко позвали.

— Госпожа, — с толикой издевки произнес Айсенард.

— Что? — она с трудом выпрямилась, только сейчас ощутив, как сильно усталость сковала все мышцы, точно кандалы, как у Риана, мешали двигаться.

— Рабочий день окончен, — широко улыбнулся страж и потрепал своего лохматого пса по загривку. — Пойдемте, провожу вас в ваши покои.

Ясмин нахмурилась. Он явно говорил не про дом, а значит, стоило ждать очередного издевательства от «любимого» супруга.

Асенард повел ее в сторону хижин — наскоро сколоченных несколько лет назад домиков для наемных рабочих с окрестных деревень. В сезоны сбора урожая там ночевали рубщики, укрываясь от змей и прочих гадов, а в остальное время хранили всякий инвентарь.

Ясмин медленно шла за широкой спиной стража и гадала, отправил ли ее Вальдер ночевать вместе с десятком пропахших потом мужиков или все-таки не настолько жесток? Может, даже благороден, каким считает его Асенард? Ведь и правда держал свое слово…

Но проклятье, благородные мужчины не принуждают женщин силой и хитростью! Не издеваются над ними и не заставляют испытывать то стыд, то смятение, то ярость. Ясмин сжала задрожавшие губы и мотнула головой. Еще немного, и она совсем запутается в собственных чувствах!

Асенард отвел ее в самую старую и дальнюю хижину, скрытую парой густых эвкалиптов. Поковырял в замке ключом, распахнул рассохшуюся дверь и пригласил Ясмин внутрь. Едва поднимая гудящие ноги от усталости, она переступила порог и огляделась. Прекрасно. На полу перекатывались свалявшийся птичий пух, комья пыли лежали по углам, и больше на дощатом с щелями полу не было ничего.

И пахло внутри соответствующе, Ясмин уткнулась носом в собственное запястье. Да уж. Вот в таких местах ей точно не приходилось прежде ночевать. Что ж, Вальдер вволю издвается над ней, вынуждая признать вину и вернуться, покаявшись, в прохладный и уютный дом. Пусть идет ко всем демонам!

По ступеньке поднялся Асенард, вручил Ясмин сверток, пахнущий чем-то вкусным, скомканный старый плед И немного воды для умывания. И, не став ждать ее возражений или отказа взять подачки, попросту захлопнул дверь. Повернулся со скрипом и скрежетом ключ, и наступила тишина.

За весь день во рту не было ни крошки, только спасительная вода в маленькой фляге и пару раз— очищенный от коры тростник, сладкий, сочащийся соком. Ясмин почувствовала, как живот прилип к ребрам. Она развернула сверток и, не глядя, в полумраке, съела еще теплый пирог с куропаткой. Такой хорошо знакомый с детства вкус — и впервые она ест вот так, впотьмах, сидя на пледе на грязном полу. Но пусть. Главное набраться сил, чтобы не броситься Вальдеру в ноги, потеряв разум от голода и изнеможения.

Кое-как устроившись на жестком полу, Ясмин укрылась вторым концом пледа и провалилась в сон.

— Подъем, — гаркнул кто-то за дверью, и Ясмин резко поднялась. А потом тут же рухнула обратно: от сна на жестком полу затекло все так, будто ее целую ночь били и наставили тысячу синяков.

Ясмин мучительно промычала, пытаясь подняться снова. Болела каждая мышца, каждая клеточка тела, даже жглись огнем суставы на пальцах.

Дверь распахнулась, и предрассветный туман заклубился в полумраке.

— Пора на работу, — довольно потянувшись, доложил Асенард. — Надеюсь, вы спали спокойно, госпожа.

Ясмин поднялась и, пошатываясь, подошла к двери.

— Дайте мне руку, — чуть хрипло попросила она, кашлянула, и повторила гораздо мелодичней: — Пожалуйста. Я же знаю, вы настоящий мужчина.

Она давно знала, что большинство мужчин особенно любят ее голос. И этот Асенард вряд ли будет исключением, она сможет найти к нему подход и избавиться наконец от насмешек.

Асенард поддался ей и сменил грубость на милость. Она крепко оперлась на его ладонь, чтобы перешагнуть через неудобный высокий порог. Похоже, у стража появились проблески уважения, когда она молча отработала на плантации целый день, не пытаясь давить на жалость.

Этот день она провела так же, да только говорить ей ни с кем не удалось. Ясмин работала одна до самого рассвета, молча сделала перерыв, чтобы поесть, и снова вернулась к работе. Подзажившие за ночь мозоли снова саднили, но Ясмин не думала об этом. Шаг, удар, очистить от листьев, отбросить в сторону. Самое сложное — не путать эти стороны между собой.

День прошел как в жарком тумане, единственное, что радовало: Ясмин шла вперед и с тихим удовлетворением отмечала, как созревшие ряды тростника под ее руками превращаются в ровные кучки срубленных стеблей и листьев. Словно только это ее сейчас и волновало.

Когда в третий день поднялось солнце, Асенард отдал ей свою шляпу, чтобы перестало печь голову, и Ясмин не стала спорить.

К вечеру третьего дня Ясмин снова приблизилась к рубщикам, но сама оставалась выше по склону. Сначала, судя по мерным голосам, она думала, что это наемные рабочие. Но вскоре услышала вдалеке знакомый голос, и почему-то от него дрогнуло сердце.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Давай… не спи, — сказал Риан кому-то. — А то совсем свалишься.

— Чего стараться-то? — отозвался кто-то. — Нам за это не заплатят…

— Жив будешь зато. Вставай, говорю, потом хуже станет.

— Ладно, дружище. Помоги только.

После мерных ударов даже послышался вдруг отдаленный веселый смех. Риан даже у закованных в кандалы умудрился поднять боевой дух.

Ясмин заметила краем глаза неспящего Асенарда и сделала вид, что устала работать, а сама пристально вгляделась вперед, точно надеялась, что Риан увидит ее и… Что и?

Не может же он разочароваться в ней, что она не решилась бежать?

Но и она не может бросить плантацию и сдаться. Она проиграет так все. Ясмин понимала точно: больше ждать помощи неоткуда, никто больше не придет спасать поместье от захватчиков. Ни отец, ни люди из деревень — она отлично показала им свою «благодарность» за эту помощь.

Единственный, кто может еще повлиять на происходящее, — она сама.

Снова сойтись с Вальдером, получить власть над ним и вернуть свою. Пока она рабыня на плантации — она никто. Надо вернуться в дом на правах хозяйки. А после… она что-нибудь придумает…

Однако что-то тянуло ее подойти к Риану или хоть позвать его. Ясмин несколько раз бросала работу и хотела приблизиться к осужденным, но каждый раз останавливала себя. Они все увидят ее, и что будет? Да и Риан. Он явно разозлился на ее упрямство и может встретит сейчас равнодушным взглядом, мол, что еще ей от него нужно?

Ясмин уже решилась дойти до него, благо их разделяло всего три или четыре ряда тростника.

Но именно сейчас вдруг вскочил и залаял пёс.

Ясмин обернулась: он прыгал возле хозяина и глядел назад, в сторону уже срубленных рядом тростника и океана. Пришлось сощуриться, чтобы что-то разглядеть. И вскоре там, на ослепительного сияния солнца, нарисовались силуэты всадников. Сначала они двигались вдоль побережья, но потом свернули к плантациям, и Ясмин похолодела.

Не прошло и пяти минут, как всадники приблизились, и теперь она ясно видела впереди раздетого до пояса Вальдера. Слышались веселые голоса и резкие понукания лошадей. Встречая хозяина, вскочил на ноги Асенард, спешно делая вид, что он вовсю бдит.

Ясмин же наоборот захотела затеряться в зарослях или исчезнуть, лишь бы не видеть сейчас довольных физиономий чужаков и явно насмешливое выражение лица своего супруга.

Но Вальдер, как назло, ехал прямо в ее сторону. Ясмин досадливо сжала мачете. Как можно надеяться сбежать от мага, если он будто чувствует ее за версту?

— Как работается? — громко спросил Вальдер, подъезжая ближе к ней и торопливо вставшему Асенарду. — Вижу, дело двигается весьма быстро!

Ясмин первый раз видела его таким: явно после купания в освежающих океанских волнах, Вальдер довольно улыбался и подставлял горячему солнцу покрытое каплями лицо. Северный оттенок его кожи за эти дни будто потемнел, подчеркнув мускулистую грудь. Мокрые, длинные на макушке волосы он зачесал назад, открыв лоб. Зато взгляд остался как всегда: цепкий и пронзительный.