Сумерки грядущего (СИ) - "Шлифовальщик". Страница 50

Русские, являясь мировыми жандармами, охотно использовали мозги из других стран. В технопарке — будущем месте работы — было много американцев, и Джек надеялся подружиться там с соотечественниками. Чуть-чуть успокаивало то, что его земляков используют в качестве инженеров, учёных или программистов, в то время как норвежцы, шведы и французы чистили белорусские сортиры и собирали узбекский хлопок. Нацеленность России на использование чужих мозгов чаще всего высмеивал американский юморист Майкл Ардор, говоря про них «ну тупые!», намекая, что у граждан сверхдержавы не хватает собственных толковых голов. Любой простой американец, говорил юморист, гораздо смекалистее и смышленее тупого российского обывателя с заштампованными мозгами.

Высокомерно относятся к американцам русские, что и говорить. В лучшем случае, узнав, что ты американец, скажут какую-нибудь глупость вроде: «О, Штаты! Знаю, знаю! Виски, банджо, джинсы…» или «У вас в Штатах койоты по улицам бродят». А всё потому, что российский обыватель воспитан на глупых русских фильмах всемирно известной киностудии Мосфильм, где американцев показывают дураками, постоянно ходящими в ковбойских шляпах и поголовно вооружённых кольтами. Русским обывателям фильмы навязывали мнение, что все американцы — гангстеры и пьяницы. По всему миру показывают глупый мосфильмовский шлак про то, как храбрые русские супермены в пух и прах разносят американскую мафию. И публика охотно потребляет эту кинопродукцию под квас и семечки, которые продаются в каждом кинотеатре мира.

Ивнинг заметил, что народу в парке заметно прибавилось. Вероятнее всего, люди спешили на какой-нибудь праздник или митинг, которые тут в России обожают. У многих в руках трепетали трёхцветные флаги, а дети несли двуглавых орлов на палочках. Он уловил обрывки фраз прохожих:

— Мы всех сделали!

— Россия — вперёд!

— Российское — значит, лучшее!

— Можем повторить!

Очередная российская вакханалия, ничего удивительного. Джек обратив внимание, что праздничный люд стал кучковаться возле больших экранов, которых в парке имелось предостаточно. Лишь эта странно одетая пара не поддалась праздничному настроению: парни в робах растерянно озирались.

Новостные дикторы исчезли с экранов, из колонок полилась бравурная музыка. Люди поднимали головы и заворожено смотрели на грандиозные картины, которое рисовало им уличное телевидение: тучные стада, привольно пасущиеся на лугах, белоснежные корпуса высокотехнологичных заводов, стартующие звездолёты, растущие в Сибири города-миллионники, сияющие золотом купола храмов. У некоторых людей, особенно пожилого возраста, на глазах появлялись слёзы гордости за свою страну. Глядя, как на экранах молодые учителя увлечённо рассказывают детям о достижениях великой страны, как врачи с добрыми улыбками заботливо осматривают больных, как депутаты вершат судьбы мира, старики вспоминали свою давно ушедшую молодость, полную подвигов и свершений.

Радужные картинки сменились заставкой: развевающийся трёхцветный флаг на фоне двуглавых орлов. Под фанфары хорошо поставленный баритон невидимого диктора провозгласил:

— Господа! Прямое включение! Президент России Александр Бурлаков!!

Джеку показалось, что у него за спиной один из странных парней вскрикнул и восторженно проорал что-то вроде: «Нашли мы его, Женька!! Наконец-то!! Отыскали этого проныру!!» Дальнейшие его возгласы утонули в шуме толпы.

Детишки возле экранов, словно по команде, приветственно замахали флажками. Заставка сменилась грандиозной картиной многотысячной толпы на огромной площади. Над головами восторженных людей пронёсся украшенный двуглавым орлом вертолёт с каким-то человеком, храбро висящим на верёвочной лестнице. Толпа немедленно взвыла, и люди начали вздымать руки к небу. То же самое проделали и обитатели парка, хотя вертолёт с незнакомцем был где-то далеко.

На площади была установлена огромная сцена, по которой ритмично двигались полуодетые люди, видимо, местные звёзды эстрады. Вертолёт завис над сценой, и с него в руки звёзд лихо спрыгнул человек с голым торсом. Публика на площади снова заревела, ей вторила посетители парка, потому что храбрец, прилетевший на вертолёте был президентом Бурлаковым. Он вскинул руку в приветствии и взял микрофон:

— Я снова с вами, дорогие сограждане!! — сообщил он радостно под крики толпы.

Из-за того, что над ухом Джека неприятно визжала какая-то юная гражданка, он практически ничего не слышал из того, что говорил обнажённый по пояс президент.

— …Мы — свободны и независимы! — доносились обрывки его пламенной речи. — Мы никому не позволим навязывать нам свою волю! Мы любим Россию, мы умрём за Россию, это наша страна!..

В его речи Джек улавливал недовольство Штатами, единственными в мире поддержавшими непризнанные народные республики, о провокациях боевиков против Канады, выбравшей путь духовности, о России, несущей свет традиционных ценностей по всему миру. Затем, по завершении зажигательного выступления российского лидера, в мощных экранных динамиках раздался рёв моторов. На сцену выехали байкеры и закружили вокруг полуголого президента. Между мотоциклами, не боясь попасть под колёса, затанцевали маленькие гимнастки с ленточками и мячами. Вокруг сцены замаршировали девушки в псевдогусарской форме, вращая в руках какие-то блестящие палки. А звёзды эстрады, выстроившись у края сцены, хором запели гимн. Кто-то сердито толкнул Джека, и американец понял, что нужно подняться на ноги. Все в парке стояли навытяжку, некоторые подпевали. Крупным планом показали президента, в его глазах стояли слёзы гордости за отчизну и свой верный народ, а узловатые пальцы сжимались в кулаки.

Исполнение гимна завершилась вспышками фейерверка вокруг сцены и дружным перезвоном колоколов многочисленных храмов. А затем раздались залпы салюта. Джека повеселило, что салют можно было наблюдать одновременно и на экране, и в реальном небе — президентская площадь была не так далеко, в десяти километрах отсюда, поэтому парк представлял собой нечто вроде фан-зоны. Народ вокруг оживился, две крупные женщины пустились в пляс и оттеснили американца, почти прижав его к двум странным парням в кепках. Несмотря на шум в «фан-зоне» Джек услышал их разговор: говорили они довольно громко, чтобы перекрыть гвалт народного ликования.

— Как будем брать Бурлакова?

— Понятия не имею. С президентской охраной мы не справимся вдвоём.

— Надо Юшечкина запросить, пусть безопасники группу захвата высылают.

— Или просто грохнуть его здесь. Надеюсь, в реале выживет и оклемается, — не совсем понятно предложил один из парней.

— Рискованно. Может свихнуться от потрясения, а нам потом расхлёбывай…

Стараясь не выдать себя, Ивнинг напряжённо прислушивался к разговору. Никакие это не сумасшедшие, хоть и порой выражаются странно. Может, условный язык? Джек слышал, что разные террористы и экстремисты частенько прибегают к его помощи.

И тут ему пришла в голову неожиданная мысль: нужно сообщить о заговорщиках русским спецслужбам! Американский гражданин Джек Ивнинг помог предотвратить покушение на президента — вот что напишут завтра в новостных лентах!

«А, может, это не заговорщики! — возразил внутренний голос. — Обычные парни с заводской окраины… Мало ли о чём они говорят! Может, обсуждают компьютерную игру о захвате президента»

«Зачем тогда они его по фамилии называют? — спорил с воображаемым собеседником Джек. — Что это за игра такая?»

«Но ты ведь не стукач, Джек! — не сдавался оппонент. — Мы — не русские, наш народ не любит стукачей. Не зря говорят в нашей глубинке: доносчику первый кнут»

Джеку привиделись простые американские трудяги: жизнерадостные фермеры в клетчатых рубахах и стетсонах, суровые дальнобойщики в кожанках, перепачканные шахтёры в спецовках и касках. Они осуждающе смотрели на доносчика. Но, заслоняя их, перед глазами встала другая картина: измождённая мать, вынужденная из-за нищенской пенсии работать уборщицей в супермаркете, младшие сестрёнки, одетые в дешёвые и скверные бразильские тряпки. Они с надеждой глядели на единственного мужчину и кормильца в семье: отец скончался два года назад, сердце не выдержало стресса из-за закрытия родного завода. В родных Штатах каждый год банкротились сотни предприятий под телевизионную трескотню о вставании с колен.