Измена. Не люби меня (СИ) - Брис Руфина. Страница 16

— Я с тобой.

Мы шли рядом. Я краем глаза наблюдала за Димой. Он ничего, почему я не замечала раньше? Его профиль выглядел так, словно был высечен скульптором. В лице сила. Сила и благородство. Постановка головы, прямая осанка, твёрдый подбородок. И глаза… Нет, он не просто "ничего", а чертовски красив. Может, сумерки виноваты… Я невольно смутилась.

Дима подобрал толстую ветку и небрежно постукивал ей по забору. Он не смотрел на меня, казалось, я отстану — он не заметит.

Вдруг недалеко от нас что-то хрустнуло, я схватилась за Димину руку. Он подался ко мне всем телом. Я врезалась лицом в его торс, вдохнув запах его кожи и дорогого парфюма.

— Ой, прости, мне стало страшно.

На секунду мне показалось, что внимание Димы сосредоточено за моей спиной. Я обернулась, но не увидела ничего, кроме темноты.

— Что там?

И в этот момент Дима крепко притянул меня к себе.

Его взгляд — это синий водоворот, затягивающий меня внутрь. Мне хотелось отвести глаза, но не получалось, я всё равно продолжала смотреть.

Дима молчал. Я неловко попыталась освободиться, но он не отпускал.

Это меня бросило в жар, или на улице стало нечем дышать?

Внимательно всматриваясь в глаза, он опустил лицо к моему и выдохнул шёпотом в губы:

— Можно тебя поцеловать?

Волнение лишило меня голоса. Не в силах сопротивляться гипнотизирующему взгляду, я смогла лишь кивнуть в ответ. И он ласково прильнул к моим губам, с каждой секундой целуя всё горячее. Нежность разлилась по телу от горла до живота. Я закрыла глаза, покачнулась, теряя равновесие, обняла Диму, чтобы удержаться, и так и осталась. Он целовал лицо, шею, спустился к ключицам. Затем к плечу, с которого съехала толстовка. Я чувствовала, что моё сердце бьётся со скоростью света. Дышать стало совсем трудно. Внутри всё полыхало. На секунду мне показалась, что я падаю в пропасть, умираю. Но тут раздался раскат грома, и хлынул дождь.

Дима оторвался от меня. Я не хотела выныривать из состояния блаженной истомы. С досадой открыла глаза.

— Ещё… — тут я пришла в себя и слабым голосом уточнила, — а что мы делаем?

— Я виноват, — в его взгляде я увидела желание, — Я очень давно этого ждал.

Он провёл руками по моей спине. Я смотрела на его губы. Несколько минут назад они были горячими и жадными. Мне хотелось, чтобы они вернулись ко мне, к моим губам. Дождь заливал лицо, хлестал пощёчинами по листве кустов. Я почувствовала, что дрожу всем телом. Оттого что насквозь промокла? Или от необычного потока энергии, исходящей от Димы? Она вибрировала вокруг меня, заставляя кровь пузырьками носиться под кожей и вскипать в местах, где касались наши тела.

— Ты и я… Здесь и сейчас, — сквозь мучительно-сладостный туман услышала я бархатный шёпот, — не отпущу никогда. Люблю. Ты моя девочка, моя.

Эти слова привели меня в чувство, будто ударили кнутом.

— Нет, — вскрикнула я и оттолкнула Диму, — я не твоя. Я ничья — своя собственная. Не люби меня!

Я развернулась и побежала к дому, моргая от навернувшихся слёз. Моя девочка… Муж тоже говорил так, и что сделал потом… Не хочу, чтобы меня так называли. Я не выдержу опять этой пытки!

Я подбежала к дому, оглянулась. Никого сзади не было. Он не стал догонять. Я поднялась к себе, сбросила промокшую одежду и зашла в ванную. Там включила горячую воду, встала под душ. Что со мной такое? Я дрожала, согреться не получалось. Зачем он меня целовал? Как я могла это допустить? Это всё неправильно, не должно было произойти.

Я взяла мочалку, стала яростно тереть свою кожу, места, на которых были руки Димы. Но моё тело не хотело успокаиваться, требовало его прикосновений, горело. Беспощадные губы на моей шее… Невозможно отвлечься. Я представила, как они спускаются ниже, к животу. А я глажу Диму по волосам, мускулистым плечам… Да что со мной!

Я вышла из ванной, укуталась в плед, легла на диван. И не смогла уснуть. Мысли перескакивали с одного события на другое, всё перемешалось. Боль, обида, страсть, страх, злость на саму себя.

Завтра надо серьёзно поговорить с Димой. Мы же взрослые люди, в конце концов.

***

Дмитрий застыл, напряжённо вглядываясь в темноту, где скрылась Оля. Мысли путались. Его надежды никогда не сбудутся. Она опять отвергла его. Он сжал кулаки и зарычал от бессилия и жгучей боли в душе.

Зачем это сделал? Раньше получалось бороться с собой, почему сегодня не удержался? Она — всё ещё жена друга. Он не должен был целовать её.

Дмитрию показалось, что он сходит с ума. Оля ответила на его порыв, он мог в этом поклясться. Она была такой разгорячённой и податливой, она дышала с ним одной страстью. Он не мог понять, что пошло не так? Сердце отрывисто клацало в груди. Успокойся. Она не твоя. Никогда не была.

Дмитрий схватился за голову. В горле пересохло. Дождь только усиливался. Оля ушла от него. Он всё испортил.

Глава 24

Утро Виктора

Виктор долго не мог уснуть. Он размышлял о том, что случилось. О том, что своими руками уничтожил любовь жены, разрушил семью. Оля не простит. Он увидел отвращение в её взгляде, холодном и недоверчивом. О чём он думал, когда увлёкся Ладой? Как он мог так обойтись с человеком, который его любит? Любил.

В голове всё смешалось, Виктор не мог понять, почему его понесло налево. Ведь Оля была такой доброй, внимательной. Как же так получилось? Это помутнение было похоже на какой-то абсурд.

Звонок Дмитрия не обрадовал его. Виктор больше не хотел думать о том, как ему выкрутиться. Зачем? Он остался совсем один. Только это волновало его.

С такими мыслями он уснул. Спал Виктор плохо, утром встал разбитый, но уже знал, что нужно делать. Умылся и отправился в больницу.

Виктор подошёл к корпусу, где лежал Степан. До назначенного времени оставалось ещё около часа. Он сел на скамейку, вцепился пальцами в прохладные рейки сиденья, застыл и стал ждать.

Открылась дверь. Из-за неё выглянул высокий серьёзный санитар, он молча махнул Виктору. Тот на ватных ногах последовал за ним.

Степан лежал в палате один. Он с трудом открыл глаза.

— Доброе утро, — Виктор присел рядом, — прости меня. Я очень виноват. Я ничего у тебя не прошу. Сам сдамся в полицию. Просто хочу, чтоб ты знал, я раскаиваюсь.

На лице Степана мелькнуло странное выражение. Подобие улыбки. Он попытался привстать.

— Э, ты чего, лежи, тебе, наверное, нельзя.

Вдруг в коридоре послышался шум шагов. Они приближались.

Дверь открылась, и в палату вошла девушка в форме, на плечи у неё был накинут белый халат.

— Здравствуйте, — сказала она, — дознаватель Серова. Как вы себя чувствуете?

— Доброе утро, — тихо ответил Степан.

— Я пришла обсудить с вами обстоятельства, которые привели вас сюда.

Она оглянулась на Виктора и строго сказала:

— Освободите палату, пожалуйста.

— Нет, я не уйду, это я виновен во всём.

Девушка вопросительно повернулась к Степану.

— Он ругает себя за то, что обещал мне помочь, а сам не пришёл. И я полез на эту дурацкую лестницу один. Никакого заявления я писать не буду. На себя мне что ли писать? — улыбнулся он сухими губами и повернулся к Виктору, — приходи завтра, ладно? Пока трудно. А завтра всё обсудим. Сегодня отвечу на вопросы, отдохну, а завтра жду тебя. И спасибо.

— Да как так. За что спасибо? — Виктор с досадой поморщился.

— Иди, иди, позже поговорим.

Виктор вышел из палаты и растерянно прислонился к стене.

***

Утро Ольги

После пробуждения я полчаса лежала в постели, не решаясь спуститься. Но позвонил Никита, сказал, что скоро приедет. С сегодняшнего дня он опять работал у меня. Пришлось взять себя в руки и выйти.

Вера уже накрыла на стол. Они с Настей оживлённо обсуждали новую кофемашину. Дети лопали горячие бутерброды с сосисками и запивали их ароматным какао.

— Всем доброе утро! — я решительно зашла в столовую и спросила у сестры, — а ты почему не на работе?