Полёт мотылька (СИ) - Лин Брук. Страница 44

— Когда он выйдет — это будет самым большим подарком для меня, — шепчу ей в ответ.

Я присаживаюсь на плед и тянусь к книге, на которой висит замок. Догадавшись, от чего этот ключ, я достаю его с коробки и раскрываю обложку. Я ошиблась, предполагая, что это была книга. На самом деле это фотоальбом в твёрдом переплете, с плотными листами, на первой из которых приклеена моя фотография, а снизу подпись:

«Этот взгляд всегда и всюду со мной»

Именно с этих слов и начинается моё увлекательное и необычное приключение в наш мир с Давидом.

Я прошу девушку оставить меня одну, убеждая, что обратно вернусь на такси. Она понимающе улыбается, целует меня, а после уезжает.

Устроившись удобнее на пледе, я вновь осматриваюсь по сторонам, и расплываюсь в улыбке. Такая особая атмосфера, где кажется, что он рядом, даже на расстоянии. Немного понежившись и насладившись ароматом цветов, я снова тянусь к альбому, оторваться от которого больше не могу. Я просматриваю страницу за страницей, где приклеены мои фотографии, о существовании которых я даже и не знала, а также и наши совместные с Давидом фотографии. Я выгляжу такой счастливой рядом с ним, такой воодушевленной. Мои глаза сияют, точно так же, как и его. Мы словно купаемся в лучах света, исходящего прямиком из наших сердец.

Слова: «Я люблю тебя», написанные в конце альбома греют мне душу и заставляют трепетать моё сердце.

Это безумно приятный и нужный для меня подарок. Я пересматриваю альбом раз за разом, потеряв счёт времени и игнорируя все входящие звонки. Я испаряюсь в нашем мире и не хочу из него возвращаться.

Кажется, что ничто не сумеет испортить этот чудесный миг: я лежу на пледе, греюсь на солнышке, вдыхая аромат ромашек, и смотрю на нас с Давидом, мечтая лишь о том, как в скором времени, фотографии станут явью. Но все резко меняется, когда я слышу резкий звук машины, который останавливается недалёко от меня, и из неё выходит Альберт.

Растерявшись, я не успеваю найти ключик, чтобы закрыть замок и скрыть от глаз мужчины самое сокровенное. Я вскакиваю, убрав альбом в сторону, и по выражению лица Альберта осознаю, что не стоит ждать ничего хорошего.

«И как только он нашёл меня?»

— Альберт? Что ты тут делаешь? — не выдержав, интересуюсь я.

— У меня к тебе встречный вопрос!

— Просто… отдыхаю.

— М-м-м, — приподнимает бровь. — Наслышан о том, как ты отдыхала без меня.

— Я не понимаю.

— Где ты была недавно?! — интересуется, еле сдерживая крик.

Я не могу ничего ответить. Раз спрашивает, значит знает.

— Я спрашиваю, где ты была? — он бросает на меня злостный взгляд, но потом переводит его на альбом, лежащий позади меня.

Он направляется к нему и хочет взять его, но я останавливаю мужчину за руку.

— Альберт, не надо.

Он отдергивает меня и берет альбом в руки. Меня начинает трясти. Я отвожу взгляд, понимая, что сейчас причиню ему боль. Боль, которую он не заслуживает.

— Где ты была, блять? Где? — спрашивает он, нервно пролистывая каждый листок. — Где, я тебя я спрашиваю?

— Альберт, пожалуйста, — я прикасаюсь к его руке, стараясь успокоить. — Давай пог…

— Убери! — перебивает меня, отдернув руку. — Где ты была? Где провела ночь? — кричит он. — Блять! Сука! Неужели, ты думала, что я оставлю тебя без присмотра? Как ты могла, Амели?!

Мне так стыдно перед ним. Стыдно в целом. Стыдно, что заставляю его страдать тогда, когда он должен быть счастлив.

— Я уже не раз говорила о разводе, Альберт. Этот брак приносит нам лишь страдания, — единственное, что произношу в ответ.

Пролистывая страницу за страницей, он приходит в ярость. И неожиданно для меня, начинает рвать листы и фотографии из альбома. От увиденного с моих уст вырывается крик. Я тянусь остановить его, но он отшвыривает меня. И еле удержавшись на ногах, я снова бросаюсь на него.

— Не смей! — говорю, еле сдерживая слезы, и пытаюсь вновь отнять альбом.

Но на этот раз я получаю больной удар по лицу. Я отшатываюсь, приложив ладонь к щеке, и с испугом смотрю на него. Стараюсь из последних сил сдерживать слезы, но они скатываются из глаз. Невольно чувствую ненависть к этому человеку, хотя понимаю, что другого отношения к себе не заслуживаю.

— Садись в машину! — шипит он сквозь зубы.

— Я не хочу. Дай мне просто уйти.

— Просто дать тебе уйти? Дать уйти, когда ты втоптала меня в грязь? — он подходит ко мне и хватает за руку. — Если я и решусь с тобой развестись, то будь уверена, сообщу каждой дворовой собаке о причине нашего разрыва. Интересно, как переживут новость Георгий и Аманда, когда узнают, что их дочь шлюха?

От услышанного, моя рука невольно тянется к его лицу и даёт пощечину. Он хватает её и притягивает меня к себе.

— А разве не шлюха? Я простил тебе все. Закрыл глаза на твои измены, Амели! Я все своё время отдал твоему выздоровлению, и это твоя благодарность? Так ты решила меня отблагодарить? Пойти и провести ночь в тюрьме с ним?!

Он отпускает меня и снова смотри на небольшие остатки альбома. Его всего трясёт, и он со всей злости разрывает все, что осталось. И это причиняет мне адскую боль. Боль за себя, за Давида и за Альберта. Понимаю, что только я виновата во всем происходящем, и от этого чувствую себя слишком падко.

— В тюрьме, с ним! — кричит вновь он, пнув ногой букет. — С человеком, который изнасиловал и убил человека, ты провела ночь в одной камере, а меня, блять, М-Е-Н-Я, законного мужа, ты не подпускаешь даже к своей комнате!

Кажется, его не остановить, он рвет и мечет все, что видит. И я не могу больше это терпеть.

— Ты ведь знал всё, — кричу ему в ответ. — На что ты рассчитывал, Альберт? Что ты думал я буду делать, когда память ко мне вернётся?

Он резко разворачивается лицом ко мне и подходит так близко, что становится страшно и тошно.

— Я рассчитывал на твоё благоразумие! — выпаливает с брезгливостью.

— Не будь я благоразумна, я бы сбежала с ним ещё до свадьбы! Поэтому именно благоразумие привело и довело меня до того, что сейчас происходит! — останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, но замолкать не собиралась. — Я устала, Альберт. Можешь говорить хоть всему миру о том, какой шлюхой я оказалась. Делай так, как ты считаешь правильным. А родителям я сейчас сама позвоню и все расскажу.

Меня разрывает на части. Разрывает от мысли, что я не хотела причинять боли никому; ни ему, ни Давиду, ни родителям, но, в итоге, все от меня страдают.

Я смотрю на разорванные фотографии, что разлетаются на ветру, перевожу взгляд на цветы, что истоптаны Альбертом, и медленно подхожу к сумке, прикусывая губы до крови, в надежде унять душевную боль.

Моя попытка однажды сделать все правильно превратилась в снежный ком, выросший размером в Эверест. И сейчас этот ком готов поглотить и разрушить всё, что я пыталась сберечь. Неужели, наше счастье с Давидом — это нечто недосягаемое? Неужели не может наше счастье продлиться дольше, чем несколько дней?

Достав телефон, сквозь слезы судорожно ищу абонент: «Папочка». Вспоминаю его отношение к себе, его любовь, его доброту. Вспоминаю сколько сделал он для меня. И понимаю, что сейчас все, что я ему расскажу, для него станет ножом в спину. Не знаю, как сообщить ему о себе всю правду. Не знаю, как прощу себя за то, сколько страданий, в скором времени, им с мамой принесу.

— Ненавижу, — кричу, не контролируя эмоции. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Расплакавшись навзрыд, я не имею сил сделать то, что должна. Наверное, я просто надеялась благоприятнее разрешить ситуацию. Я прячу лицо в собственных руках и пытаюсь прийти в чувства, но это бесполезно. Меня судорожно трясёт, как сумасшедшую, и вдруг, я чувствую, как сзади ко мне подходит Альберт. Он садится рядом и, потянувшись рукой к телефону, забирает его из моих рук.

— Стоит ли он того, чтобы ты лишала своих родителей дочери и чести? — говорит тише. — Ты причиняешь мне столько боли, Амели. Лишаешь гордости и любого достоинства, но я не хочу терять тебя. Поэтому подумай ещё раз, кто и чего стоит!