Когда плачут драконы (СИ) - Эн Вера. Страница 102

Однако добраться до цели у него получилось только на следующий день: уж слишком велика оказалась Драконья долина, чтобы обойти вокруг нее одним махом. Хорошо еще, что Одже все-таки пошел в правильную сторону, иначе, судя по положению солнца, ему понадобилась бы еще неделя на исправление ошибки. И так-то только на второй вечер услышал шум низвергаемой с гор воды и, воодушевленный, поспешил на звук.

Вид перед ним открылся просто волшебный, особенно в свете лучей заходящего солнца. Никакая книга не могла передать величия и великолепной мощи водной стихии, заглушающей своим ревом вечернее пение птиц и рождающей нежную дрожащую радугу. Ту самую, которой так не хватало в жизни Одже.

В совершенно глупых мечтах он иногда представлял, как приводит Беату к какому-нибудь чуду природы и как она восторгается им, не веря глазам, а потом выговаривает Одже за то, что он столько времени скрывал от нее подобную красоту, но при этом совершенно не злится, и глаза у нее сияют радостью, и все личико лучится ей, окончательно сводя Одже с ума и толкая на запретное. Как же хотелось хоть раз дотронуться до ее кожи, погладить по нежной щеке, пересчитать очаровательные веснушки на носу, откинуть со лба непослушные локоны, а потом взять и покрыть ее губы поцелуями! Одже потом ненавидел себя за такие дерзости, понимая, что Беату передернуло бы от брезгливости, посмей он осквернить ее чело своими домогательствами, но ничего не мог с собой поделать. Снова и снова мысленно прижимал Беату к себе, закапывался лицом в ее пышные кудри, гладил по ним, по спине, по рукам, дурея от одних лишь фантазий. Богини милосердные, да если бы Беата все-таки поцеловала его там, на Главной площади...

Одже точно сделал бы что-нибудь непростительное. Не смог бы сдержать себя в руках, как ни храбрился, как ни убеждал себя, что и не с таким справлялся. Может, еще и поэтому отступил: слишком боялся напугать ее и потерять. Как будто теперь не потерял. И даже мысли о ее удовлетворении не утешали. Не хотел Одже рядом с Беатой никакого Хедина видеть! И никого не хотел! Он присвоил ее себе: с первого взгляда, с первого удара ее кулачка о его грудь! И пусть Беата ни сном ни духом об этом не ведала, Одже жил только ей и дышал только ей. И не мог по-другому…

Одже дал себе с четверть часа на передышку, понимая, что дальше подобной роскоши у него может и не быть, и в последний раз позволяя себе погрузиться в воспоминания. В те самые — невозможно теплые и восхитительные, когда Беата казалась такой близкой и понимающей. Перебрал в памяти моменты ее внимания, ее доброты и необъяснимой нежности — а бывали такие, и Одже сберег их в сердце, несмотря на колющую боль. Все потерял. По собственной вине — и теперь он вдруг очень хорошо это понял. Не нужен был в ту секунду Беате никакой Хедин. Она хотела дать шанс Одже, а он сам от него отказался. Струсил, предал ее доверие, а потом и вовсе сбежал. Зачем Беате такой друг? Только стыд за него и можно испытывать. Да жалость к убогому…

Одже вскочил, не мешкая больше ни секунды, и бросился к скале. Приспособлений для лазания по горам у него не было, но Одже не могло это остановить. Он взял с собой немного хлеба и воды да связку лучин, без которых в пещере никуда, и принялся за дело.

Как ни странно, подъем оказался проще, чем Одже себе представлял. Главным было найти опору для ноги, а потом надежно зацепиться за какую-нибудь щель пальцами. Пару раз, правда, Одже ошибался, сдирая ладони до крови, но не останавливался и вскоре увидел за сплошным потоком воды темное углубление. Вне всякого сомнения, именно его он и искал. И именно через него будущие драконы попали в Долину.

Одже осторожно, выверяя каждое движение, дотянулся до уступа у прохода, умудрившись не только не сорваться, но даже не особо вымокнуть, когда обтирал грудью скалу, пробираясь внутрь. Это позволило ему несколько воспрянуть духом: как минимум потому, что «Истинные сказания» до сих пор не обманывали. Значит, и до Создателей могли довести, если Одже где-нибудь маху не даст. А это ему было раз плюнуть.

Выдернув себя из очередного витка самоедства — самое время, что уж говорить, — Одже зажег лучину и при ее неверном свете двинулся вперед. Делом это оказалось небыстрым: приходилось старательно прощупывать дорогу, чтобы не навернуться и не закончить свое путешествие раньше срока. Тут ведь никто на помощь не придет; разве что еще через пару сотен лет такие же болваны, как он, обнаружат его переломанные косточки да закопают где-нибудь у подножия гор. А там хоть и было до безобразия красиво, но все же не настолько, чтобы прельстить Одже.

В какой-то книге он читал, что в пещерах может быть невероятно интересно. Наскальные рисунки древних людей, подземные озера, известковые сосули, растущие не только из потолка, но и из пола, но Одже ничего этого не видел. Света лучины хватало аккурат на половину шага, а факел запаливать Одже почему-то не решался. Все-таки в гости шел, да не к кому-нибудь, а к самой Божественной Триаде: тут раболепие надо было выказывать, а не наглость. А то превратят без разговоров в ящера — вот это будет веселье!

Одже усмехнулся и тут же вздрогнул от гулкого эха, разнесшего этот звук в разные стороны. Вот странность: а ведь Одже был уверен, что здесь всего один проход — сквозь гору и до самой Долины. А по всему выходило, что справа и слева другие коридоры ветвились. Может, один из них вел прямиком в Заповедную пещеру? Это было бы неплохо: Одже, признаться, не желал неожиданных встреч в Долине. Вдруг там еще какой дракон на лето остался и он начнет Одже претензии по поводу его вторжения предъявлять? Так можно и в драконьем желудке свои дни закончить, не увидев Создателей.

Однако соваться, не зная броду, в какой-либо из неизвестных ходов было еще хуже. Заплутает в темноте, запутается в хитросплетениях коридоров — и пиши пропало.

Вот только и в Заповедной пещере Одже наверняка ждала та же участь. В «Сказаниях» ведь ни слова не говорилось о том, куда именно направились люди в поисках Жезла Могущества. Рассказывалось, что боги встретили их и сами провели в свои покои. Вряд ли Одже удостоится такой же чести, а это значило, что ему надлежало принять решение, куда двигаться дальше. Или повернуть назад и возвратиться в Армелон не солоно хлебавши. Зато живому и почти даже не поцарапанному.

Одже снова усмехнулся и сделал решительный шаг вперед. И замер, услышав рядом трудное горячее дыхание.

Во тьме грота вспыхнули три пары драконьих глаз…

* * *

Беата отчаянно скучала. Слишком давно она не видела Одже и просто не знала, куда себя деть. Даже не думала, что настолько привыкла к этому убогому и их ежедневным встречам, однако просыпалась ни свет ни заря и целый день маялась от безделья. Что только ни перепробовала. И комнату свою расписать, презрев все запреты, — да не было настроения: и картинки в голову не приходили, и рука отказывалась выводить даже простейшие узоры. И прогулку по красивым местам устроить — да только вовсе не такими уж и красивыми они выглядели без Одже, и любоваться ими не хотелось, и радость, столь прочно поселившаяся у Беаты в душе, не просыпалась.

Все казалось постылым.

И Беата, сколь бы ни отказывалась в этом себе признаваться, знала причину.

Ну что ей было с ним делать?

Злость прошла, едва лишь Беата увидела его болезненно побелевшее лицо. И даже не явная ревность Одже была тому причиной. А острая жалость: ее месть удалась на славу. Все ожидания переплюнула, но так по Одже ударила, как Беата и не хотела вовсе. А уж когда он стрелу наградную сломал...

Только гордость не позволила броситься к нему и все объяснить. Как бы ни было Беате обидно из-за его пренебрежения, подобной расплаты Одже вряд ли заслуживал. Другой на его месте взобрался бы на помост, разбил нос Хедину, а Беату перекинул бы через плечо и унес с площади назло всем злопыхателям. И Беата, пожалуй, пофыркала бы, но смирилась, довольная результатом.