Когда плачут драконы (СИ) - Эн Вера. Страница 101

Ну в самом деле: ни один человек на свете в нем не нуждался. У него не имелось хорошего дела и какой-то великой цели. Ему не было дано даже пользу кому-либо приносить — так зачем боги продлевали его дни?

Нет, Одже вовсе не мечтал о смерти и не искал ее — даже теперь, когда потерял последнюю радость жизни. Но если бы у Создателей нашлось для него хоть какое-то поручение…

Что ж, тогда, может, и не пришлось бы проклинать их за то, что не позволили они ему умереть сразу после рождения. Откачала его повитуха, вытащила из лап смерти.

Наверное, тогда и прогневила богов?

Одже искренне пытался отыскать в своей жизни смысл и, когда в ней появилась Беата, подумал, что это он и есть. Нет, он не надеялся, конечно, что однажды она ответит на его чувства, выйдет за него замуж, нарожает ему детей — такие мысли могли и до сумасшествия довести. Но пока Одже мог делать для Беаты хоть что-то хорошее, он переставал себя презирать. Пусть это были совершеннейшие пустяки, пусть Беата чаще сердилась на его неловкость, чем замечала его внимание, пусть она и без него отлично жила в своем мире, Одже настырно предлагал свои услуги и радовался даже самым крохотным своим успехам.

А потом Беата прямо дала понять, где в ее жизни его место. Одже не сердился — какое он имел на это право? Просто… перестал надеяться. И словно в пустоту какую-то упал. Полное и бесконечное одиночество. Грязно-серое, сырое, затхлое. Бессмысленное…

А ведь он почти уже поверил в то, что все-таки заслужил свое право на счастье. Когда руки не подвели и стрелы попали четко в цель. Когда заткнулись те, кто ни во что его не ставил. Когда Беата сказала, что хочет его поцеловать: пусть за выигрыш, пусть просто забавы ради. У Одже и в мыслях не было, что она может к нему что-то испытывать. Просто на секунду захотелось воспользоваться подарком то ли Создателей, то ли самой удивительной девушки на свете. Одже тогда и в голову не приходило, что она говорит о первом поцелуе. Разве мог он допустить, чтобы она потом всю жизнь жалела, что не сберегла его для любимого? Не простил бы себе ее мучений. Знал, что оскорбит своим отказом, но это было лучше, чем такая ее жертва. Тем более что Беата вроде бы согласилась с его правотой. Обиделась, конечно: Одже давно научился чувствовать малейшую смену ее настроения, но надеялся, что рано или поздно она разберется во всем и простит его. Всегда так было! И когда он не смог защитить ее от Кедде. И когда позволил ей замерзнуть на закате. И когда попытался от нее откупиться. Надо было только придумать, как ее задобрить, отвлечь от едва не сделанной глупости, а Одже, как назло, ни одной достойной идеи поймать не мог. Просто стоял чуть поодаль, не решаясь и дальше надоедать Беате своим присутствием и только все туже затягивая ремень, на котором держался колчан. Может, предложить Беате научить ее стрелять? Она же мечтала о подвиге, а в этом деле такое умение могло весьма пригодиться. А у Одже появится возможность хоть немного еще побыть вместе с Беатой. Коснуться ее рук. Почувствовать аромат волос. Напитаться этим на всю оставшуюся жизнь…

Одже со всех сторон оценил свою задумку и, не найдя в ней изъянов, шагнул было к Беате. Но она вдруг сорвалась с места, словно окончательно от Одже отказалась, и легко взбежала на помост. Одже даже не сразу уразумел ее цели: кузена победившего захотела поздравить? Так вроде они никогда особо дружны не были. Да и Хедин там бы не заскучал…

Но вот Хед обхватил одной рукой Беату за талию, притягивая к себе, а второй взъерошил ослепительно золотые кудри и наклонился к Беатиному лицу…

Дальше Одже просто не видел. В глазах почернело, и мир на какое-то время перестал существовать.

Сам же посоветовал Беате выбрать достойного мужчину, а уж кто мог быть достойнее Хедина? Сын градоначальника, командир отряда дружинников, спаситель драконов, да и просто отличный парень, которого повсеместно уважали и любили. Не случайно все девушки Армелона о нем грезили. И если он Беату выделил…

Одже выдернул из-за пояса наградную позолоченную стрелу и переломил ее пополам.

Радоваться должен! Богинь благословлять за то, что они такого суженого для Беаты припасли! Она за Хедином как за каменной стеной будет! В почете и счастье!

А Одже перебьется как-нибудь. Не впервой. Даже если от сердца совсем ничего не осталось. И дышать так больно, как не было и со сломанными ребрами. У Одже имелось столько возможностей издохнуть и не чувствовать всего этого, но он предпочел тянуть свою лямку, испытывая терпение Создателей. И, пожалуй, настала пора избавиться от столь трусливой привычки. Не откладывая ни на секунду, пока не зацепился еще за какую-нибудь надежду и не остался в Армелоне портить чужие жизни.

Каким-то невероятным усилием воли Одже выбросил из головы все посторонние мысли. Запер душу — или ту истерзанную ветошь, в которую она превратилась, — как раньше запирал, не позволяя себе чувствовать. И совершенно ясно понял, что должен делать.

Не случайно, наверное, Айлин именно сейчас дала ему «Истинные сказания»: боги подтолкнули. Одже прочитал книгу вдоль и поперек, выучив текст наизусть, а картинки запомнив до каждого деревца и песчинки на морском берегу. Тогда, конечно, не имел еще такой четкой цели, лишь ее неявные очертания. А теперь собрал все свои знания воедино и решился действовать.

Первым делом направился в казарму и, покуда командир был навеселе, выпросил у него отпуск. Одже ушел бы и без разрешения — все равно не рассчитывал вернуться, но привычка поступать правильно сделала свое дело.

Передал пост новому надсмотрщику, а сам собрался и еще в тот же самый вечер покинул Армелон.

Книгу занес Айлин по дороге. Сердечно поблагодарил, но так и не сказал, что оставил в ней письмо для Беаты. Не удержался, расслабившись на пару минут и позволив себе последние секунды былой радости. Просто представил, что Беате есть до него дело и что она расстроится из-за его отсутствия, когда поймет и простит. Если Беата когда-нибудь найдет его послание, значит, он не ошибся в ее доброте. А если нет…

Одже, во всяком случае, никогда об этом не узнает.

Лошадь он купил уже в соседнем городе, чтобы не вызвать в Армелоне ненужных вопросов. Истратил на нее все свои сбережения: впрочем, жалеть о них теперь не приходилось. Чтобы подкупить Создателей, их точно не хватит. А без лошади Одже доберется до Драконьей долины только к лету. Хватит ли у него силы духа на такой срок, он не знал и проверять не хотел.

Благополучно достигнув Хантесвила, пристроил нового четвероногого товарища на постоялом дворе: вернуться за ним Одже не рассчитывал, а губить невинную жизнь, бросив коня в лесу, не хотел.

Путь от города до окружающих Драконью долину гор оказался, однако, сложнее, чем Одже рассчитывал: дороги после майских дождей развезло, а там, где их не проложили, и вовсе пройти было почти невозможно. Но Одже слишком хорошо понимал, что путь у него сейчас только один — вперед, и потому брел из последних сил, оскальзываясь, падая в грязь и снова поднимаясь. Стыдиться нынче стоило разве что самого себя, а вернуться было попросту некуда.

В «Истинных сказаниях» момент проникновения незваных гостей в тогда еще безымянную долину был преподнесен как чудо, и большинство читателей, очевидно, принимали этот момент за вымысел. Но только не Одже. Для него фразы «поднялся над облаками» и «раздвинул руками водный поток» имели самый что ни на есть определенный смысл. Вовсе не боги благоволили будущим драконам, зазывая то ли в гости, то ли в ловушку. Просто их предводитель был отличным путешественником и знал множество природных секретов. А Одже о них прочитал в одной из купленных на ярмарке книг. Отдал за нее полугодовое жалование, но не жалел ни разу, столкнувшись с потрясающими вещами. А теперь и вовсе разгадав с ее помощью задачу Божественной Триады.

Одже искал водопад. Река при ударе о землю создавала облако брызг, поднявшись над которым можно было найти вход в пещеру, обычно прикрытый потоками воды. И вовсе не надо было лезть через горы, ломая себе шею. Требовалось лишь отыскать этот самый водопад, и Одже примерно представлял, куда идти.