Когда плачут драконы (СИ) - Эн Вера. Страница 86

— Если бы я только знал, что драконы способны свой яд обезвреживать!

Ана ничего не поняла, но замерла у полуоткрытой входной двери и уставилась на родителей. А мама обняла отца и нежно заглянула ему в лицо.

— Тебе всего пять лет было, когда ты с Долиной расстался, — напомнила она. — А раны мои ты и без этого знания исцелил.

— Думаешь, и в человеческом облике драконам такое под силу? — немного помолчав, спросил отец.

— Думаю, мой дракон использовал иное колдовство, — с такой ощущаемой улыбкой ответила мама, что Ана предпочла немедленно ретироваться, чтобы не мешать родителям в их нечастых нежностях.

Поднялась в свою комнату и шмыгнула под одеяло.

Интересно, а на нее кто-нибудь будет смотреть так, как папа смотрит на маму? С таким же восхищением, такой нежностью, такой любовью, что можно сгореть от одного лишь взгляда?

Ане казалось, что иногда нечто похожее она замечала в глазах Эдрика, вот только направлен его взор был не на нее, а на Джемму. Впрочем, Ана с этим смирилась и даже гораздо проще, чем когда-то себе представляла. Все-таки она тоже не испытывала к Эдрику каких-то особенных чувств. Ноги-то уж точно не подгибались от его прикосновений, и сердце не начинало стучать при звуке его голоса. Не то что…

Ох, как не хотелось об этом думать, но мысли упорно возвращались к самому нахальному и самому невыносимому парню Армелона.

Ана, конечно, все правильно сделала, когда отставила в сторону многолетнюю вражду и пошла к Хедину с мировой, и в том, что брат вернулся из похода живым, была и ее заслуга. Вот только тот разговор — странный, напряженный и потом столь неожиданно доверительный — не давал Ане покоя. Слишком привыкла она считать Хедина безответственным раздолбаем, и его неожиданная забота о ней поразила Ану до глубины души. То, что четыре года назад он защищал ее от двух амбалов, стояло совсем обособленно и не шло ни в какое сравнение с его нынешними поступками. Тогда Хедин как бы признанную мужскую обязанность выполнял, а при последней встрече действовал по велению сердца, не оставляя себе времени на размышление, и попытка помощи упавшей Ане была лучшим тому подтверждением.

Он ведь разозлился перед этим сильно, решив, что Ана по просьбе брата делает ему одолжение, и все равно рванул к ней и даже на руки подхватил, а Ана и в том своем состоянии не могла не почувствовать, сколь это приятно. Никогда ее парень на руки не брал — да и кому бы такое пришло в голову с ее характером? Ана отпугивала парней своим одним взглядом — холодным, гордым, превосходящим и оттого наверняка унижающим. Никакая ее красота не могла затмить впечатление от него: Ане хватало пары секунд, чтобы высказать таким образом свое впечатление о потенциальном кавалере. Мальчишки предпочитали ретироваться и подбирать себе менее заметных, зато более сговорчивых подруг. Ана от этого не страдала, не ощущая в душе ни малейшего отклика на их откровенные заигрывания, а вот противиться совершенно неуместному восторгу рядом с Хедином не сумела. Ругала потом себя, и не понимала, и причины отыскать не могла, а в тот момент ей было все равно. Многолетняя вражда, неприятие хвастовства и несерьезности, а порой и жестокости Хедина, нанесенная им только что обида — все отошло на второй план. Словно его обаяние настолько ее подчинило, что Ана забыла все свои принципы. Наверное, точно такое же впечатление он производил и на других девиц, потому они и вешались на него без стыда и совести, готовые потерять себя за мгновение его внимания. Неужели Ана хотела стать одной из них? Из-за причуд собственного разума всякого уважения к себе лишиться? Вот еще!

И все же Ана шла сейчас в госпиталь, потому что проще было пережить еще один обмен любезностями с Хедином, нежели мучиться от неизвестности. Спросить у брата о состоянии его товарища ей наглости точно не хватит.

Дорога оказалась достаточно длинной, чтобы Ана успела сочинить вступительную речь, и достаточно короткой, чтобы не позволить ей отказаться от этой идеи. А замеченный возле больничной ограды Вилхе вместе с Кайей придал оптимизма: как раз его присутствие при общении с Хедином было совершенно лишним. Если они разругаются с этим бахвалом вдрызг, Вилхе может вступиться за сестру и поссориться с другом, а этого Ана совсем не желала. А если, напротив, вдруг смогут поговорить по душам, то без Вилхе всяко лучше.

Сложнее всего, конечно, будет соврать вначале: этого Ана не терпела что от других, что от себя, и старалась всегда говорить правду, даже если та выходила ей боком. А потому больше всего опасалась, что Хедин попросту раскусит ее хитрость и решит, будто она заделалась его очередной поклонницей. Впрочем, Ана всегда сможет развеять подобное заблуждение. Огрызаться она умела мастерски. Так, что даже Хедин не всегда мог достойно ответить.

И все же сердечко стучало, пытаясь лишить Ану твердости, в ответ на что она лишь сильнее упорствовала. Только у самой двери в мужскую палату остановилась. Что же это получалось: она навязывалась Хедину? Пусть из лучших побуждений, но факт оставался фактом: именно она все время искала с ним встречи. Что четыре года назад, завалившись в госпиталь прямо со свадьбы брата, что нынче — да еще и в третий раз подряд! Тут любой решит, что девица за ним увивается. А уж Хедин с его самомнением…

Ана сжала кулаки, выдохнула, обозлившись на саму себя. Нет, любопытство ее до добра точно не доведет. Но так ли оно плохо, как трусость, что сейчас ей овладевала, пытаясь прикрыться обидой? Про трусость мама рассказывала, и Ана дала себе слово не повторять ее ошибок. А значит, должна была довести дело до конца. Как всегда!

Ана распахнула дверь, решительно шагнула внутрь… и снова замерла — на этот раз от удивления. Палата была пуста. То есть Ана знала, конечно, что дядя Эйнард разместил племянников в травматологическом крыле, где нынче переизбытка в пациентах не наблюдалось, но Хедина-то она должна была застать! С переломанными ребрами так быстро не выписываются. А если… Если ему хуже стало и дядя Эйнард увез его в операционную? Или вообще?..

В груди захолодело. А что, если и Вилхе искал в объятиях Кайи утешение из-за нагрянувшей беды? Боги столько раз отводили ее от Хедина, что их терпение могло и закончиться. Но неужели, неужели…

Ана отпрянула, готовая бежать к дяде, чтобы тот немедленно отчитался перед ней, и тут же наткнулась на кого-то спиной, вынудив бедолагу сдавленно охнуть и даже заскрежетать зубами, но так и не суметь сдержать болезненный стон. Ана отпрыгнула, развернулась, в ужасе стиснула у сердца руки. Хедин, схватившись за грудь и неловко согнувшись, кое-как ловил ртом воздух, пытаясь собраться после сотворенных Аной разрушений.

— Прости!.. Я не хотела!.. — виновато вырвалось у нее.

— Оно и видно! — кое-как выдавил он. — В мужские палаты врываешься. А если б я там нужду справлял по причине временной неспособности добраться до уборной?

Ана вспыхнула, сверкнула глазами, но смолчала, понимая, что заслужила подобный выговор. И чем только думала? Не девочка, чай, чтобы не разуметь, сколь недопустимо себя повела. Даже без стука! И добро, озвученную Хедином процедуру не застала: все-таки в госпитале всякое возможно.

Хедин между тем вдохнул поглубже, медленно и очень осторожно распрямился. Зубы скрипнули еще раз, и Ана сжалась, заранее пропуская через сердце новый мучительный стон, однако Хедин сдержался, и Ане почему-то подумалось, что только для того, чтобы не пугать ее.

— Помочь? — зачем-то предложила Ана, заранее зная, что нарывается на грубость. Хедин и так уже по ее вине вынужден был свою слабость показать и вряд ли мог быть этому рад. А как он может припечатать, Ана знала не понаслышке.

— Всю жизнь мечтал, — хмыкнул Хедин, но развивать эту тему не стал. — Ты если к брату пришла, так он где-то в тумане растворился. А если дракона золотого посмотреть, то ее Эйнард в личных покоях разместил, чтобы лишних вопросов не было.

— А если к тебе? — бухнула Ана раньше, чем успела сообразить, что делает. Тут же обмерла, на чем свет ругая себя за несдержанность. Первую язву Хедин пропустил, но за вторую-то уж точно зацепится.