15 ножевых - Линник Сергей. Страница 5
На стул я сел по-турецки, да еще закатал рукава пижамы. Анна Петровна уставилась на мои руки, вздохнула. Достала бумаги, стала, стреляя в меня глазками, быстро заполнять. Сначала шли обычные вопросы: где родился, учился… Благо я знал ответы и дело спорилось.
Наконец дошли до главного:
– Я уже была у вас в институте. На военной кафедре пропал тарен из аптечек.
– Стал бы я его воровать, чтобы потом закинуться и отвечать на такие вопросы…
– Понимаю. – Видных пощелкала ручкой. – Панов, какие у тебя отношения с Серафимой Голубевой?
И вот что отвечать?
– Сложные.
– Мне рассказали, что ты ее недавно бросил и встречаешься с другой девушкой.
– Допустим.
– А почему тогда она была на вашей вчерашней вечеринке?
– Так мы же учимся вместе… – промямлил я.
– Андрей, ты же понимаешь, что попытка отравления – это покушение на убийство?
– От дозировки зависит…
Дознавательница улыбнулась.
– Смотри-ка… Подкованный!
– Я же на скорой подрабатываю.
– Да, это я выясняла. И там у тебя тоже сложные отношения с коллегами, правда?
Я неопределенно пожал плечами.
– Панов, в твоих же интересах мне все рассказать!
– Да не знаю я ничего! Сидели, выпивали, веселились. Ни с кем не конфликтовал. Потом почувствовал себя странно, понесло…
Изображать искренний гнев не пришлось. Я и правда ничего не знал. Все было запутано.
– Что пили?
– Водку. Девчонки – вино.
Тут меня Давид подковал. Спасибо ему.
– Не медицинский спирт?
Я рассмеялся, подвинулся ближе к Видной. Глазками в меня стреляешь? И кольца на руке нет….
– Анна Петровна, спирт – это уже давно анахронизм. Для медицинских целей используется технический вариант. Сейчас пациенты несут врачам водку, коньяк, даже хорошие вина попадаются. Мартини.
– Мартини?
Видная отодвинулась, но взгляда от меня не отводила.
– Не приходилось пробовать?
– Не-ет.
– Могу угостить.
– Ты?
– Я!
– Что же… Вам на скорой такое дарят? Даже фельдшерам?
– Бывает, и перепадает. Мы же жизни спасаем!
Прозвучало пафосно, но на лейтенанта это подействовало. Она накрутила прядь волос, еще раз стрельнула в меня глазками.
– Ну, Панов, ты ходок, я смотрю!
Облом.
– На ходу подметки режешь! Мартини он меня угостит… Вот же ухарь!
– Ну, рядом с такой красивой женщиной… – Я отсел обратно, вздохнул.
– Короче так, Панов. Я с тебя подозрения не снимаю! Знаю ваши вечеринки! Приходилось уже видеть последствия. Кстати, в морге тоже!
Мы помолчали, я разглядывал потолок. Что тут можно еще сделать? Только идти в полный отказ и несознанку. Много скажешь – много дадут. Принцип известный.
– Ладно, пока к тебе больше вопросов нет. Появятся – вызову повесткой.
Ой, как страшно. Какая повестка? Дело не возбуждали, со мной только беседы проводить можно. Хотя на малограмотных студентов должно производить впечатление.
Я посмотрел исподлобья на Анну Петровну, грустно вздохнул. На этом наше общение закончилось.
Сходил на обед, попытался поесть жидкого больничного супчика с переваренным рисом и редкими вкраплениями плохо чищенной картошки. Нет, это точно не для меня. Отдал вечно голодному Курочкину. Дед долго не церемонился, выпил варево из миски и посмотрел, не поделюсь ли чем-нибудь еще? Но вот на второе было нечто съедобное. Блюдо под названием «перловый плов» оказалось даже вкусным. И мяса в нем достаточно. Так что моему молодому организму пошло за милую душу. Это когда тебе за шестьдесят, иной раз за целый день желания поесть не возникает. А в двадцать три жрать хочется постоянно.
И только после этого пошел в палату, лег на свою продавленную кровать, стараясь не думать о происхождении пятен и разводов на матрасе, и уснул, снова без сновидений.
Разбудили меня только перед ужином. Пока я дрых, умственно отсталый сосед по палате Коля стырил одно из двух яблок. Улыбаясь, он сам и сообщил мне это. Мол, вкусное яблоко, Андрюша. А что на него обижаться? Ему такие понятия, как свое и чужое, не очень доступны. Второе яблоко я вручил Вениамину. А шизофреникам ничего не досталось. Извините, ребята, вкусняшки кончились.
После ужина были таблетки и укольчик на память. А то вот так выпишешься, и вспомнить нечего. Не было уколов – как и не лечили. А капельницы народ считает, потом с гордостью рассказывают, у кого больше было. Круче только воскрешение.
Зашел в телевизионную, постоял. Старенький черно-белый телек привлек внимание огромного количества пациентов. Побольше, чем на прогулку выгнали. Наверное, только меня смущали мутное и прыгающее изображение и звук, ненамного превосходящий по качеству телефонную трубку. Народ с огромным удовольствием следил за вручением наград в Кремле и репортажем про металлургов, выполняющих плановое задание восемьдесят пятого года. Нет, ребята, спасибо, как-нибудь без меня. Пойду, книжку почитаю. Видел на тумбочке у кого-то.
Обложку и сорок первых страниц унес ветер времени. Не было в наличии. Но я сел и попытался вникнуть в текст. Получалось хреновато: мелкие буквы по-прежнему плыли перед глазами, отчего повествование о партизанском отряде Сабурова стало почти недоступным. Значит, не судьба.
Лег на кровать и начал прикидывать, что делать дальше. Про местные реалии расскажет товарищ Ашхацава. Да и других источников информации в общаге чуть больше чем до фига. Институт? Кто один раз учился, сможет и второй. Тем более на пятом курсе. Отношение у преподов к старшекурсникам совсем не такое, как к новичкам. Деньги государство уже потратило, план выпуска специалистов выполнять надо. Так что вылететь с пятого, а тем более с шестого курса – тут надо постараться. Учебники посмотрю, освежу в памяти знания. Прорвусь, это не страшно. Самое главное – не спалиться с какими-нибудь нововведениями, которые случатся лет через двадцать-тридцать. Вот это может привлечь внимание. Совсем не нужное.
Главная сложность – родные Панова. Здесь дурачка не сыграешь, это тебе не одногруппники или приятели, с которыми на пиво ходишь. Что-то с этим делать придется. Пока кроме нейроинфекции с последующей амнезией в голову ничего не приходит. Может, так и сделаю.
За всяким умными и не очень мыслями уснул. И приснился мне первый в этом времени сон. Ничего нового, обычный скоропомощной кошмар: вроде бы диспетчер по матюгальнику зовет на вызов, я просыпаюсь, заполняю бланк – и снова ложусь спать. Я эту страшилку в разных вариациях сотни раз уже видел. Традиционно проснулся в том месте, где я пытаюсь выяснить, обслужил ли кто вызов, посмотрел по сторонам. Сходил для профилактики в сортир и лег ждать побудки.
Утром все было без перемен. Хотя нет, на завтрак пшенка была, а обход нынче не с самого утра, а после приема пищи. Я у Анатолия Аркадьевича даже спрашивать ни о чем не стал. Он меня как увидел, немного скривился, будто у него зуб заболел, сразу прошел и сказал:
– Студент, на выписку. К одиннадцати чтобы был готов.
А что я? Я – как юный пионер. Пошел искать сестру-хозяйку, требовать личные вещи. Таковые нашлись. Джинсы «Ли», слегка поношенные. Чуть широковаты внизу, но не клеш. И на том спасибо. Рубаха в синюю и красную клеточку, производства СССР. Почти чистая, легкий запах какого-то одеколона только. Ну, хоть потом не провоняла. В конце концов, свое же надеваю. Теперь – свое…
С носками товарищ Панов немного подвел. Синтетику придется выбросить, душа моя к ней не лежит. Туфли – советские, черные, чуть тяжеловаты. Блин, и шнурок порвался при обувании. Беда с этим делом. Временно завязал на узелок.
К выходу на волю готов. Расчески вот в карманах у Панова не нашлось, пришлось пальцами шевелюру в порядок приводить. И бритвой чужой я пользоваться не стал. Сейчас про гепатит С никто и не знает ничего, но это же не значит, что его нет. А до появления эффективного лечения без жесткой побочки еще времени немало пройдет, от цирроза сто раз помереть можно. Так что я лучше с легкой щетиной. Пусть пока не модно, но печень целее будет.