Портрет дамы с жемчугами - Кикути Кан. Страница 48

– Что с вами, Мина-сан? – спросила госпожа Рурико.

От смущения Минако совсем перестала играть.

Она едва дождалась конца обеда и попросила у мачехи разрешения пойти на кладбище, что стоило ей сегодня большого труда.

На кладбище, как обычно, царила тишина. Был самый разгар лета, и, быть может, из-за жары людей на этот раз оказалось совсем мало. С сильно бьющимся сердцем Минако робко вошла на кладбище, испытывая смешанное чувство радости и страха.

Минако опустилась на корточки у могилы родителей, но не смогла сосредоточиться, как обычно, и, молясь, корила себя за это. Однако сделать с собой ничего не могла. Всегда спокойная и уравновешенная, Минако вдруг поспешно поднялась и, стараясь побороть волнение, краснея, сказала:

– Сумия, мы пойдем той же дорогой, что и в прошлый раз.

Служанка молча последовала за ней.

С каждым шагом волнение Минако усиливалось. Она напряженно смотрела туда, где в прошлый раз стояли брат и сестра, надеясь увидеть в просветах между памятниками соломенную шляпу юноши и очень красивое платье девушки, но там не было ни души. Когда же они приблизились к заветному месту, ощущение счастья и радостное возбуждение, владевшие Минако с самого утра, исчезли, как исчезает дым в бескрайнем летнем небе. В курильнице памятника лежал пепел от сгоревшего ладана, а цветы в вазах давно завяли. Минако почувствовала неизбывную грусть. Прочесть вырезанные на памятнике фамилии и имена покойных, чтобы хоть таким образом узнать имена интересующих ее молодых людей, Минако не могла, потому что памятник находился от нее на довольно большом расстоянии, а подойти ближе девушка не решилась, стесняясь служанки. С чувством глубокого разочарования прошла она мимо знакомого места. Тут вдруг ей пришла на память известная еще с гимназических времен поговорка: ждать зайца, сидя на пне. Почему вдруг юноша должен был оказаться здесь именно в это время? Ведь они не назначали свидания. Минако устыдилась собственной наивности. В то же время ею овладело чувство глубокого отчаяния при мысли о том, что они никогда больше не встретятся.

Как только Минако села в трамвай, перед ней померк окружавший ее лучезарный и полный радости мир. И вдруг на остановке в Миякэдзаке с передней площадки вошел пассажир, при виде которого Минако широко раскрыла глаза. Он сел наискосок от нее.

Это был тот самый юноша, которого Минако видела на кладбище, с которым целых две недели так жаждала встречи, хотя бы мимолетной. Минако сразу узнала его, покраснела, потупилась и так сидела, не решаясь поднять голову и думая про себя: «Как странно. Я шла на кладбище с единственной надеждой встретить его там, а совершенно неожиданно встретила в трамвае».

Эта случайность показалась Минако счастливой, и сердце ее вновь исполнилось чувством радости. Однако у нее по-прежнему не хватало решимости взглянуть на юношу, лишь краешком глаза она видела кончик его тонкой бамбуковой трости.

«Узнал ли он меня? Ведь его сестра тогда поклонилась мне! Если б узнал, каким это было бы для меня счастьем!»

Трамвай остановился на улице Хандзомон. До дома Сёды оставалось не больше двух-трех минут езды. Но Минако готова была ехать сколько угодно, пока в трамвае находился юноша. У нее даже мелькнула мысль отослать служанку домой, а самой поехать в квартал Канда за покупками. Но Минако была слишком чиста и наивна, чтобы пойти на хитрость. Тем временем трамвай тронулся и уже промчался между молодыми деревьями, росшими перед английским посольством. Минако казалось, что он мчится с удвоенной скоростью. Чтобы увидеть юношу в последний раз, она наконец решилась поднять голову. На юноше, как и в прошлый раз, было светлое кимоно и шерстяное хакама. Минако смотрела на его благородное лицо, и ее маленькое сердечко взволнованно билось. Она охотно поехала бы с ним на любое расстояние, так велико было ее чувство к нему.

«Вот сейчас мы расстанемся, – думала Минако, – и неизвестно, встретимся ли снова». Эта мысль словно приковала Минако к месту, и она не в силах была подняться. Служанка же, ни о чем не догадываясь, направилась к выходу и заторопила Минако: – Мы приехали, барышня! В это время юноша тоже неожиданно встал, прошел на переднюю площадку и на ходу выпрыгнул из вагона. Минако едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. «Может быть, он живет неподалеку от нас?»

Выйдя из трамвая, Минако все свое внимание сосредоточила на юноше, стараясь не упустить его из виду. А он, и не подозревая, что за ним следят, шел легким шагом, вертя в руке свою трость.

Чтобы увидеть, в какой дом войдет юноша, Минако замедлила шаг. И тут произошло непредвиденное. У ворот дома Сёды юноша остановился, словно бы из любопытства заглянул в ворота, и после некоторого раздумья решительно вошел во двор.

– Это гость госпожи! – сказала служанка, словно прочитав мысли Минако, но теперь и сама Минако поняла это и спросила, подавляя волнение:

– А ты знаешь этого господина?

– Я не знаю, потому что ни разу не прислуживала в гостиной. Кикуя знает!

Кикуя была служанкой госпожи Рурико. То, что юноша бывает у них в доме, явилось для Минако поистине радостным открытием. «Теперь мне представится случай, и не один, поближе с ним познакомиться».

Однако восторженное настроение Минако омрачила мысль о том, что юноша постоянный гость ее мачехи. До сих пор поклонники госпожи Рурико не представляли для Минако ни малейшего интереса. Но па сей раз она не могла оставаться спокойной. На ее искреннее чувство к мачехе легла тень.

Минако поспешила к парадному входу, где стоял юноша, дожидаясь, чтобы о нем доложили. Увидев Минако, он внимательно посмотрел на нее, видимо, удивился, а потом, поняв, что она тоже из дома Сёды, поспешил поклониться. Минако тоже поклонилась, и ее нежное личико мгновенно вспыхнуло. В это время пришел мальчик-слуга, и юноша быстро последовал за ним.

Проходя по коридору, Минако услыхала в гостиной мужской смех, но не осталась к нему, как это было до сих пор, равнодушной. Мысль о том, что ее мачеха может свободно разговаривать с юношей, вызвала у Минако чувство, похожее на ревность.

До самого вечера Минако не в силах была справиться со своим волнением: юноша находился совсем близко, в доме. И сегодня впервые все внимание Минако было приковано к салопу. В конце концов Минако не выдержала и вышла в сад, чтобы немного рассеяться. Но незаметно для себя самой направилась к главному строению, где находился салон, и невольно устремила взгляд на примыкавшую к салону веранду. Минако слышала громкий смех, видела двигавшихся по салону гостей, но среди них не обнаружила уже знакомую ей фигуру юноши.

Обычно по воскресеньям госпожа Рурико оставляла своих гостей ужинать. Но сегодня все они почему-то ушли раньше, и госпожа Рурико села ужинать вместе с Минако в маленькой столовой, как и в будние дни. Она была по-прежнему внимательна и нежна с Минако, но у Минако появилось к госпоже Рурико какое-то новое чувство, которого раньше она пе испытывала; это была легкая зависть к удивительной красоте и свежести молодой мачехи, к ее уменью держать себя в обществе мужчин. Но Минако тут же устыдилась и постаралась подавить в себе это недостойное чувство, оставаясь, как обычно, наивной и кроткой. Взяв своими тонкими белыми пальцами кусочек спаржи, поданной в конце ужина, госпожа Рурико вдруг сказала:

– Ах, да! Чуть не забыла! Куда бы вы хотели поехать нынешним летом? Жара, по-моему, уже наступила.

– Мне все равно! Я с удовольствием поеду с вами куда угодно, – скромно ответила Минако.

– В Каруидзава мы были в прошлом году. Давайте съездим в Хаконэ. Говорят, что трамвайная линия продолжена теперь до Гора. Я думаю, нам там будет удобно.

– Я ни разу не была в Хаконэ!

– Тем лучше! Из всех курортов он, кажется, самый подходящий: окрестности у него необычайно красивы и от Токио совсем близко. Значит, решено, едем в Хаконэ. Завтра же позвоню в отель «Фудзия», закажу номер.

Наступила пауза, после которой госпожа Рурико продолжала:

– Да, вот еще что… Вдвоем нам было бы и неудобно и скучно. Поэтому я решила пригласить еще кого-нибудь из моих знакомых. Это вас не стеснит?