Сумасшедшая одержимость - Лори Даниэль. Страница 32

Мы были так близко, что я могла чувствовать запах крема после бритья, могла посчитать ресницы. Между нашими губами были миллиметры. Их так легко было преодолеть, что этому было невозможно сопротивляться, поэтому я наклонилась ближе, задевая его губы своими, и сказала:

– Кто угодно подойдет, лишь бы трахал меня с большей страстью, чем ты.

Я попыталась отстраниться, но его рука прошлась вверх по моей шее и сжала мои волосы в кулаке, сохраняя расстояние между нашими губами. Он шагнул ближе, прижимая меня спиной к стене.

– Мне кажется, ты забываешь, что я ни разу тебя не трахал.

Каждое прикосновение его губ поливало пламя внутри меня керосином. Туман в голове. Тщетные попытки пустить кислород в легкие. Я повернула голову, чтобы найти воздух для следующих слов.

– Ту ночь было легко забыть. Как ты думаешь, почему я тебе не позвонила? – в моем голосе сквозило сочувствие. – Видимо, я тебя не послушалась.

Мы оба знали, что я имела в виду те слова, что он сказал мне тогда: «Ты меня не забудешь».

Сердце билось в ушах, и я ненавидела себя за последовавший за этими словами укол вины.

Его глаза были темными и ужасающими, в них отражалось небо, озаренное огнем и дымом. Его губы прижались к моему уху с резкой угрозой:

– Беги домой к мужу, пока я не сделал его вдовцом.

Глава тринадцатая

Джианна

Я вскочила на ноги.

– ДАВАЙ, БЛЭКИ, ДАВАЙ!

Трибуны ревели, наблюдая за приближающимися к финишу лошадьми. Прижатые к головам уши, взрывающие землю копыта, блестящие от пота мускулы. Адреналин пропитал воздух, как влажность, пришедшая несколько минут назад вместе с темными тучами. Наступил конец августа, но жара не собиралась сдавать позиций.

Мой наряд был вдохновлен Шер Хоровитц из «Бестолковых»^* – а именно тем коротким белым платьем, в котором папочка отказался выпускать ее из дома. У меня тоже были некоторые проблемы с папочками, так что вот она я, в маленьком белом платье, даже без полупрозрачного кардигана поверх, сидела под сгущающимися дождевыми тучами.

Капли начали падать с неба в тот момент, когда лошади пересекли финишную черту. Я сидела и наблюдала за тем, как жокеи выводят коней с трека, а пыль на земле превращается в грязь.

На мое плечо легла рука с безвкусным кольцом с сапфиром на среднем пальце.

– Уверена, что в следующий раз тебе повезет больше, дорогая.

– Я знала, что он не победит.

Патриция, вдова семидесяти двух лет, взяла свою сумочку.

– Что я тебе говорила о том, что не надо делать ставки по зову сердца? Так не выиграешь ни цента. – Она похлопала меня по руке. – Ну, я уверена, однажды ты научишься. А теперь прошу меня простить, пойду заберу свой выигрыш.

Маленькая девочка с большими синими глазами посмотрела на меня с сиденья напротив, пока ее родители общались с другой парой. Ее стакан с газировкой был таким большим, что ей приходилось держать его обеими руками.

– А почему вы поставили на него, если знали, что он не победит?

– Разве ты бы не хотела, чтобы кто-нибудь все равно в тебя верил, даже когда ты знаешь, что не сможешь?

Она кивнула.

– Ага. – Отпив газировки, она оглядела меня с ног до головы. – Вы будете смешной, когда попадете под дождь.

Я вздохнула, поднялась, одернула кромку платья и морально приготовилась к непредсказуемой погоде Нью-Йорка.

Едва успев дойти до навеса снаружи, я замерла, увидев знакомое лицо.

– Джианна. – Улыбка Винсента была слабой. – Я не знал, встречу ли тебя сегодня.

– Ну конечно же я пришла. Это же последний забег Блэки, я должна была проводить его на пенсию. – Я прикусила губу, дав пространству между нами заполниться тихим шумом дождя. – Я думала, ты сегодня уезжаешь.

– Из-за погоды пришлось отложить поездку на завтра. – Он смущенно опустил взгляд на землю. – Я хотел тебя позвать…

– Можешь не объяснять, Винсент, я все понимаю. – Мне не стоило расстраиваться, я бы не смогла поехать, даже если захотела бы, но быть отвергнутой все равно было больно.

Я вышла из-под навеса в сторону дороги, чтобы поймать такси. Капли дождя, падающие на мою кожу, давали долгожданную передышку от жары.

– Джианна, подожди.

Я обернулась. Он провел рукой по волосам и вздохнул.

– Не люблю чувствовать себя трусом.

Я моргнула.

– С чего тебе чувствовать себя трусом?

Он открыл рот, закрыл его обратно. В моем животе свернулось нехорошее предчувствие.

– Почему ты чувствуешь себя трусом, Винсент?

– Я не приглашал тебя никуда последнее время, потому что не хотел доставлять проблем, но… я совру, если скажу, что это не было и ради моей безопасности тоже.

– О чем ты?

– Теперь я понимаю… – Он замолчал, окинув взглядом мое тело и платье, которое, наверное, уже стало прозрачным. – Возьми. – Он снял пиджак и накинул его на мои плечи, как образцовый джентльмен. – Я знал, что ты и твоя семья мне не ровня, но теперь понимаю, почему ты так с ними осторожна.

Мои щеки вспыхнули от стыда. К нему кто-то приходил. И, скорее всего, угрожал.

– Кто?

Он потер рукой шею, сразу поняв вопрос.

– Я не спрашивал имени. Большой мужчина, пугающий.

Лука.

Я стиснула зубы, чтобы успокоиться.

– На нем еще значок этот был, я аж почувствовал себя преступником за то, что проявил к тебе симпатию, честное слово.

Погодите, что?

Мое дыхание замедлилось, и следующий вопрос я задала очень медленно.

– Что ты сказал? На нем был значок?

– Ага, ФБР, можешь в это поверить?

Я мрачно засмеялась.

– О, еще как могу.

Вот же сукин сын. Я хотела его убить. Хладнокровно прикончить. Выкинуть тело акулам на съедение.

Чем моя жизнь для него была, развлечением? Игрой, вроде всех остальных, в которые мы играли? Разочарование подступило к моему горлу.

– Я хотел, чтобы ты знала, что я тебя не игнорирую, Джианна. Я просто думаю, что нам лучше… расстаться.

Отлично. Меня исключили из целой группы друзей. Винсент был главным, без него никого не приглашали. С другой стороны, я могла с уверенностью сказать, что никогда в жизни никто не становился для меня более непривлекательным. Быстро же он сдался из-за одной угрозы.

– Согласна, Винсент.

– Ты… согласна? – сконфуженно повторил он.

Он думал, что я стану умолять его не бросать меня? Последние восемь лет своей жизни я была Руссо, а мы не умоляли даже с дулом пистолета у виска.

– Мне надо идти. Спасибо за пиджак.

Я развернулась и подняла руку, чтобы поймать такси.

Дождь лил с неба, делая волосы тяжелее и вымачивая одежду, но ему было не под силу потушить мой гнев.

– Куда? – спросил водитель.

Я назвала адрес клуба Туза.

Мои руки тряслись от ненависти и чего-то другого, что я не могла объяснить. Все, что я знала, это что нам с этим мужчиной пора прекращать играть. Я собиралась помахать белым флагом, потому что мне никогда не светило его победить.

Я вышла из такси перед клубом. Было два часа дня, и заведение было закрыто, но я знала: сегодня там проходит совещание – Елена мне рассказала, что им пришлось перенести начало медового месяца на завтра.

Анжелика стояла перед дверью в подвал и разглядывала свои ногти. Подняв глаза на меня, она поджала губы.

– Тебе нельзя здесь быть.

– Но я здесь. Отойди.

Она окинула меня взглядом.

– Ты знаешь, некоторые из нас, женщин, все-таки смотрятся в зеркало, прежде чем выйти утром из дома.

– Некоторые из вас еще и падают на колени за двадцать баксов, – отбрила я, отпихивая ее и открывая дверь.

Старательно следя, чтобы каблуки моих белых босоножек не застряли в металлической лестнице, я отвлеклась и заметила большое собрание, происходящее прямо посреди комнаты, только когда дошла до самой последней ступеньки.

Я подняла взгляд и замерла.

Двадцать пар мужских глаз пригвоздили меня к месту. В каждой из них плескалась тьма «Коза Ностра».