Больше, чем я просила (СИ) - Шерив Екатерина. Страница 67

Тата испытала крошечное облегчение, прочитав это письмо. Она как обычно написала два письма в ответ и в письме родителям очень просила, чтобы они тоже писали об Артёме. Тата считала, что их точка зрения могла сильно отличаться от того, что ей писал Артём.

С этого момента жизнь Таты в Олонках начала устанавливаться: уроки верховой езды по субботам и воскресеньям, занятия с детьми с понедельника по пятницу, спокойные ночи в доме Алевтины, а ещё весёлые игры с её щенком, которого она назвала Лукьян. Матвей очень смеялся над этим именем и звал его Лук.

Письма от родителей и Артёма приходили каждую неделю. Они были наполнены приблизительно одинаковым содержанием. Все они по ней скучали. В письмах от Артёма всё больше говорилось о его работе и меньше о Лизе. Родители заверяли, что у них всё хорошо, а об Артёме писали то же, что и он писал ей. Всё было более или менее нормально.

***

Как-то раз после очередного урока к Тате подошла мама одного из её учеников. Она интересовалась успеваемостью сына и выглядела чудаковато с рыжими прожжёнными волосами. Видимо она неудачно сделала краску своими руками. Тата в это время стирала записи с доски и еле сдерживала улыбку.

– Поверьте, ваш Иван очень способный мальчик. У него хорошо развита речь, и он задает много вопросов. Такие дети просто подарок для меня, как для учителя.

– Большое спасибо, Татьяна Владимировна! С вами так приятно иметь дело. И Иван всегда хорошо про вас говорит. Вас к нам прислал сам Господь!

– Благодарю вас.

Женщина говорила от чистого сердца и её слова были для Таты как бальзам на душу. Как же приятно получать похвалу за свои труды!

– Я хотела ещё вас спросить… – сказала женщина. – Недавно я видела, как вы шли со стороны поля вместе с Матвеем и его лошадью. Вы учитесь ездить верхом?

– Да.

– Как я вам завидую! Я бы на такое не решилась.

– В смысле? Но у вас же так принято? Каждый, кто живёт в Олонках, должен уметь ездить верхом.

– С чего вы это взяли?

– Мне так сказал…

Тата запнулась и вдруг поняла, что почти за два месяца жизни в этой деревне не видела ни одного человека верхом на лошади кроме Матвея. Как только ей это раньше не приходило в голову?

– А… наверное я что-то не так поняла, – протянула Тата. – В любом случае уроки верховой езды приносят много положительных эмоций.

Тата ещё несколько минут поговорила с этой женщиной, а когда та ушла, она села за свой классный стол и взяла со стопки верхнюю тетрадку. Открыв страничку с контрольной работой, Тата долго всматривалась в текст. В её голове крутились только слова женщины, ушедшей несколько секунд назад.

Помучившись минут десять, она отложила тетрадки, поднялась к себе на второй этаж и зажгла керогаз.

***

Тата решила поговорить с Матвеем вечером. Она чувствовала себя глупее некуда из-за того, что поверила его такой нелепой отговорке. Ну как так можно было?

Она с трудом успела проверить тетрадки учеников до темноты, а потом отправилась в дом Алевтины. Хозяйка встретила её у порога, стянув косынку с кучерявых волос, а потом стала проводить рукой по блестящему от пота лицу:

– Татьяна, как хорошо, что ты пришла. Умоляю, выручи! Я сегодня весь день по дому работала. Умаялась – сил просто никаких нет, а ещё к тому же решила испечь пирог с яблоками к завтраку. Ох, лучше бы я это сделала утром! Но что теперь сделаешь… Я переоценила свои силы. Ему готовиться осталось минут двадцать, а у меня глаза слипаются. Можно тебя попросить снять его с печи, когда он испечётся?

– Алевтина, конечно, – улыбнулась Тата, вешая пуховик на гвоздик в коридоре.

– Спасибо, деточка, – выдохнув, произнесла Алевтина.

– Не за что.

– Пойду ложиться тогда, – женщина зевнула от души. – Спокойной ночи.

– И вам добрых снов.

Тата прошла на кухню и сразу почувствовала невероятно приятный запах выпечки. Интересно, ей хватит силы воли устоять и не отрезать себе кусочек, после того как эта вкуснятина испечётся?

На центральном столе горела одна большая свеча, а свет от печного огня дополнительно освещал тёмную комнату.

Тата только подумала о том, что сегодня ей не удастся поговорить с Матвеем, как в эту же минуту в дверях кухни появился он.

– Привет, Тата. Ты что тут делаешь? – спросил он, с улыбкой приподнимая брови.

– Слежу за пирогом. Меня твоя мама попросила.

– Ясно. А я хотел перекусить чего-нибудь, – Матвей почесал затылок. – Не знаешь, курица с ужина случайно не осталась?

– Здесь на кухне её точно нет. Посмотри на балконе. Алевтина всегда там оставляет недоеденную еду.

– Точно!

Матвей полез к двери крошечного помещения примерно метр на метр, которое находилось напротив входа в кухню, и было специально отведено для хранения готовой продукции. Через минуту он вышел оттуда с чугунной сковородой в руках.

– Осталась, – улыбаясь во всё лицо, произнёс он. – Может подогреешь кипяток? Так вкусно пирогом пахнет.

– Матвей, мама готовит этот пирог вам на завтрак, – сказала она, складывая полотенце, которым минуту назад прихватывала противень.

– Но мы же съедим по малюсенькому кусочку. Ни за что не поверю, что этот запах не раздразнил в тебе аппетит.

– Раздразнил, но я уважаю труд твоей мамы.

– А я по-твоему не уважаю? Я говорю о совсем крошечных кусочках.

Тата не стала с ним спорить и зажгла керогаз. Она смотрела, как Матвей в полутьме сидя за столом снимает крышку с чугунной сковородки и расправляется с жареной курицей. При таком бледном свете мясо выглядело каким-то обугленным, а Матвей был похож на героя фильма про индейцев, которые жарили ночью на костре туши животных. В такой атмосфере ей было сложно заводить с ним разговоры о верховой езде, и она решила подождать момента, когда они будут пить чай с пирогом.

Она подготовила бокалы, а в чайнике обнаружила немного заварки, которая пахла ароматными травами. Когда Тата вытащила пирог из печи, он выглядел просто божественно: пышный, с румяной корочкой, а кусочки яблок высовывались на поверхности, как засыпанные снегом кирпичики. Пирог был огромным, и Матвей уговорил Тату отрезать им по кусочку, размер которого превышал изначально ею представляемый. Но устоять перед такой красотой было невозможно.

– Матвей, я хотела с тобой поговорить, – сказала Тата, когда они приступили к чаепитию.

– Хорошо. Что-то случилось? – спросил он.

– Да… – Тата потёрла горячую кружку в руках. – Почему ты мне соврал, когда говорил, что каждый житель Олонок должен уметь ездить верхом?

От её вопроса Матвей усмехнулся, пряча от неё глаза.

– Ясно… С тобой пообщался какой-то ненавистник или бояка верховой езды… – протянул он, уже дожёвывая свой кусок пирога.

– Давно было пора кому-то открыть мне глаза. Ты мне ничего не хочешь объяснить?

Тата сложила руки на столе друг на дружку и выставила корпус тела ему навстречу.

– Разве ты терпишь через силу наши прогулки? – спросил он, и в его глазах опять появилось «резко повзрослевшее» выражение.

– Нет, дело не в этом. Мне не нравится, что ты обманом заставил меня в них участвовать.

– Если бы я не заставил тебя поверить в то, что уметь ездить верхом обязательно для Олонок, ты бы не согласилась на эти уроки и, как следствие, никогда не узнала, как это здорово.

– Да я не спорю. Мне действительно понравились наши прогулки, – Тата приподняла голову, вспомнив волшебную атмосферу катания верхом. – Я тебе очень признательна, что ты увлёк меня этим занятием. И это касается не только верховой езды. Ты был прав, когда сказал, что твои родители не заслуживают такой дикой гостьи как я. Перестав противиться вашей помощи, я стала легче себя чувствовать в вашем обществе.

Она отхлебнула горячий чай и заметила, что Матвей, опустив глаза в стол, попытался скрыть от неё улыбку.

– Тата, дело в том, что мои родители никогда не страдали от твоей стеснительности. Я сказал тебе об этом специально, чтобы ты перестала постоянно перед нами извиняться.