Бонус в наследство (СИ) - Тулинова Лена. Страница 3

   Цепляясь за последнюю соломинку, Рена вспомнила про унаследованный «спичечный коробок» и подумала, что как бы ни был мал или неуютен приобретённый папой офис – он может стать пристанищем. Папка, где же та тощая рыжая папка? Рену прошиб холодный пот. Неужели потеряла? Оставила у нотариуса? Она плохо помнила, как Ива довезла её, но, быть может, папка лежит у неё в машине?

   Подхватив два чемодана и сумку, Рена замерла на пороге своей комнаты и оглядела её. Сердце сжалось, словно его хозяйка прощалась с живым человеком. Боясь, что не сумеет сдержать слёз горечи, обиды и слабости, нахлынувшей от несправедливости судьбы, Рена поспешила к выходу. В прихожей путь ей преградила Ива.

   – Я проверю твои вещи, - заявила Лора, вцепившись в Ренину сумку.

   И сёстры принялись копаться в её пожитках.

   – Ты глянь, какое у неё бельё, – сказала Ива. – В жизни не думала, что приличная женщина может позволить себе ходить в таком, знаешь ли.

   – Поэтому у неё и нет парня, – вторила старшей сестре Лоресия. - А что тут у меня! Представь себе, она хотела украсть рамочку.

   Ива перехватила рамку с фотографией из рук Лоры. Вытащила оттуда фото и разорвала его пополам.

   – Это твоё, – сказала она и бросила ту часть, где была мать Рены, под ноги младшей сестре.

   А вторую часть демонстративно вставила обратно в рамочку. На тёмном пиджаке папы одиноко белела мамина рука.

   Рена стиснула зубы. Плакать перед этими двумя стервами ей не хотелось. Она поискала глазами папку, увидела её на столике у двери и прижала к груди. Сёстры попинывали развороченные чемоданы.

   – Собирай хлам и уходи, – сухо сказала Ива. – И буду счастлива, если никогда не увижу и не услышу тебя или о тебе.

   Когда Рена собирала чемоданы, руки тряслись от злости на сестёр и от жалости к себе. И именно в этот момент ей захотелось сделать так, чтобы сёстры не просто о ней ещё услышали. О нет! Чтобы они, услышав, скрипели зубами и выли от зависти.

   – Прощайте, – сказала она дрожащим голосом, и, не услышав ни слова в ответ, вытащила пожитки из квартиры на широкую лестницу. Там, схватившись обеими руками за широкие перила, она заорала в пролёт.

   Гневно, без слов, просто «ааааа!» – так громко, как только могла.

   На лестничной площадке было ещё три квартиры. Из них две двери открылись – соседи уставились на Рену с любопытством.

   Не говоря ни слова, она схватила вещи и потащилась вниз. Путь с третьего этажа большого, некогда такого любимого дома показался долгим и тяжёлым. Ещё хуже стало на улице. Рена поняла, что в офис придётся тащиться пешком, с увесистой и объёмной кладью. Где он, интересно? Она зажала сумку под мышкой и открыла рыжую тощую папку. Её толкали прохожие – обеденное время, все государственные служащие бежали домой или в бистро здорового питания, разбросанные там и сям по всей Диварре.

   Рена завидовала им, этим мелким чиновникам и клеркам. Она и сама, студентка до недавнего времени, находилась на попечении государства, пока не пришлось бросать учёбу да искать работу поближе к дому. Девушка поначалу очень рассчитывала на помощь Лоры, но та её не взяла даже официанткой, и пришлось искать счастья в частной конторе, занимающейся уходом за домашними животными. Рена никогда не чувствовала особого призвания к этому занятию, но выгуливать собачек, кормить котов и чистить птичьи клетки всё же оказалось не самым плохим заработком. У неё даже было что-то вроде романа с сослуживцем.

   Но в то время все время и деньги уходили на содержание квартиры, а потом – на лекарства, так что до серьезных отношений. Когда отец окончательно слёг, Рена работала уже четыре месяца, ещё два, и она получила бы прибавку. Однако её постоянные отлучки из дорогих особняков с собачками под мышкой – то домой, то, после второго приступа, в больницу, были замечены и поставлены на вид. В конце концов Рену рассчитали, деньги кончились, отец умер…

   Рена поняла, что слёзы всё-таки победили. Вот они заструились по щекам, капнули на тонкую писчую бумагу, где стояли реквизиты «Бонуса». Хорошо, что они были отпечатаны на пишущей машинке – чернила неизбежно бы размазались.

   Кто-то из прохожих споткнулся о её чемоданы, выругался. Рена рывком утёрла слёзы рукавом потрёпанного тёмно-фиолетового пальто, подхватила вещички и направилась по адресу «Улица Вольная, 72/2, нижний этаж, помещение 9».

   Идти было далеко. Но оплатить трамвайный билет Рена не могла: у неё в карманах не завалялось ни единой монетки. Да и купюр не шуршало! Всё, что сейчас лежало в кармане пальто – носовой платок да ключ от унаследованного офиса, вручённый нотариусом этим злосчастным утром.

   Ах нет, ещё – половинка фотографии. В очередной раз остановившись передохнуть, Рена нащупала её и снова рассердилась. Злость придала сил. Девушка шмыгнула носом, втягивая свежий осенний воздух.

   К конторе она подошла спустя несколько передышек. Прошло, наверное, никак не меньше часа с момента, когда был сделан шаг за порог отчего дома.

   Здание оказалось довольно старым, но крепким, солидным. Да и район не самый плохой: близко к промышленному, но всё же ещё недалеко от кварталов, где проживал средний класс. Так сказать, на границе.

   Рена посмотрела на кирпичный дом – жилой, но с неприветливыми маленькими окнами. Полуподвал и первый этаж были сплошь отданы под лавочки, маленькие и побольше, и девушка стала выискивать среди многочисленных дверей и дверок свою. У неё уже окончательно онемели руки, оттянутые чемоданами, и стало ныть плечо, на котором висела сумка. Помещение номер 9 под скромнейшей вывеской «Агентство «Бонус»» нашлось в торце. Три ступеньки вниз, грязноватая зелёная дверь, замочная скважина. Рена вставила ключ, повернула ручку и вскрикнула, когда увидела на пороге с той стороны парня, одетого в перекинутое через плечо клетчатое одеяло.

ГЛАВА 3

Миром, как известно, правят сильные. И деньги. Иногда деньги правят миром даже больше, чем сильные. И если бы у Рены было хоть немножечко мелочи, чтобы заплатить какому-нибудь грузчику за доставку чемоданов или имелось полкружочка на трамвай, эта история наверняка свернула бы куда-нибудь в иное русло.

   Но два тяжеленных чемодана, которые хрупкой девушке пришлось так долго и далеко тащить на себе, выбрали поворот судьбы за свою хозяйку. Рена сан Марна подняла свои пожитки, чтобы поскорее удрать от этого чучела в одеяле. Но силы изменили ей. Коленки задрожали и подогнулись, руки затряслись и разжались.

   Молодой человек выпростал из одеяла длинную волосатую конечность и подхватил падающую в его объятия девицу.

   – П-п-простите, – только и пролепетала Рена.

   – Прощаю, – ответил парень в одеяле, делая благословляющий жест, словно священник. – Вы по какому вопросу, сан?

   – Ни по какому, - возмущённо сказала Рена. – Я хозяйка.

   – Как удачно! Надо же! Я как раз думал на днях, что пора мне найти себе какого-нибудь нового хозяина… или хозяйку. Раз уж прежний помер и о его наследниках ничего не слышно. Решил, что три месяца миновали и никто не унаследовал меня.

   – Между прочим, хозяином был мой отец, - оскорбилась Рена, вставая потвёрже на ноги.

   Одеяльно-мохнатые объятия оказались неожиданно приятными, но не век же висеть на незакомом парне?

   – Да неужели? И почему он вам не рассказал обо мне?

   – Откуда я знаю? Он в последнее время сильно болел. Заносите чемоданы, - Рена окинула взглядом молодого человека и помещение за его спиной, и на всякий случай прибавила:

   – Будьте любезны.

   – Значит, придётся побыть, – сказал парень. – Любезным, я имею в виду.

***

На первый взгляд, очень предвзятый и суровый, «офис» был настоящей дырой. Рена в две минуты обошла обе крошечные комнатушки и теперь пыталась унять рвущуюся наружу панику. «Как я буду здесь жить? На что мне существовать? Что мне делать? Мамочка, папочка, почему жизнь так ужасна? И сколько ещё пинков от неё я получу?»