Парящая для дракона - Эльденберт Марина. Страница 18

И получилось бы еще лучше, если бы не я.

Фото, где мама на девятом месяце, готовится к родам, светится от счастья, заставило меня плотно сжать губы. Она показывала маленькую рубашечку, одну из многих, которую купила для меня, и было странно даже представить, что через несколько дней ее не станет.

Потому что нужно было выбирать, спасать ее или меня.

И потому что она попросила спасти меня.

Я сжала губы еще плотнее и захлопнула ноутбук, но ее сияющее лицо по-прежнему стояло перед глазами. Она словно светилась изнутри, счастливая, как никогда. Даже темно-фиолетовые глаза словно становились светлее и ярче, и от этого светлее и ярче становилось мне.

– Я не буду плакать, мам, – пообещала в который раз. – Я тебя люблю.

Отключила ноутбук от сети, взяла его с собой на кровать, и, повернувшись спиной к распахнутому настежь окну, обняла. А потом улыбнулась и закрыла глаза.

Утро наступило внезапно. Только что я закрыла глаза, как мне казалось – и вот, здравствуйте, доброе утро. То, что я полночи не спала, ворочаясь с боку на бок и пытаясь придумать, как избавиться от Ландерстерга (звучит почти политически), не считается. Теория вероятностей осталась на том уровне, на котором я успела ее почитать до того, как пошла на каток, но в теории я ее знала, поэтому по поводу зачета переживать не стоило. Переживать стоило только по поводу того, что мне предстояло вечером, а точнее, не предстояло.

Оказывается, от души желая дракону несварения, можно придумать много всего замечательного. Несварение, например. Не потащит же он мающуюся расстройством желудка невесту на пресс-конференцию. А если пресс-конференция не состоится сегодня, это даст мне отсрочку, за время которой я придумаю что-нибудь посолиднее. Например, движение «Свободу человеческим невестам, или Скажем решительное «нет» чешуйчатым женихам».

С этой мыслью я оторвала голову от подушки и… уронила ее обратно. Она казалась не просто тяжелой, неприподъемной. Помимо неприподъемности головы дико пересохли губы и пекло глаза. Простыла, что ли? Ну в общем, даже хорошо. Будет очень в тему моего «несварения».

Усилием воли столкнула себя с кровати и пошла в ванную. Под тонкой маечкой красовался узор принадлежности Ландерстергу. Красивый, надо сказать, серебристо-голубой, как будто на моей коже зарождалось ледяное пламя. Я бы, может, даже им любовалась, если бы не сам факт того, как на мне это появилось. Воспоминание о последнем отбили всякое желание думать о красоте ледяного пламени, я потянулась за зубной щеткой, и в этот момент с визгом:

– Ла-а-а-алииии!!!! – на меня сзади налетела Сильви.

Я покачнулась и не влетела в зеркало лбом только потому, что сестра резко дернула меня назад, разворачивая лицом к себе.

– Ну ты и интриганка, а! – Сестра сверкнула глазами.

– А?

– А! – Она развернула ко мне экран смартфона. – Вот! У меня сто пятьдесят тысяч подписчиков, а у тебя… двести одиннадцать!

Я, наверное, не до конца проснулась, потому что вообще смутно соображала, откуда на моем аккаунте взяться двести одиннадцати тысячам, и какая мне с этого радость.

– Ну! Ты почему не сказала, что на каток идешь с Ландерстергом? Ну ладно, что ты с ним встречаешься, и он тебя забирает? – Сильви выпалила это все на одном дыхании. – Ладно, понимаю, что это был секретный секрет, и не злюсь! Спускайся завтракать!

С этими словами она развернулась и вылетела за дверь, а до меня, наконец, дошло.

Двести одиннадцать тысяч в мою соцсеть могло привести только эффектное появление с Ландерстергом на катке. Точнее, эффектное появление Ландерстерга и элитной охраны на катке, с которыми я потом элитно ушла на глазах у всех.

Мне захотелось побиться головой о зеркало, вместо этого я полезла в сеть и выяснила, что «Лаура Хэдфенгер ушла вместе с Торнгером Ландерстергом. Значит ли это, что…»

Таких заголовков (в разных вариациях) было по всей сети больше, чем снега в Великой Фервернской Пустоши, разделяющей Хайрмарг и большую часть страны, поэтому я закрыла браузер и пошла чистить зубы. А потом – одеваться.

– Лаура, ты какая-то бледная, – произнесла Ингрид, когда я заглянула в столовую. Такая забота и сияющая улыбка на ее лице говорили о том, что ее новости в сети порадовали.

При мысли об этом меня затошнило.

– Садись завтракать. Наверное, у тебя упал гемоглобин.

При мысли о еде затошнило еще сильнее. Я представила, как изменится обстановка за завтраком, если я скажу, что у меня непереносимость драконов, но как раз в эту минуту в столовую вошел отец.

– Мне нужно на зачет, – я отступила, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. – Я просто зашла пожелать всем доброго утра, и уже убегаю.

– Так рано? – удивилась Сильви. – Я думала, мы поедем вместе.

– Нет, мы договорились с Рин встретиться пораньше. Я обещала разобрать с ней одну тему.

– А, – Сильви потеряла ко мне всякий интерес и уткнулась в тарелку.

– Удачи на зачете, – это прозвучало со стороны отца. Я просто чувствовала на себе его взгляд, прожигающий не хуже драконова клейма.

– Иди первой и не задерживайся! – это уже Ингрид.

Я не ответила, тем более что простуда сказывалась на мне не лучшим образом. Заболела голова, а еще пить хотелось неимоверно. Об этом я подумала, уже оказавшись во флайсе. Там же вспомнила, что мне советовали пить воду, но куда может идти первое фернство со своими советами, вслух не говорят.

Что самое интересное, горло у меня не болело и нос тоже не был заложен, что в сложившихся обстоятельствах, несомненно, радовало. Во-первых, когда у меня садился голос, он садился конкретно, и я не могла говорить вообще. А во-вторых, с полной головой соплей очень сложно сдавать теорию вероятностей, даже если ты в принципе в теме разбираешься.

Разумеется, на зачет я приехала первой и в пустынном коридоре долго подпирала стену, пока появились первые однокурсники. Заметив меня, они как-то слишком резко для зачета повеселели:

– О! Лаура! Привет!

Под их взглядами я сейчас ощущала себя абсолютно и бесповоротно невестой Ландерстерга. Настолько невестой Ландерстерга, насколько это вообще возможно, у них в глазах горело столько вопросов, что я не выдержала и сбежала к кулеру в конце коридора. Где в обнимку со стаканчиком воды ненадолго почувствовала себя лучше. Правда, очень ненадолго: на плечо мне легла рука и за спиной раздался голос Миста:

– Хэй! Лали.

– Я тебе не Лали. – Я сбросила его руку и повернулась.

В глазах бывшего вопросов не было, он тут же вскинул ладони.

– Ладно. Лаура. Слушай, я хотел извиниться за вчерашнее… ну… ты бы сразу сказала, в чем дело, а то я просто не понял. Понимаешь… Решил, что ты…

– Иди в жопу.

– Что? – Мист откровенно опешил.

– Иди. В жопу, – сказала я. – По слогам повторить?!

Швырнула стаканчик в мусорницу и направилась к однокурсникам. Перед глазами все плыло, то и дело вспыхивали голубые искры и дыхание сбивалось. К счастью (моему и всех остальных) появился преподаватель с ключом-карточкой и открыл аудиторию.

– Через пять минут заходим по одному, – командует он. – Рассаживаемся за столы, где активированы планшеты с тестами. Дальнейший порядок вы знаете.

Зачеты, как и экзамены, у нас были наполовину автоматизированы. То есть сначала нужно было решить тест (результаты высвечивались сразу у тебя и у преподавателя, количество верных баллов). Если тест «пропускал», дальше нужно было выбрать электронный билет в специальной программе. Такая своеобразная учебная лотерея. Основной вопрос был по теории, на подготовку отводилось двадцать минут. После чего короткая беседа с преподавателем решала, зачет или не зачет.

Дверь в аудиторию захлопывается, и с этой минуты я с Ландерстергом благополучно забыта, у всех включается режим «Я ничего не знаю», он же «мандраж обыкновенный, предэкзаменационный». Я бы и рада включить его вместе со всеми, но у меня то пересыхают губы, то горло, то все вместе, поэтому я очень рада, когда на табло над аудиторией, наконец, вспыхивает «Приглашается студент».