Больше чем страсть - Линден Кэролайн. Страница 30

Эта последняя мысль вызвала у Абигайль слабую улыбку. Она и вправду идиотка, обвиняя всех и все в своем дурном настроении! Что, собственно, произошло? Она всего лишь позволила себе увлечься неподходящим мужчиной. Такое случалось и с другими девушками, и все они благополучно это пережили. Переживет и она, и через несколько дней или недель вся эта история будет казаться верхом глупости и потакания собственным слабостям.

Абигайль отвернулась от окна.

– Можно сделать день приятнее, если мы чем-нибудь займемся.

Пенелопа свирепо уставилась на сестру.

– А чем здесь заняться? Я не могу даже погулять вокруг дома. – Пенелопа совершила ошибку, сказав, что растянула лодыжку, когда свалилась в грязь в лесу. В ее намерения, наверное, входило вызвать у Абигайль чувство вины, но миссис Уэстон подслушала разговор и заставила дочь перевязать лодыжку и пообещать щадить ногу в течение нескольких дней.

– Я могла бы почитать тебе, – предложила Абигайль. Она не прочитала и страницы нового романа из-за будоражащего влияния некоего соседа.

Пенелопа закатила глаза:

– Как печально, что ни одна из нас не может придумать ничего более интересного, чем чтение – не имея стоящих произведений для этого занятия.

Абигайль, прекрасно поняв намек сестры, пожала плечами:

– Мне нравится читать, и не только пикантные истории. Так что пойду, займусь этим, не мешая тебе.

– Подожди, – проворчала Пенелопа. – Ладно, почитай мне. – Она откинулась на спинку дивана со страдальческим выражением, положив свою перевязанную ногу на подушку.

Майло выскочил из-под дивана и остановился, насторожившись, посреди комнаты, склонив голову набок, словно прислушивался. Внезапно песик взвизгнул и бросился к двери, виляя хвостом. Абигайль ожидала, что кто-нибудь войдет, но дверь оставалась закрытой, а Майло продолжал лаять, описывая в нетерпении круги по комнате.

– Майло, тише, глупая собака! – прикрикнула на него Пенелопа и, заглянув под диван, вытащила оттуда игрушку. Она помахала палкой, заставив тряпичный мячик болтаться из стороны в сторону. – Давай, лови.

Щенок проигнорировал предложение хозяйки, продолжая взволнованно скакать перед дверью. Абигайль подошла ближе, чтобы выпустить его из комнаты. На днях он оставил на ковре мокрое пятно, и теперь всем было строго велено выпускать его наружу, как только он начнет проявлять признаки беспокойства. Судя по свирепым взглядам, которыми мистер Уэстон одаривал Майло, Абигайль подозревала, что он сожалеет о своем подарке. Щенок был восхитительным и очень ласковым, но требовал куда больше забот, чем все ожидали.

Не успела она подойти к двери, как та распахнулась, явив дворецкого. Майло проскочил мимо его ног и понесся в сторону холла, пронзительно лая. Томсон проводил его взглядом, прежде чем повернуться к Абигайль.

– Только что доставили для вас, мисс Уэстон. – Дворецкий протягивал ей небольшой пакет.

Удивленная, Абигайль взяла бандероль. Она была завернута в бумагу и перевязана тесемкой, но не имела никаких указаний на отправителя и содержимое, только имя адресата «Мисс Абигайль Уэстон», написанное сверху.

– Спасибо, Томсон. Проследите, пожалуйста, чтобы Майло не выбежал на дождь. Не думаю, что кому-то захочется гоняться за ним сегодня.

– Конечно, мэм, – отозвался дворецкий с сочувствующим видом. Он закрыл дверь, и Абигайль услышала, как он зовет лакея, чтобы тот поймал собаку, лай которой доносился из холла.

– Что это? – спросила Пенелопа.

– Не имею понятия. – Потянув за тесемку, Абигайль развязала узел и развернула пакет, обнаружив внутри завернутый в бумагу предмет, поверх которого лежал сложенный лист бумаги. Судя по весу и форме, предмет был книгой. Заинтригованная, Абигайль развернула листок. Это оказалась записка.

– Ну? – потребовала сестра. – Говори, пока я не выхватила у тебя письмо и не прочитала сама.

– Это от мистера Вейна, – тихо отозвалась Абигайль и прочитала вслух: – «Дорогая мисс Уэстон, позвольте принести вам мои глубочайшие извинения за то, что произошло в лесу позавчера. Все эти дни я беспокоился по поводу здоровья вашей сестры в связи с ее падением и надеюсь, что оно не имело серьезных последствий».

– Что ж, это очень мило с его стороны, – воскликнула Пенелопа, довольная, что хоть кто-то оценил ее страдания. – Настоящий джентльмен!

– «В том случае, если она прикована к постели, как она опасалась, надеюсь, вы примете этот скромный подарок в качестве способа скоротать время, пока она не поправится, – продолжила чтение Абигайль. – И надеюсь, что приложение к нему…» – Она резко остановилась при виде следующих слов.

– Что? – Пенелопа вскочила с дивана и встала рядом, пытаясь заглянуть в записку.

– Дальше для меня, – пробормотала Абигайль, сунув листок в карман. Когда она сорвала последний слой обертки, ее сердце оглушительно колотилось о ребра. Это была книга, старая, но в хорошем состоянии. На обложке несколько старомодным шрифтом было напечатано «Дети аббатства».

– Вижу, мистер Вейн хорошо тебя знает, – сказала Пенелопа, явно не впечатленная. – Книга в твоем вкусе.

Абигайль даже не посмотрела на сестру. Бросив беглый взгляд на дверь, чтобы убедиться, что та надежно закрыта, она позволила книге раскрыться на том месте, где было что-то вложено. Пенелопа, на мгновение онемев, шумно втянула в грудь воздух.

– Новый выпуск, – выдохнула она взволнованным шепотом. – Смотри: номер двадцать шесть.

Абигайль захлопнула книгу и прижала ее к груди.

– Никто не должен знать. Обещай мне, Пен!

– Ты что, принимаешь меня за идиотку? – возмутилась та. – Почему он прислал ее тебе?

Лицо Абигайль загорелось.

– Не мне, а нам. Скорее всего, потому что мистер Вейн видел, как мы ее покупали. Возможно, он даже не знает, о чем она…

Пенелопа одарила ее таким ироническим взглядом, что Абигайль пришлось отвернуться из опасения, что ее вина слишком заметна. Но Пенелопа только сказала:

– Если она для нас, значит, мне тоже можно ее прочитать.

– Конечно. – Абигайль была так поглощена своими мыслями, что вытащила из старой книги выпуск номер двадцать шесть и протянула его сестре. – Вернешь, когда прочитаешь.

– Естественно! – Пенелопа выхватила брошюру и сунула под шаль. – Пойду, спрячу наверху. – Она осторожно выглянула наружу и выскользнула в коридор.

Абигайль закрыла дверь и подошла к окну. Ее руки дрожали, когда она извлекла из кармана смятую записку и разгладила ее, повернувшись спиной ко входу для полноты уединения.

«Надеюсь, приложение к нему также доставит вам удовольствие, и, возможно, даже большее, чем вы получили в гроте, – писал Себастьян. – Ваши прощальные слова огорчили меня, тем более что это правда. Вы были правы, отчитав меня, и надеюсь, это послание послужит некоторым искуплением моей вины.

Я не претендую на то, чтобы быть джентльменом, каким вы меня считаете, и не сожалею о том, что произошло в “стеклянном” зале. Однако я сожалею обо всем, что сказал, дабы вызвать ваш гнев, и о моем требовании держаться подальше от грота. Я не имел на это права, и, надеюсь, он понравится вам больше во время следующего посещения. Ваш покорный слуга, С. Вейн».

К тому времени, когда Абигайль закончила чтение, ее сердце бешено колотилось. Он сожалеет! Ну, не совсем – не о том, что поцеловал ее, – а о том, что сказал в конце. И он пригласил ее снова посетить грот, хотя и не упомянул, что будет ждать ее там.

Она на секунду задумалась. Себастьян признал, что хочет видеть ее. Он не делал секрета из того факта, что не собирается наносить им визит. Следовательно, они встретятся возле грота. Правда, он не написал, когда…

Абигайль обвела пальцем его размашистую подпись, затем открыла книгу. Почему он прислал ее? Книга была старая, напечатана по меньшей мере лет тридцать назад, со слабым запахом пыли, но страницы оставались гладкими и целыми. Это был готический роман, изданный «Минерва пресс», изобилующий томными вздохами, дамскими обмороками и сетованиями по поводу невзгод, переживаемых персонажами. Абигайль улыбнулась, когда прочитала несколько отрывков с разных страниц. Это было идеальное чтение для такой погоды, не слишком скучное и не слишком серьезное.