Второе счастье (СИ) - Черемис Игорь. Страница 21

– Егор!

– Что?

– Я тебя прикончу!

– Не надо, я хороший, – я улыбнулся. – Извини, не мог удержаться. Ты так забавно испугалась.

– Я тебя сейчас испугаю! Я чуть не поперхнулась.

– Но ведь не поперхнулась же?

– Егор! Так что там с вертолетами? Надеюсь, ты не собираешься их угонять? – с опаской в голосе спросила она.

Я представил эту картину – когда-то я хотел был пилотом именно вертолета, носиться над полями и лесами под вдохновляющую на разрушения музыку Вагнера и чувствовать себя вершителем судеб. Впрочем, как и многие другие мои хотелки, эта осталась нереализованной. К тому же сейчас я хорошо представлял себе, что такое вылет боевого «Аллигатора» и как все враги в окрестностях хотят его приземлить. Во время двух русско-украинских конфликтов было много видеороликов работы этих бронированных чудовищ.

– Это невозможно, котенок...

– Егор!

– Я и говорю – невозможно, – невозмутимо продолжил я. – Там одни корпуса лежат, даже винты сняты, и вся начинка вытащена. Так что никаких угонов, к сожалению.

– А зачем они тебе тогда? – недоуменно спросила Алла.

– Там остаются детальки из магния, а магний это очень ценная вещь, из него можно новогодние фейерверки наделать. Вот мы и позаимствуем пару штук. Они легкие совсем, не надорвемся.

– И это не опасно?

– Ни капли. А на обратном пути сморчков поищем, вдруг нам повезет?

– Егор!

Я рассмеялся. Алла очень забавно возмущалась – у неё морщилась переносица, носик задирался ещё выше, а глаза становились похожими на глаза героев японских мультфильмов. Только они были не совсем милыми – а, скорее, показывали весь её гнев. Гнев маленького котенка.

Алла насупилась, обхватила чашку двумя ладонями и спрятала в ней лицо. Пришлось вставать с уютного лежбища, подходить к девушке и тыкаться лбом в её затылок.

– Извини, Ал. Что-то я сегодня слишком наглый, что ли. Ещё не отошел от разговора с мамой этого... И от них самих...

– Понимаю, – тихо сказала она. – Но хватит на сегодня, я из-за твоих планов сама на взводе, боюсь страшно... Может, лучше будет, если ты от меня уйдешь? И драться ни с кем не...

– Не говори так, – оборвал я её. – Знаешь, у японских самураев есть такой кодекс Бусидо, по которому они живут. И один из пунктов прямо говорит – надо понимать, что позорит честь. Вот если я оставлю тебя из-за угроз этих ублюдков, это опозорит мою честь. И мне останется только совершить сэппуку.

– Что совершить?

– Это у них такой обычай, – объяснил я. – Опозорившийся самурай садился на пол и вспарывал себе живот с помощью вакидзаси, а его лучший друг – я попрошу Жасыма – отрубал ему голову катаной.

– Егор! Что за ужасы ты рассказываешь?! – Алла развернулась ко мне, едва не опрокинув кофе.

– Это красивый обычай древнего народа... ну, не очень красивый, скорее, жестокий и кровавый, но я буду вынужден сделать это. Женщины, кстати, тоже что-то подобное делали, только они горло перерезали.

Все мои познания в кодексе Бусидо и самурайских обычаях были получены из художественных фильмов, которые пока не добрались до советских зрителей, но Алле этого знать не стоило. Она и так восприняла всё это слишком всерьез.

– Егор!

– Да ладно, ладно. Шучу. Не буду я делать никакую сеппуку. Но и тебя не брошу. А поэтому мне нужно заставить этих ребят передумать. Просто я ещё не придумал, как именно. Но в любом случае, это будет не завтра. Завтра нас ждут грибы и вертолеты.

***

Заснуть в этот день мне удалось не сразу, несмотря на все мои таланты и юное тело. Обычай резать себя большим острым ножом почему-то задел в моей душе какие-то струнки – хотя, наверное, и не совсем те, на которые рассчитывали те, кто придумал так смывать позор. Я вдруг понял, что хочу законсервировать 1984 год, чтобы он сохранился на веки вечные – ну или хотя на то время, которое отмерено мне, моим детям и моим внукам.

Оруэлл оказался неправ. Выбранный им год оказался самым лучшим в новейшей истории человечества. Где-то, конечно, шли войны; где-то от голода и болезней умирали люди. Кто-то зарабатывал на страданиях, кто-то разорялся, страдая. Но в мире в кои-то веки возник баланс, который не позволял главным игрокам совершать резких движений. Баланс был достигнут всей предыдущей историей взаимоотношений востока и запада, его, кажется, никто не видел из тех, кто жил здесь и сейчас и по первому разу. Я же знал, что буквально через год хрупкое равновесие будет разрушено, когда в посудную лавку ворвется Михаил Сергеевич Горбачев.

Был ли он виноват в том, что случилось потом? Безусловно. Власть мало взять, её нужно удержать. С первым ему безусловно помогли – возможно, это были как раз те ребята из ГКЧП, но, может, и кто-то из тех, кто уже сегодня имеет всю полноту власти на одной шестой суши. Я этого не знал, но это было неважно. А вот с удержанием у товарища Горбачева ничего не получилось, всё-таки он был настоящим неудачником, даже Хрущев на его фоне выглядел вполне прилично...

Я замер в темноте, боясь потерять с таким трудом нащупанную нить. Было очень соблазнительно объявить Горбачева идиотом – да и не только его, но и всех его предшественников скопом. Мол, им оставили страну с ядерной бомбой и кучей миньонов, а они всё проебали, как последние лохи, ну, кроме бомбы, слава богам и добрым людям, иначе всё, что происходило за несколько лет до моего попаданства, могло закончиться совершенно иначе.

Но я помнил популярную максиму – про то, что сложные проблемы всегда имеют простые, легкие для понимания неправильные решения. Хотя как рабочую версию её стоило принять. Принцип Питера, в конце концов, никто не отменял, а тот же Горбачев ещё на уровне ЦК не продемонстрировал ничего, что выделяло его на фоне многочисленных секретарей или даже рядовых членов этого авторитетного органа^[15].

Его, конечно, запихивали во всеразличные комиссии и посылали с ответственными поручениями, но был ли с этого толк? Я не помнил. Но выяснить было проще простого. Нужно было снова посетить библиотеку, опять полистать подшивку «Правды», выбрать оттуда всё, что так или иначе связано с определенной фамилией, занимавшей определенный пост. Это шесть лет, двести с лишним номеров в год и восемь страниц. Все страницы смотреть не обязательно – культуру и спорт можно пропустить, да и вообще секретарей ЦК КПСС местные СМИ старались не опускать ниже третьей страницы. В общем, за пару дней можно было управиться – и либо подтвердить, либо опровергнуть мою теорию о некомпетентности товарища Горбачева.

Откровенно говоря, мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться своими знаниями. С кем-то более опытным, знающим и сообразительным, кто сможет в рассыпанных там и сям по моей памяти осколках будущего увидеть масштаб катастрофы и пути её предотвращения. Сам я, похоже, был на это не способен, потому что для меня будущее катастрофой не было – я там просто жил и в меру сил выживал. Правда, подходящего человека на роль конфидента не имелось. Им мог стать старик с Сокола, который пока что был вне досягаемости моих откровений.

Но для продолжения моих библиотечных изысканий мне нужно было разобраться с прихлебателями Боба. Причем так, чтобы они навсегда забыли о моём существовании и о существовании Аллы.

Глава 8. Грибы отсюда

В воскресенье мы встали в несусветную рань, и несколько долгих минут после того, как прозвенел будильник, мне дико хотелось снова закрыть глаза и никуда не ездить. Но я понимал, что магний сам себя не добудет, а без него мои разборки с друзьями Боба пройдут на совсем другом уровне, на котором я уступал своим соперникам почти по всем параметрам. Выходить на честный бой один на один с тем же Родионом я бы не стал. Мне нужен был засадный полк.

Утренняя электричка из Москвы была совершенно пустой, и кроме нас в вагоне сидело всего два человека. Алла доверчиво прижалась ко мне, обхватила мою руку и досматривала сны, от которых я её так жестоко оторвал. Лишь однажды – по какому-то совпадению, не иначе, это было совсем недалеко от Кратово – она тихо промурлыкала мне прямо в ухо, что не прочь скоро перейти к следующему этапу.