Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина. Страница 40

Грим снова указал подбородком на листок, подбадривая. Эль растерянно оглянулась, глянула на скомканную постель, на стул, почесала бровь и уселась прямо на пол под окном, опершись спиной о стену.

«Вероятно, разумнее…».

Ни приветствия, ни даже скромного обращения – ничего. Строчки, выведенные каллиграфическим, ничуть не хуже, чем у Рернега почерком, без помарок, клякс и брызг, прямо с этого «вероятно» и начинались.

«…вы спорить не станете»

– Если вы не услышите, то это не значит, что я спорить не буду, – буркнула таможенница, разглаживая помятый лист ладонью.

«Во-первых, я хотел бы заверить, что в связи с этим делом (имеется в виду пропавший артефакт) СМБ вас беспокоить больше не будет. Все претензии как с вас лично, так и с вашего поста сняты. Вам надлежит в ближайшее (имеется в виду ближайшее по возвращении в Рагос) время посетить управление и дать письменные показания, а также подписать документы, гарантирующие неразглашение вами сведений, касающихся данного расследования».

– Чтоб тебе чернилами подавиться, сухарь, – от всего сердца пожелала таможенница.

«Во-вторых, СМБ в моём лице гарантирует вашу безопасность на время, требуемое на окончание данного расследования, и все фигуранты не понесут заслуженного наказания. Поэтому прошу дождаться группы, которая обеспечит вашу безопасность на территории Полуночья и проводит вас до таможенного поста. Поверьте, ваша безопасность не только важна для нас, но и числится в приоритетных задачах»

– Да засунь ты эту безопасность!.. – возмутилась Эль. – Чурка чугунная.

«В-третьих, СМБ в моём лице приносит вам искренние извинения за все причинённые неудобства и постарается компенсировать понесённый урон».

– Спасибо, один раз уже компенсировали! – таможенница перевернула лист. – Больше не надо.

«В-четвёртых» – зачёркнуто. «Мне кажется, вам стоит знать» – зачёркнуто. «Вы имеете право знать» – зачёркнуто два раза, а дальше строчка вообще замалёвана. «Так сложилось, я узнал вас гораздо раньше, чем мы познакомились. Я руководил группой, которая следила за вами и вашими служащими, изучал досье, в конце концов, наблюдал, – последнее слово зачёркнуто, – следил за вами сам. Понимаю, насколько странно это выглядит, но я знаю вас. Иногда мне даже удавалось угадать, что вы скажете» – дальше густо заштрихован целый абзац.

– И что всё это значит? – поинтересовалась Эль у листа.

Понятно, бумага ничего не ответила.

«Не буду утруждать вас чтением перечисления моих предположений и догадок, остановлюсь на фактах. Первое, мы с Валем знакомы давно, долгое время были напарниками, и между нами возникло определённое соперничество»

– Письма ты тоже у него писать учился? – фыркнула Эль, сдувая с носа прядь волос. – Вроде бы раньше таким велеречивым не был.

«Когда он заметил мой интерес к вам» – зачёркнуто. «Я ни в коем случае не умоляю ваши достоинства» – зачёркнуто. «Я понимаю, что вы способны» – зачёркнуто, да ещё с такой силой, что перо бумагу прокололо. «Факт второй: мы заключили соглашение, что вы сами выберете спутника»

– А о выборе попутчика вы не договаривались? Или вот ещё хорошо: наперсника! Нет, «товарища на жизненном пути» звучит лучше, – хмыкнула Эль. – Кретины. Оба.

«Не могу не согласиться, ваш выбор удачен. И искренне желаю счастья».

Подпись, как и приветствие, отсутствовала.

– Какой выбор? – пробормотала девушка, зачем-то снова лист переворачивая. – Какого счастья?

Ничего нового в письме не обнаружилось.

– Он велел тебе это утром передать, – гаркнул Дамми таможеннице в самое ухо, но Эль на его рявк даже внимания не обратила. – Ну в натуре, на кой ждать? С таким ждунами всю жизнь прос… – горгул осторожно покосился на девушку и сладенько поинтересовался. – Чего пишут?

– А я не поняла.

– Чего не поняла?

– Ничего не поняла, – призналась Эль, вставая и, не сообразив, куда бы деть письмо, сунула его за корсаж изрядно помятого платья. – Он где?

– Дык уезжает! – помахал горгул ладошкой, как ни странно сообразив всё с первого раза. – Лошадь велел седлать и того: тю-тю!

– Уже? – ахнула таможенница.

– Не, – помотал башкой Дамми, – но почти.

***

Сеидхе и на самом деле «уже почти» уехал. Правда, таможеннице примерещилось, что он будто чего-то ждал: «безопасник» подтянул подпругу, огладил по рогам, сумку седельную поправил, оглянулся. Ну и, конечно, увидел девушку, стоящую у каретного сарая. Вот тут-то и заспешил, взялся за стремя, явно готовясь вскочить в седло.

– Подождите, – окликнула его Эль.

А‘Дагд нахмурился, словно на самом деле спешил по невесть какому важному делу, а таможеннице – вот досада! – приспичило его задержать.

– Вы что-то хотели спросить? – поторопил неприветливо.

– Да, – кивнула девушка, соображая, о чём бы таком насущном или хотя бы не совсем глупом узнать. – А-а… А вот вы меня просили рядом с мужчиной по-рагоски выругаться, помните? Это зачем надо было?

– Мы подозревали его в связях с Пратом, – нехотя, словно великое одолжение делая, пояснил «безопасник». – Возможно, он организовал переправку артефакта, поэтому должен был знать язык. И отреагировать. От неожиданности. Сейчас это уже никакого значения не имеет. Вы получили моё письмо?

– Да, я…

– Тем более. Больше вас в «сомнительные авантюры», – сеидхе усмехнулся эдак многозначительно, – втягивать никто не станет. По крайней мере, с нашей стороны.

– Хорошо, – растеряно кивнула Эль.

– Это всё? Или вас ещё какие-нибудь подробности интересуют?

– Ну, в общем, да… – промямлила таможенница, любуясь посветлевшим предутренним небом.

Уж больно красивы были ещё размытые, но стремительно набирающие яркость розово-лиловые полосы.

– Я слушаю, – напомнил сеидхе.

Эль прикусила губу. «Мне показалось или вы на самом деле признались, что влюбились?» – вот вопрос вопросов. «Вы же на самом деле не влюблялись, это всё стрела, правда? А зачем вы за неё хватались?» – тоже хорошо. «Я вам действительно нравлюсь?» – совсем прекрасно.

– Зачем вы это письмо вообще писали? – наконец, выдавила таможенница, покосившись на «безопасника», и снова взгляд отводя.

Правда, могла бы и не осторожничать – а‘Дагда крыша каретного сарая интересовала не меньше, чем девушку рассветное небо.

– Я должен был предупредить, – процедил сеидхе.

– О чём?

– О том, что вам больше ничего не грозит.

– Обычно предупреждают об обратном, – заметила Эль.

– Я оригинален.

– Это вам только кажется, – заверила его таможенница, ни с того ни с сего разозлившись так, что в горле запершило.

Впрочем, почему ни с чего? На самом деле злиться она полное право имела! Ну если судить объективно: сначала сваливаются, как снег с крыши, потом тащат невесть куда, непонятно зачем засаживают в башню, пугают супружеством, откладыванием яиц, жертвоприношением, спасают без надобности. А потом вроде бы в больших и светлых чувствах признаются. Но только для того, чтобы губы кривить, слова цедить и сообщать о собственной оригинальности?

На самом деле не стоило на это злиться. За такое убивать надо, но хладнокровно.

Таможенница промаршировала к сеидхе, встав так близко, что ещё чуть-чуть и грудью бы коснулась. Кажется, «безопасник» отшатнуться хотел, только некуда было: сзади-то лошадь стояла. И, между прочим, очень недружелюбно на девушку посматривала. Правда, чувства коняги Эль сейчас меньше всего интересовали.

– Знаете что? – процедила госпожа Данери вполне хладнокровно, не менее хладнокровно ткнув а‘Дагда кулаком в грудь. – Вы на самом деле большой оригинал. Не думаю, что в СМБ есть ещё такие же трусы. Да-да, вы самый что ни на есть настоящий распоследний трус! Прячетесь за этими вашими… – девушка повертела под носом «чёрного» рукой, – непреклонностью и надменностью. А сами-то трясётесь как мышь под веником. Вам бы на самом деле принцем в башне сидеть, дожидаясь благородную рыцаршу-спасительницу!

– Весьма красочно. – Сеидхе прищурился, уже не пятясь, а нависая горой, – но неосторожно.