Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина. Страница 42

Строчки уже не пламенели, а мигали, как угли в костре, ну а те самые характеристики становились всё более несправедливыми и безграмотными. Вот девушка была уверена, что в слове «косорукая» нет ни одной буквы «н», «жопа» пишется через «о», а всё вместе к ней не имеет ни малейшего отношения.

– За кого? – презрительно фыркнула вампирша, болтая в чашке остатками чая и эдак независимо покачивая ногой. – За кого ты замуж собралась, блаженная наша? За василиска? Яйца высиживать станешь?

– Это вопрос решаемый, – упёрлась Эль.

– Какой вопрос решать первым станем? Замужество или высиживание?

– По мере поступления, – таможенница, ногой отпихнув утопшее Око к бортику, опёрлась лопатками на край ванны, запрокинула голову – так пить совершенно уже остывший чай показалось удобнее. – А какие у него глаза, ты бы видела?

– У кого? – вытаращилась вампирша, утирая оплёванный от неожиданности подбородок. – У василиска?!

– При чём тут василиск? – обиделась Эль. – У а‘Дагда? Кстати, ты не помнишь, как его зовут?

– А должна? – уточнила Аниэра, глядя на начальницу как-то странно. Впрочем, может это лишь казалось – таможенница-то вампиршу вверх ногами видела. – Да и какая разница, как его зовут?

– Никакой, – легко согласилась девушка. – Но вот глаза…

– И какие же у него глаза?

– Совершенно о-бал-дев-ши-е, – счастливо улыбаясь, по слогам выговорила Эль. – А как он целуется…

– … в районе Красного рифа ожидается шторм, – отмерло Око. – Температура течений у берегов островов может незначительно понизится. Маги-синоптики предупреждают об опасности переохлаждения для мальков. Особое внимание к молодняку следует проявить… – Зеркало, уже минут пять как подавившееся гневными кровавыми надписями, переливающееся оловянно и бездумно, выдало картинку подводного мира. – Мо-оре, широкое мо-оре, – эдаким значительным мужским тенором затянуло Око.

Видимо, незапланированное купание настроило его на романтический лад.

***

Оказалось, что пробуждения Эль с нетерпением дожидались мутная головная боль, тошнота, дикая верблюжья жажда и кристально ясное понимание: все мужики – сволочи, а счастье нужно ковать собственными руками, на блюдечке его никто не преподнесёт. И чего удивляться отвратительному настроению?

Собственно, никто и не удивлялся, сотрудники просто самоудалились, а попросту говоря попрятались, видимо, опасаясь попасться под начальственную руку. Правда, завтрак, заботливо прикрытый полотенчиком, оставили. Вот только всяких-разных, претендующих на свежие булочки, отогнать забыли.

– Вы всё ещё здесь? – мрачно поприветствовала таможенница блондинку-стриптизёршу, нагло прихлёбывающую кофе из её – Эль – любимой кружки.

– А где мне ещё быть? – искренне удивилась красотка.

– Действительно, – хмыкнула девушка, осторожно заглядывая в щель между шторкой и окном.

На улице, по крайней мере, на первый взгляд, всё было спокойно: Полуночье, как оно есть – и ни следа оборотней, мальчишников, недовольных «невест». Наверное, потому двор таможни и выглядел странно, непривычно.

– А где ваш… – Эль неопределённо повёла рукой, припоминая, как блонда оборотня называла. Пуся? Зая? Нет, это из другого репертуара. Цыпленочек? – Возлюбленный.

– Кажется, ограду чинит, – повела круглым плечиком красотка.

– Какую ограду? – оторопела таможенница.

– Ну какую? Обыкновенную. Там же у вас такое… Жуткое, в общем, – стриптизёрша недовольно выпятила нижнюю губу.

– Кладбище? – догадалась Эль.

– Ну я же и говорю, – согласилась блонда. – Вот её и чинит.

– А… зачем?

– Ну не зна-аю, – протянула очаровательница. – Он вид ждёт, вот и чинит.

– Чей вид?

– Так свой же! – фыркнула красотка, глядя на таможенницу, как на умственно отсталую.

– Он ждёт от правительства Рагоса вид на жительство, – откуда-то из-за стены подал голос Рернег. – Возвращаться в Полуночный мир не с руки, ему клан невесты кровную месть объявил, вот и ждёт, когда разрешение на поселение дадут.

– А в другом месте он ждать не может?

– Это где же? – насупилась красотка. – Туда нельзя, не пускают, а там совсем кирдык.

– Вам тоже кирдык? – уточнила Эль.

– Да чтоб я такого мужика без присмотра оставила? – Кажется, блонда окончательно решила, что Эль непроходимая дура. Впрочем, она, кажется, и раньше в этом не сомневалась. – Ха! Держи карман шире! Так и отдала! Ты-то тоже губу не раскатывай.

– Не буду, – искренне пообещала таможенница, вертя головой.

Где-то – совсем рядом – тихонько, но настойчиво звенело, будто трясли колокольчик, а вот где – не понять.

– Извещение для госпожи Данери, – пропищал тоненький голосок. – Извещение для госпожи Данери! Примите?

– Приму, – согласилась таможенница, так никого и не разглядев.

– Оплачивайте, – приказал пискля.

– Что?

– Счёт за доставку!

– А если не оплачу? – заинтересовалась девушка.

– Тогда вам пришлют повторное извещение. Стоимость в два раза больше.

– А если и его не оплачу?

– Вы отказываетесь сотрудничать с официальными властями? – посуровел невидимый пискун.

– Я отказываюсь оплачивать извещение! – возмутилась Эль.

– Это и есть отказ от сотрудничества! – грозно пискнуло в ответ. – Ждите повестки.

– Её я тоже должна буду оплатить?

– Повестки доставляют бесплатно, – благодушно отозвался невидимка.

– Тогда я лучше подожду.

– Ждите, – милостиво разрешили из ниоткуда. – Но не советую. Извещение и повестка. Чувствуете разницу?

– Нет, – призналась таможенница.

– Почувствуете, – пообещали ей из воздуха.

И обещание это было таким… многообещающим.

– Ладно, – сдалась девушка. – Давайте ваше извещение.

– Две серебряных монеты, – насторожился пискун.

И появился только когда деньги на стол выложили.

Крошечный пикси, соткавшийся из воздуха, нервно трепеща стрекозиными крылышками, не без труда засунул монеты в сумочку, украшенную эмблемой почтовой службы. Справившись наконец с этим многотрудным делом, крылатик вытянулся в струну в пальце от носа таможенницы, взял под козырёк.

– Извещение для госпожи Данери, – рявкнул тоненько. – Госпоже Данери велено явиться в главное управление СМБ Рагоса для дачи показаний. Время явки десять ноль пять. За опоздание предусмотрены санкции. Пропуск получить на пропускном пункте. Всё.

– Всё? – изумилась девушка. – И за что тут платить?

– За скорость доставки, – деловито пояснил пикси, по-военному, с приставным шагом, разворачиваясь в воздухе.

– Но… Но сейчас уж без пятнадцати десять!

– Извещений много, вас, таких недовольных, полно, а я один, – брюзгливо протянул почтарь. – А тут ещё эти… флюктуации погодные! И, вообще, у меня голова болит! Не нравится – жалуйтесь, ваше право! Я тут летай, крылья обрывай, а они недовольны! Вас бы на моё место…

Чтобы случилось, окажись она на месте пикси, Эль выяснять не стала, а, подхватив полы халата, помчалась в свою комнату. Только вот далеко угалопировать не удалось – в коридоре девушку оборотень-жених перехватил.

– Слышь, сеструха, – загундосил лохматый, воровато косясь в сторону, но крепко сцапанный локоть таможенницы не выпуская. – Дело такое… Помочь бы мне надо, а. Ну вот хоть зарежься! Забор-то я починю и всю ограду тоже. Там у тебе мертвяки прикольные. Особенно этот, который под градусом. Всё сделаю, не сомневайся. Если надо, братву подгоню. Ты только скажи! Мочкануть кого или так, просто глаз на жоп… Э-э... Короче, только свистни! Но ведь полный зарез!

Оборотень, скривив жуткую мину, попилил ребром ладони по щетинистому, плохо выбритому горлу.

– Вам в службу эмиграции, таможня такими вопросами не занимается, – зачастила Эль, пытаясь вывернуть из его лапищи локоть. – Я могу только составить ходатайство…

– Да нет, сеструх, ты не поняла, – перешёл на громкий шепот лохматый. – Обратно я хочу, домой. Ты б тёлку эту дела куда-нибудь, а?

– Тёлку?

– Ну кралю. Бабу, маруху… – явно начал злиться оборотень.