Три правила ангела (СИ) - Снежинская Катерина. Страница 6
– Ну чего, может, ко мне завалимся? – предложил Виталик, деликатно рыгнув пивным духом в кулак, когда роботы-грузовики окончательно сравняли небоскрёбы с землёй. – Шампусика купим. Моя зайка хочет шампусика?
«Зайка» не хотела, да и с пониманием шампанского у неё выходило примерно как с поцелуями, то есть не слишком ясно, от чего восторги испытывать.
– Да нет, Виталь, мне ещё к Элизе Анатольевне заскочить надо, – пробормотала Ленка, стараясь побыстрее выбраться из тесных рядов кресел.
Не успела. Любимый её всё-таки выловил, правда уже в проходе, и привычно руку на плечо забросил. Пришлось так же привычно подгибать коленки и приспосабливаться, пытаться идти на полусогнутых. Опять-таки, что тут поделаешь, если большинство мужчин ростом с ней поспорить никак не могли и Виталик не исключение? А что влюблённые ходят в обнимку, так это же естественно, как и лапаться на последнем ряду в кинотеатре. Р-романтика, чтоб вы понимали.
– Погоди, зайк, я сбегаю, отолью, – Виталик клюнул Ленку сухими губами в скулу. – Пиво просится наружу, количество выпитого равно количеству выписанного.
Любимый гоготнул, довольный, шуткой и потопал, куда стрелочка с мальчиком и девочкой указывала. А Ленка осталась стоять, где была – неудобно, на проходе. И ведь не отойдешь, если вернувшийся Виталька её не найдёт, сердиться станет.
– Чего раскорячилась, кобыла? – какой-то шпендель, густо покрытый прыщами вследствие нежных шестнадцати лет и неумеренной любви к заморской газировке, больно пихнул локтём и глянул победительно.
Ленка тоже посмотрела – сверху вниз, вздохнула и всё-таки отошла в сторонку. Ну не связываться же с обормотом! А Виталька сам виноват, приспичило ему, видишь ли. Пива надо меньше дуть! Пусть теперь ищет.
Внизу, под стеклянным балкончиком, люди сновали, как муравьи: деловито так, осознанно, будто у них важнее дел нет, как только по магазинам бегать. Слева, от кафешек – вернее от футкорта, о как! – вкусно тянуло сытным духом. На первом этаже не слишком завлекательно, уныло даже, обещали купившим сколько-то там сахару губку для мытья посуды в подарок. В спину бил сердитый мужской голос, требующий пройти зрителей в кинозал. Вверху, почти над самой головой, чуть подрагивал на совсем не чувствующемся сквозняке огромный плакат. Мужчина, чем-то смахивающий на Макса, такой же сердитый, в костюме и при галстуке, рекламировал, похоже, часы. Только вот часы были как будто отдельно от красавца, и Ленка бы такие ни за что не купила, уж слишком хмурым выглядел мужик.
– Ты куда девалась-то? Ищу, ищу тебя, – Лена обернулась к Виталику, на ходу застёгивающему ширинку, словно у него в туалете на это времени не хватило, и ничего не сказала. Он же сам виноват, бросил её! – Я тут вот что подумал, зай. – Любимый наладился опять ей руку на плечо положить, но Ленка ловко увернулась, нагнулась, будто понадобилось шнурок на ботинке поправить. Кто его знает, помыл он эту самую руку или тоже не успел? – Бросай ты свою возню с бабкой и дело с концом.
– Чего бросать? – не поняла Лена, теребя туго затянутый шнурок.
– Ну, эту свою старуху. Меня ж пацаны засмеют, если узнают. Чего за дела, моя баба в поломойках ходит, за чужими дерьмо подтирает.
– Ты чего, Виталь? Ни за кем я ничего не подтираю. Элиза Анатольевна очень хорошая, весёлая и совсем не старая. Давай я вас познакомлю? Она говорила уж, что б я своего парня привела…
– Давно ты её знаешь, чтоб говорить, хорошая или нет? – молодым бычком насупился Виталик.
– Две недели, ну и что? Сразу же видно…
– Если б она тебе квартиру отписала, так я б понял. А так, задарма! Нет, зай, бросай, я сказал. Ясно тебе? Чего тебе, в магазине хреново работается?
– А то ты сам не знаешь! – Ленка почему-то так и не додумалась встать, ругалась – ведь они впрямь ругались, всерьёз, между прочим, первый раз за год – сидя на корточках. – Макс мне обещал платить в два раза больше, чем в магазине.
– Какой он тебе ещё Макс! – совсем взбеленился Виталик. – И обещал не значит заплатит, меня-то не лечи, я знаю, как это делается!
– Не просветите? – раздался за спиной сердитый голос. – А то я, как лох последний, всегда плачу, что обещал. Видимо зря.
Ленка, так и не встав, развернулась на пятках, уставившись на явно не к добру упомянутого Макса.
– Это ещё что за чмо? Ты его знаешь, зай?
– Здрасти, Макс… э-э… Алексеевич, – выдала Ленка.
– Добрый день, Лена.
Работодатель глянул на неё мельком и без особого интереса. Кстати говоря, выглядел он как угодно, но только не… Тем, как его Виталька назвал. И впрямь хоть сейчас на плакат, чтоб он отдельно, а часы отдельно, а всё вместе стильно до невозможности. Да и в руках он держал чёрный пакет с солидным золотым вензелем, будто, отрекламировавшись, уже успел отовариться. Лишь кожаная куртка с большим мохнатым воротником, совсем к костюму не подходящая, несколько портила образ.
– А вам, молодой человек, на правах старшего товарища я дам совет: если не хотите, чтобы ваша девушка работала, необходимо обеспечить ей соответствующий уровень жизни.
– Чего? – озадачился Виталик.
– Бабки заколачивай и не жмотся, – расшифровал Макс.
– Чё-о? – угрожающе протянул Виталька. – Да я тебя!..
– Спарринг прямо тут устроим? На радость охранникам? – поинтересовался ленкин работодатель, едва заметно усмехнувшись, отчего его лицо стало ещё неприятнее. – Я почему-то так и думал. Лена, вас подвезти?
– Мне ещё надо в магазин заскочить, я хотела Элизе Анатольевне яблок купить и…
– Надо, значит, заскочим, – кивнул Макс и… подал ей руку, помогая встать!
Ну точно как в каком-нибудь фильме!
– Ленка! – приказным тоном рявкнул Виталька, – иди сюда!
Прозвучало это почти как: «К ноге!»
Мама говаривала, что выйти из себя очень легко, а вот войти обратно трудно. Маленькую Ленку эта невинная, в общем-то, фраза, очень пугала. Было в ней что-то от света в конце туннеля и фильма «Полтергейст», который они с Оксанкой сдуру посмотрели, когда никого из взрослых дома не было. Наверное, поэтому Лена, даже выросши, из себя старалась не выходить. Но ведь есть вещи посильнее детских страхов и собственных принципов. Гордость, например. Правда, её обычно предпочитала дремать, лишь иногда просыпалась, позёвывая и, как правило, тут же опять благополучно засыпала.
– Я кому сказал? – рыкнул доведённый до белого каления Виталька, а Макс вопросительно приподнял брови.
Как в фильме, так как в фильме, чёрт с вами!
– Я буду вам очень благодарна, если вы меня подвезёте, – вывезла Лена и почувствовала, что стремительно краснеет, даже щекам жарко стало.
***
– Пристегнитесь, – приказал Макс.
– Я не умею, – честно призналась Ленка, никогда таких машин не видавшая.
Нет, видеть-то она их, понятно, видела – на улицах. А вот кататься в таких – чтоб пахла кожей и ещё чем-то жутко приятным, чтоб на панели и у руля настоящие компьютерные экранчики, чтоб женский голос вежливо напомнил закрыть дверь – не доводилось. Того гляди в робота превратится.
Макс над ней насмехаться не стал, усмехаться тоже, чего Ленка откровенно опасалась, просто перегнулся – пришлось спешно втягивать живот с грудью – и пристегнул сам.
– Прошу прощения, минуту! – сказал непонятно к чему, выудил из кармана куртки истерично заливающийся светом телефон и вдруг… зачирикал, по-другому не скажешь, такого языка Лена тоже никогда не слышала.
Правда, чирикал недолго, на самом деле с минуту, примерно.
– Что вас так удивило? – спросил Макс, выруливая с парковки.
Между прочим, подземной, опять же как в кино. Вообще, всё происходящее уж слишком что-то напоминало.
– На каком это языке вы только что говорили? – буркнула Ленка, с чего-то разозлившись.
И ведь непонятно с чего, а, главное, на кого.
– На китайском. Хотя я больше матерился, чем разговаривал.
– На китайском матерились? – тяжко поразилась Лена. – А зачем?
– Потому что партнёр сроки поставки срывает, – как ни в чём не бывало, пояснил Макс. – А на матерном все лучше понимают, что китайцы, что русские.