Широка страна моя родная (СИ) - Горохов Александр Викторович. Страница 21
- Найдём людей! – заверил Кирикаров. – Немного, не больше десятка. Но с ними разговаривать придётся! Впрочем, я беру это на себя. Остаётся решить, как этих людей доставить в нужное место…
Генерал поморщился, и по нему было видно, что от сердца отрывает.
- А это я беру уже на себя.
Дорога Советск – Лаборатория № 1, 36 год, 9 июля, суббота, 13:50
Надо меньше пить! Меньше пить надо! Пить надо меньше!
Хотя, если откровенно, не в питие дело, а в гиподинамии. Привык, панимаишь, то за рулём, то самолётом, то на кораблях! Вот и приходится теперь всякую ритмичную чушь про себя повторять во время бега по пересечённой местности.
Генерал, когда говорил о том, что решит вопрос, как доставить группу в окрестности Точки Перехода, не соврал. «Каталину», что прилетала на Тонкий, всё-таки высылали на поиск наших судов в океане. С приближением тайфуна она села на аэродроме Угледара. С командиром экипажа у Воздвиженского уже была договорённость о переброске руководителя СГБ в Золотое, где завтра к вечеру должны были собраться руководители городов Загорья, как называли здесь западную часть континента. Теперь всё приходилось переигрывать.
Не подвёл и Кирикаров, «засадным полком» которого оказались ветераны Афганской войны. Как оказалось, Павел Стиллианович юным «летёхой» успел повоевать «за речкой», а после ранения его забросили сюда, в Новый Мир. И ни он, ни бойцы, также оказавшиеся теперь не «за речкой», а «за Стеной», до моего появления здесь не знали, чем закончилась та война. Но боевое братство сохранили. И на зов побратима откликнулись все двенадцать, живших в Магнитке. Серьёзные сорокалетние мужики, каждый из которых и дерево успел посадить, и дом построить, и сына воспитать.
Слушали майора молча, лишь время от времени поглядывая на нас с Наташей и Воздвиженского. Вопрос был один:
- Ты-то, Стиллианыч, идёшь?
- Иду! – отрезал Кирикаров, который до того и не помышлял об участии в операции.
- Тогда нет вопросов.
- Зато есть ограничения, - вступил в разговор генерал. – Гидросамолёт может взять не больше 12 человек. Минус два человека – я и мой начальник охраны: мы летим дальше. Васенко идёт с вами, и это не обсуждается. Двое оставшихся моих охранников – тоже. Их задача, кроме помощи вам, охранять Григория Никитича. Плюс майор Кирикаров. Обязательно нужны подрывники, снайперы и артиллерийский корректировщик.
Мужики переглянулись, и один из них, массивный, с жёстким выражением изуродованного шрамами лица, ответил.
- Нет среди нас артиллеристов. Водители есть, танкисты, механики по обслуживанию вертолётов, а артиллеристов нет. Четверо из десантуры, ДШБ. Но Фрол недавно операцию перенёс, он отпадает. Отпадает я сказал! – рыкнул он на товарища, пытавшегося возразить. – Двоих из мотопехов можно было бы взять, но у тебя, Ара, жена опять рожать собирается, ты тоже не идёшь. То есть от нас – четверо, если не считать Джавдета.
- Кого? – удивился Воздвиженский.
- Меня! – ткнул себя пальцем в грудь майор. – Кстати, могу артиллериста подсказать. Капитан Ахметов у Носиевича во время срочной служил в артполку. Командиром гаубичного расчёта. Если согласится – получится девять человек.
- Десять. Я десятый. И за стрелка сойду, и с минно-подрывным делом знаком.
- А я? – встрепенулась следом за мной Наташа.
- Не в этот раз, любимая!
Она на меня, разумеется, обиделась. Но, оставшись наедине, я объяснил, почему она остаётся.
- Просто подумай о ребёнке.
- О каком ребёнке? Ещё неизвестно, когда он у нас будет и будет ли вообще!
- У тебя когда должны были начаться месячные?
- А причём тут это? – фыркнула благоверная.
- Так когда?
- Десять дней назад…
- И ты мне будешь что-то рассказывать? Всё, солнышко, закончились твои стрельбы и беготня по буеракам без крайней необходимости! Теперь нам тебя и нашего будущего ребёнка нужно беречь, холить и лелеять.
- Главное – себя сбереги! – уткнулась Наташа носом куда-то мне за ухо.
На её бронежилет я посягать не стал, а вот автомат, АПБ и рацию изъял. Как и у Деда. Полтора десятка ВОГ-25 к трём автоматам, конечно, погоды не сделают, но с ними лучше, чем без них.
Перелёт на «Каталине» я, пожалуй, всю жизнь вспоминать буду. Просто не забывайте, что ещё сутки назад Магнитку зацепил краешек тайфуна. Пусть он сейчас и уходил куда-то на северо-восток, но дождь и ветер никто так и выключил. Ну да, когда подошли к Старым горам и вырвались из дождей, стало намного легче. Но посадка на узкое, изрядно потрёпанное шоссе с глубокими кюветами, в наступающих сумерках при наличии бокового ветерка так бодрит!
Посадка, молниеносная выгрузка. Развернуть самолёт на месте и помахать ему рукой, когда он описывает над нами круг перед тем, как уйти в сторону Золотого. Теперь рюкзаки на спину и прочь от дороги. А потом разбегаемся: Васенко с двумя охранниками в сторону Точки Перехода, до которой им всего километров пять, а мы – к Советску. Надо меньше пить! Меньше пить надо! Пить надо меньше!
Ахметов, подсвечивая фонариком, на бегу сверяется с картой.
- Стоп!
- Что случилось, Татарин?
Это – не обидное прозвище, это позывной. Есть у нас в группе Джавдет, он же майор Кирикаров и наш командир. Есть Сармат – тот самый десантник с угрюмым лицом, «подрихтованным» шрамами. Его друг Якут, такой же мускулистый и рослый. Я представился кличкой своего дедушки, данной ему на зоне в 1944 году – Колун. Мотопеха, взятого в качестве снайпера, знают как Рыжего. Может, и был он когда-то рыжим, но теперь, скорее, Лысый. Ещё один бывший десантник – Помор. И действительно похож: под метр девяносто, светловолосый и голубоглазый, с картинным лицом жителя русского Севера.
- Я, как артиллерист, позицию для обстрела лаборатории выбрал бы здесь, - сделал широкое движение рукой Ахметов. – Практически ровная площадка, удобный съезд с дороги. Да и рассеяние на таком расстоянии ещё невысокое. Пометить бы как-нибудь…
Помор молча развернулся и побежал в сторону кустов. Через минут пять вернулся с трёхметровым стволиком деревца, у которого ветки остались только на самой верхушке. «Маяк» воткнули в землю, а для верности привалили основание камнями. И снова вперёд! Надо меньше пить! Меньше пить надо! Пить надо меньше!
Шоссе справа от нас. В паре сотен метров от него – железнодорожные пути. Пока окончательно не стемнело, мы бежали в полукилометре от дороги, а теперь вернулись на неё: ночь, если кто-то и будет ехать, то свет от фар увидим издалека.
Ага! Вот и мостик, о котором говорил Васенко. Ручеёк, журчащий где-то внизу, плёвенький, но течёт он по дну оврага. Если рвануть мост, то задержим артиллерию надолго: без автокрана о ремонте нечего даже думать. Либо пока не проложат объезд. Ближайшее удобное для переправы место (и это тоже со слов начальника лаборатории) – в полукилометре выше по течению. Из «Градов», конечно, и отсюда можно достать цели, но не из гаубиц. Теперь надо добраться до той самой дорожной выемки в пригорке. Надо меньше пить! Меньше пить надо! Пить надо меньше!
- С дороги!
С северо-запада кто-то едет. Мы рассредоточились, и тут ожила «ходи-болтайка» в кармашке разгрузки Кирикарова.
- Джавдет Чёрному.
- Джавдет на связи.
- Встречайте своих. Где вас искать?
- От моста единичка.
- В каком состоянии мост?
- Проезжайте без опаски. Ждём. Я встречу.
Это уже из категории максимально доступного. Васенко мог выкроить кого-то из своих резервов, а могло и не получиться. Но подмога, высланная им, будет очень даже кстати, если дело дойдёт до прямого огневого контакта. Пока же наша задача – максимально задержать вывод на огневую позицию артиллерии, способной разрушить оборудование Точки Перехода. А в идеале – вовсе не допустить открытия огня из орудий и людских потерь.