Фронтовик (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 25

- Мехвод, стой!

Оба грузовика уже было видно, выехали из-за поворота, тут холм их ранее скрывал, так что как танк замер, забили оба пулемёта, а я, спустившись в люк, выглядывая из-за крышки, наблюдал и корректировал. Обе машины съехали с дороги, водители убиты, их покидали диверсанты в нашей форме, но пулемёты не давали им шансов, местность открытая, негде им было укрыться. Тут и кавалеристы подскакали, и используя танк как укрытие, тоже стали вести огонь по диверсантам, не покидая сёдел. Похоже им было достаточно и того, что мы их бьём, чтобы понять, что это не свои.

- Диверсанты, - пояснил я сержанту. - Мы прикроем.

Тот кивнул, он и его люди спешились, и по обочинам, двое с одной стороны, трое с другой, стали сближаться с разбитыми машинами. Наводчик иногда постреливал, поднимая пылевые фонтанчики у машин, не давая выжившим поднять голову. А выжившие были, аж шестеро, хотя четверо были ранены. Два так серьёзно. Пока бойцы вязали врагов, я приказал своим танкистам:

- Экипаж, из машины, оправиться, снарядить потраченные диски. Мишустин старший.

- Есть.

После этого отключив шнур, покинул машину, и спрыгнув с кормы на пыльную землю, кинул руку к виску, и доложился интенданту, что как раз подходил.

- Товарищ техник-интендант, уничтожена группа диверсантов в нашей военной форме. Десять минут назад они под видом патруля захватили два наших грузовика, убив шофёров. Я это видел, высоко на башне сижу, часть дороги рассмотрел, как и случившееся. Принял решение уничтожить диверсантов при встрече, что было выполнено без потерь.

- Почему не доложили?

- А зачем? Рядовая ситуация, решил её своими силами.

Тут к нам подошёл сержант-кавалерист, зло сплюнув в пыль, сказал:

- Им в Белосток нужно было, подорвать что-то. Что они не знают, а старший их убит. Там взрывчатки шашками килограмм двести в вещмешках.

Мишустин, что крутился рядом, тоже слушая, вот и убежал к своим, сообщить что всё же диверсантов побили, нет ошибки.

- Некогда ими заниматься, - поморщился интендант. - Диверсантов расстрелять. Трофеи собрать. Продолжить движение.

Вот так мы и покатили дальше. Мишустин выглядывал в люк, видел, как пристрелили диверсантов, всех добили, приказ кавалеристы выполнили без нареканий, собрали всё, на одну из повозок сложили, и мы двинули дальше. Понятно захват машины я видел «Глазом», но рассказанная история сошла. Также «Глаз» показал, как к нам летят ещё штурмовики. Это где-то через час после встречи с диверсантами. Я тут же показал руками опасность с неба, командуя мехводу загонять танк под ближайшее дерево. В этот раз немцы нас видели, штурмовка была, но потери не большие, успели повозки в разные стороны метнутся, а гоняться за каждой, те всё же не стали. И танк мой видели, два «лаптёжнкиа» сделали за ход. Я командовал мехводу, вперёд и назад, пара снарядов по броне прозвенела, но остальное мимо, мы просто уходили от атаки, или тормозя, сдавали назад. Это был немалый опыт мехвода. Он кстати здорово устал, в управлении не было гидро или электроусилителей, и нужна немалая физическая сила, чтобы управлять танком. Как был собран обоз и определились с потерями, я велел наводчику моему сменить механика-водителя. Пусть тот отдохнёт. Да и Мишустину получить опыт управления такой бронемашиной тоже стоит. Тот поначалу дёргал, но потом освоился и управлял уже уверенно. Проехали километров десять, и я велел остановится, встать на обочине, тут как раз тень от нескольких ив была. Двигатель заглушили, и я велел экипажу.

- Экипажу отдыхать. Заряжающим, взять все ёмкости для воды, и пополнить их. Слева от дороги, в ста метрах, за кустарником, речка. Воды набрать. Пятнадцать минут у нас есть, пока обоз не нагнал.

Вот так бойцы стали выполнять приказ, мимо пролетело несколько грузовиков поднимая высокие столбы пыли, да танк весь запылён, на корме чуть не наносы. Меня больше волнует, что двигатель греется, пусть мы ему и даём остыть. Мы с мехводом стали осматривать и обслуживать машину, потом принесли воды бойцы, оба, судя по мокрой форме ещё и искупались прямо в ней. Тут и обоз подошёл. Правда, пришлось постоять, возницы бегали к речке и пополняли запас воды, лошадей поили.

- Время есть, - осмотревшись, сказал я. - Мишустин, за старшего остаёшься. Товарищ мехвод, за мной.

- Есть.

- Есть, - отозвались оба, и младший сержант Крапивин поторопился нагнать меня, идущего широким шагом в сторону деревьев и кустарника, это с другой стороны дороги. Речка слева, а мы вправо ушли.

По пути я показал тому на две колеи.

- Никак танк прошёл, - удивился тот.

- Да, «тридцатьчетвёрка». Следов движения назад не вижу. Глянем что там за кустарником.

На самом деле «Глаз» давно мне всё показал. Танк сполз в овраг, люки открыты, и никого рядом. Следов буксировки не видно. А цел или нет, увидим, когда осмотрим, что я и собирался сделать. Мы по колеям вышли к краю оврага, и скатились вниз, крутой склон, обратно танку тут точно не подняться. Внизу собрав вал земли, куда врезался носом, и стоял вполне свежий танк «Т-34», с пушкой «Ф-34». Мы стали осматривать боевую машину.

- Боекомплект полный, - сказал Крапивин, до пояса нырнув в башенный люк.

- Механик-водитель видимо сильно травмировался, тут всё в крови. Экипажа нет, - сказал я, заглянув в открытый люк мехвода. - Похоже с двадцать второго тут брошен, может двадцать третьего. Или забыли, или не на ходу.

Скорее всего был налёт, мехвод ничего не видя нёсся прочь от дороги и влетел в овраг. Или сам вылез, или вынесли, танк с тех пор здесь. Может экипаж погиб потом, мы там видели братскую могилу недалеко от стоянки «КВ». Я решил проверить что с бронемашиной, забрался на место мехвода, масса не выключена, как и ожидалось батареи разряжены в ноль, вот так долго подсасывал, пока соляркой не запахло, и попробовал запустить воздухом, благо баллоны как раз полными были. Почти сразу заработал стартер, вселяя надежду, а за ним рыкнув, взревел и сам дизель, выкинув немало чёрного дыма, с несгоревшей соляркой, из труб глушителей. Оставив того тарахтеть на малом ходу, я выбрался наполовину из люка, и осмотрелся. По ходовой и коробке пока не знаю, но с двигателем нареканий нет, тут он не пострадал. А то я опасался, что слетел со станины. Дальше Крапивин встал перед танком, и стал показывать руками что делать. Да пусть делает, я «Глазом» всё вижу. Сдав назад, корма задралась на склоне, уже хорошо, коробка и ходовая целые, и с разворотом подмяв вал левой гусеницей, я выехал на дно оврага, где и остановился. Подобрав Крапивина, он эту машину не знал, я опасался, что запорет что-то, тот в башенном люке сидел и через переговорное устройство мной командовал. Рация не работала, явно лампы побиты, сама машина радиофицирована, а вот внутренне переговорное устройство, вполне. Нас ждали, до оврага метров триста было, слышали запуск и рёв движка, так что найдя нормальный покатый склон, на скорости я поднялся на верх, и подкатил к колонне, встав за кормой «КВ».

- Мишустин, принимай аппарат, теперь это твоя машина. Экипаж найдёшь сам, я тебе никого не дам. Сам за рычаги этой малышки пока сядешь. В баках половина объёма солярки, боеукладка полная.

Тот быстро забрал вещи из «КВ», перенеся в свою машину, по виду тот вполне доволен был, свой танк под командованием, это свой танк. Обоз всего полчаса стоял, ну и дальше. Я с Мишустиным ехал, километров пять, учил его всем хитростям управления этой машины, вполне освоил, танкист опытный, на лету схватывал. Дальше перебрался в свой тяж, и покатили вперёд. А в принципе всё, отмахали за день семьдесят километров, и вышли к тылам кавалерийской дивизии. Причём, на перекрёстке нас остановили, тут пост, и целый полковник-танкист. Тот взял, надавил чином на интенданта, забирая оба наши танка, да ещё ограбил обоз, на снаряды для «сорокапяток», углядев характерные ящики в повозках. Интендант возмущался, своего комдива вызвал, посыльного отправил, одного из кавалеристов, но полковник, он из Седьмой танковой был, начальник штаба, настаивал на своём. Свару прекратили генералы, трое, вышли к нам. Тут оказываться рядом штаб генерал-лейтенанта Болдина, что и командовал группировкой войск, наступающих на Сувалки. Экипаж моей машины был построен у «КВ», Мишустин стоял по стойке смирно у своей «тридцатьчетвёрки» в одиночестве.