Фронтовик (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 27

Ночь прошла беспокойно, немцы постреливали, но огонь не точный, беспокойный. Утром, даже не позавтракав, а нечем, двинули вперёд. Сувалки мы неимоверными усилиями отбили к десяти часам утра, но это был последний бой моего танка. Хруст и тот встал. Амулет-сканера показал, что коробке хана, заклинило разлетевшейся шестерёнкой.

- Всё командир, мы сломались, - известил мехвод. Двигатель заглох сам, коробку на скорости заклинило. Его теперь не сдвинуть.

- Вижу. Экипажу, снять пулемёты, забрать личные вещи и как можно больше пулемётных дисков. Наводчик, у нас последний фугас. Видишь дальше дорога, и мост? Можешь его поразить? Немцы по нему нас скоро атакуют и хана нашему корпусу.

- Попробую.

Выстрел, и часть моста разлетелась, полотно серьёзно перекосило. Отлично, пехота может и пройдёт, а техника точно нет. «Глаз» показал, что немцы там большие силы подготовили. И мост этот мы не отбивали, там около двух рот оборону заняли, даже танки по башню вкопали, плюс противотанковые пушки. Кровью бы умылись. А тут мы сами мост уничтожили, вместо того чтобы его захватить с большими потерями.

- Всё, уходим.

Мы выбирались из танка через большой кормовой люк в башне, подавая за корму вещи, диски и пулемёты, их уже сняли, когда рядом остановилась «тридцатьчетвёрка». Это комкора, по номеру узнал. Броском добежав до неё, забрался на корму к башне, и доложился генералу что успел сделать, и что с танком.

- Удар по мосту видел, считаю правильным решением. Танк сжечь, сами ко мне на броню.

- Есть.

Мы перенесли вещи на корму танка, свой «КВ» я сам поджёг, плеснув внутрь бензину, заодно оставшиеся диски забрал, и вот так на танке комкора ушли в город. Тут не всех немцев нашли, шла зачистка, вот и мы поучаствовали, а после обеда, выдали припасы, причём с захваченных немецких повозок, поступил приказ от Болдина. Корпусу прорываться в сторону Минска. Я у генерала обычно, рядом, вот и слышал, так что тот стал уводить корпус в нужном направлении. С нами остатки кавалерийской дивизии отступали. Дороги забиты, но мы уходили. Часть топлива слили с брошенных машин. Шли пешком. На всю технику, даже на танки, грузили раненых. К вечеру вышли к немцам, да, мы в полном окружении, и попытались с наскоку прорваться через те наспех поостренные противником позиции. Удалось, всё благодаря оставшимся танкам, которым на топливо наскребли, но из двух десятков мы потеряли половину, в одном погиб наш комкор. С наградами кинул, как я и думал. Поблагодарил, да и всё. Поэтому от гибели генерала ничего не дрогнуло. Да пофиг было. А так мы уходили дальше, поступил приказ разбиться на мелкие группы, технику сжечь, всё равно топливо закончилось. Мой экипаж при мне был, даже все три пулемёта, уцелели парни, вот я их и забрал, и мы по лесу стали уходить в нужном направлении, пока не стемнело. Найдя озеро, велел принять водные процедуры, постираться, потом отдыхать, свою форму тоже отдал, в комбинезоне был, давно добыл себе его, сообщил что на разведку, оставив Мишустина за старшего, а чуть позже взлетел с лесной поляны на своём «МИ-2», и полетел к Белостоку. Добрался быстро, склады полуразрушены, город по сути брошен, но я знал что и где лежит. У меня почти девять тонн свободного, без малого, как говорится.

Было девять. Сейчас едва четыре тонны свободного. Даже три восемьсот. Всё просто, пока к Белостоку летел, искал брошенные танки, мне «Т-40» нужен, отличная танкетка в опытных руках и иметь её стоит в запасе. Танкист я или погулять вышел? Теперь танкист, опыт солидный получил, боевой. Я нашёл такую танкетку, застрявшую в болоте, на вид целая. Сел на окраине болота, вертолёт прибрал, добрался до машины, убрав в хранилище, а на берегу достал. Воду слил изнутри, запустил движок, пол боекомплекта, в башне были «ДШК» и «ДТ», и прибрал его. Потом в порядок приведу. Ну и дальше полетел. Набрал топлива, патронов и снарядов, в основном для «КВ-1» и «Т-34», пару десятков для «сорокапяток», и вот так вернулся к своим. Искупался и тоже спать, часовой был выставлен. Тяжёлый был день.

Утром меня подняли, я назначил время, так что не проспали. Снова водные процедуры. Бойцы голодные, если патроны ещё были, по паре дисков на пулемёт, то с едой совсем швах, ни крошки.

- Мишустин, остаёшься за старшего, бойцам, приготовиться к приёму пищи, помыть котелки и ложки. Завтрак через десять минут, - глянув на наручные часы, известил я.

Бойцы заметно повеселели, услышав это, Мишустин стал проверять у всех ли есть утварь, а я, оставив вещи, ушёл вглубь леса. «Глаз» показал, что за ночь те, кто вырвался с нами из окружения, ушли далеко, пользуясь темнотой, так что особо рядом с нами никого не было. Хотя не так и далеко трое бойцов, стрелки, один ранен в ногу, та перевязана, а двое товарищей видимо не бросили и несли. Это заслуживает уважение. Я прогулялся к ним быстрым шагом, тут пару минут. Движение те засекли вскоре и вскочили с винтовками в руках. Двое, третий лёжа принял позу для стрельбы. А тут чуть расслабились, опознав своего командира. Я комбинезон и шлемофон снял, они на вещмешке моём закреплены, был в своей командирской форме, перетянутой ремнями, и в фуражке.

- Кто такие? - первым делом спросил я.

Оказалось, мотострелки, и что важно, из моей Четвёртой танковой дивизии, в которой я числюсь, но в глаза её до сих пор не видел. Те обрадовались, встретив своего командира, вот я и принял их под своё начало. Сообщил где мои бойцы расположились и велел следовать туда, мол, скоро завтрак будет, двое из трёх бойцов, были узбеками, один из раненых тоже, третий русский. Те быстро собрались и двинули в нужную сторону. Надеюсь не заблудятся. Сам же отошёл, и достал из хранилища два больших армейских термоса. В одном отлично приготовленный узбекский плов с бараниной, во втором какао, да с молоком. Ну и две буханки белого хлеба. Один термос за спину. Второй в руке, хлеб подмышку, и вот так дошёл до своих. Как раз вместе со стрелками. Представил их своим бойцам, и дальше те выстроились в очередь, первыми командиры, да и было их у меня всего двое, наводчик и мехвод, и стал половником накладывать плов, полуторные порции, для заряжающих, парни большие и крепкие, так две. Потом наливал какао в кружки, и выдавал хлеб. Он уже порезан был. Себе последним положил, закрыл термосы, и тоже принял пищу. Ложки так и стучали о стенки котелков. Замечу, что у троих из моего экипажа, я и себя считаю, котелки плоские, трофейные, у остальных круглые красноармейские. Кружки у всех были, поэтому пищу принимали с удовольствием. Уж узбеки как радовались.

- Выходим через полчаса, подготовится к движению.

Сам я ушёл в лес, термосы унёс и убрал в хранилище, и вернулся с новеньким полным сидором в руках. Кстати, откуда еда, сказал, что рядом другие окруженцы, там полевая кухня, договорился, что нас кормить будут. Вполне объяснение прошло. А вернувшись, скомандовал:

- Получить суточный сухпай.

У бойцов обязательно должен быть сухпай, вот и выдал. Как раз местный, прибрал на складе в Белостоке. По две банке рыбных консервов и пятнадцать ржаных сухарей. Это всё. Бойцы убирали сухпай в вещмешки, сидор я отдал одному из заряжающих. Тот при прорыве свой потерял. Сгорел, плеснуло горевшим бензином, и скинул, это у него был трофейный котелок, носил на ремне, теперь всё убирал в вещмешок, довольный. Я же осмотрел раненого, снимая бинты, заодно диагностом изучил рану, а потом незаметно лекарским амулетом чуть подлечил, а то уже воспаление шло, кость пострадала, собрал обломки и заживил, а мясо само зарастёт, так что новый бинт наложил, теперь выживет боец. Носилки делать не стали, так и несли двое, закинув его руки на плечи, а свои вещи и оружие отдали другим, чтобы легче было. В назначенное время и двинули. «Глаз» всё показывал. Я засёк трёх танкистов, по комбинезонам понял, и отправил к ним одного бойца, тот привёл. Младший лейтенант старшим был, Пронин его фамилия. На «КВ» воевал. Причём, тот меня узнал, да и я его тоже, это он поддерживал меня на своей «единице», когда я выбивал огневые точки в обороне противника. Двое бойцов из его экипажа. Я решил собрать вокруг себя бойцов и командиров, но не старше себя званием, чтобы продолжать командовать, так что эти трое подходили, пока те жадно насыщались, давно не ели, выдал консервы и сухари, да чай из термоса, у меня был походный на два литра в вещмешке, мы отдыхали. Потом дальше пошли.