Распутье - Басаргин Иван Ульянович. Страница 55

– Надо нам расшевелить народ, разбудить, заставить взяться за винтовки, взяться во имя будущего, – настаивал Федор Козин.

– А может быть, без винтовок обойдемся? Может быть, оторвём народ и поведем его за собой, не проливая крови врагов?

– Бескровные революции бывают только в добрых сказках. Быть большой войне. Затаился народ перед грозой…

16

В небе ни облачка, ни ветерка. Не гудит тайга тревожным гулом. Все замерло и затаилось. Тишина. Не та тишина, когда вдали слышен крик кедровки, стон желны или пересвист рябчиков. Это тоже в тайге называется тишиной. А та тишина, когда даже рокот реки, и тот стал не слышен. Вязкая и давящая тишина. Она ползла, она стлалась над землей, давила, сметала всё на своем пути. Умолкли речки, придавленные этой тишиной. А звери, зверушки, птицы и пичуги, казалось, подавились ею. И крик человеческий тут же тонул в тишине. Всех пленила, всех раздавила тишина. Гроза, нужна гроза, которая могла бы порушить эту тишину. Откуда же быть грозе, когда небо чисто, как глаза ребенка?

Но вот сопка родила махонькую тучку. Она росла, клубилась, расползалась кроваво-серым пятном, тесня синеву, рождая в своей глубине грозные сполохи… И вот метнулась молния, утробно рокотнул гром. Икнула тишина, нырнула под выскорь. А туча, как застоялый конь, рванула с места и понеслась. Неукротимая, могучая, распластав крылья, полетела над миром. С ней громы, молнии, ветры, дожди. Всё враз смешалось, перекрутилось. И уже нет места тишине. Шла гроза, гроза буйная, гроза очистительная, страшная гроза. Падали от ураганного ветра старые деревья, крошились от молний скалы, кололось от грома небо…

Черный Дьявол метнулся в пещеру, в которой год назад жили побратимы Арсё и Журавушка. За ним бросились два волчонка. Спрятались от грозы. А следом в ту же пещеру вбежали люди. Их было пятеро. Это были бандиты, остатки недавно разгромленной банды Кузнецова. Разгромил ее анучинский отряд милиции.

Первым вбежал Кузнецов, предводитель банды, следом нырнул его помощник Зиновий Хомин, затем остальные. Страшные слухи распростронялись об этой банде. Они воровали и убивали. Милиционеры не раз брали банду в кольцо, но она, оставляя своих, уходила, уходили главари.

Люди и волки опешили. Черный Дьявол замешкался. Кузнецов успел выхватить маузер и выстрелил в Дьявола. Волчата, сбивая с ног людей бросились к выходу. Ушли. Дьявол, которому пуля обожгла плечо, метнулся в пролаз. Вслед ему загремели выстрелы. Пули, высекая искры из камней, рикошетили. Люди бросились за Дьяволом. Дьявол вылетел на скалу, на которой он видел Журавушку, понял, что в ловушке. Один выход – броситься с десятиметровой высоты на лапастые елочки. Прыгнул, ломая сучья, обдирая кожу. Кубарем скатился по склону. Оглушенный падением, на минуту потерял сознание. Очнулся, вскочил. А вслед гремели выстрелы, кричали люди, бесновалась гроза. Люди вернулись в пещеру. А когда улеглась суматоха, сидящий на камне у стены Зиновий Хомин резко повернулся к Кузнецову:

– А ведь это был Черный Дьявол! Вы, Лукьян Севостьянович, стреляли в Черного Дьявола. Жди беды! Этот пес никому ничего не прощает. Он убил Безродного за то, что тот убил Макара Булавина. Он убьет и нас.

– А, чепуха! – отмахнулся, как от мухи, Кузнецов. – Бог не выдаст – дьявол не съест. Да и Дьявол давно сдох, все видели, что он разбился, еле ноги волочил. А потом, люди многое приписали этому псу. Всем спать! Завтра работать будем. Вот уж подвалило нам счастье. Правду говорят, что не было бы счастья, так несчастье помогло. Гналась за нами милиция, а привела нас к дорогой плантации женьшеня. Беда только, что никто из нас корней не копал. Я слышал, надо выкапывать так, чтобы не порвать ни одного волоска с того корня. Но как это делать, не знаю.

– Будем учиться на мелочи, потом начнем брать старые корни. А после этого можно кончать с этой работой и подаваться в купцы, – мечтал Зиновий.

– Надо спешить. Вы заметили, что плантация угоена? Знать, есть у нее хозяин. Но тот хозяин – либо дурак, либо такой богач, что оставил эти корни на черный день. Мильены сидят в земле. Как только все это взять?

– Будем учиться. Не боги горшки обжигают, – твердо говорил Зиновий, сам же косил глаза на пролаз в пещеру. Если это был Черный Дьявол, то кто знает, что может произойти. В задумчивости проговорил:

– Как всё смешалось. Черный Дьявол и Макар Булавин поставили отца на ноги, а отец так оборзел, что я стрелял в отца. А что дальше?

– А дальше? Дальше тебя сожрет Черный Дьявол, а черти уволокут твою душу в ад, – мрачно пошутил Кузнецов. Дьявола он не боялся, не верил людским россказням о его дьявольском начале. – Утром я покажу тебе труп Дьявола, и ты успокоишься, забудешь мелочные страхи.

– А может быть, счас глянем? А? Золотые монеты прут из земли, но всему этому может помешать Дьявол. Он обид не прощает, – продолжал тянуть свое Зиновий.

Гроза отбушевала и ушла на юг. Бандиты высыпали из пещеры. Видели при вспышке молнии, которая озарила ярким светом всё вокруг, куда падал пес, растянувшись цепью прошли склон сопки, но Черного Дьявола не было.

– Да что он – птица аль кто?

– Он – Черный Дьявол, может стать и птицей. Гля, кровь на ветке осталась, не смыл дождь, знать, ты его ранил аль он себя.

– Искать! Найти! – уже затревожился Кузнецов.

Дьявола не нашли. Бандиты затру́сили изрядно. Кузнецов приказал установить охрану и меняться через два-три часа. А тут еще Зиновий со своими рассказами. Страх затаился за елями, страх замер в звездах. А когда человек поддастся страху, он часто бывает обречен…

Кто стоял на часах, тот настороженно слушал тишину. А когда боишься и напряженно прислушиваешься, то в тишине постоянно чудятся шорохи и скрадывающие шаги. Винтовка на взводе. Те, кто спал в пещере, тоже были настороже, спали вполглаза, тревожно.

Черный Дьявол доковылял до логова. Ныло тело, болела правая лопатка. Волчата и волчица зализали ему раны. К утру он был почти здоров. Все зажило, как на собаке. Был готов дать бой тем, кто ему сделал больно. Оставил волчицу и четырех волчат, двое были почти черные, сам ушёл в разведку. Подкрался к пещере. Пусто. Следы вели на другую сторону ключика. Увидел людей, которые усердно копались в земле, потели, отбивались от мошки и комаров, но дымокура не развели, как это делают честные люди. Отполз.

Часовой ходил по краю плантации. Ничего опасного. Тихо. Ни шороха старой листвы, ни треска сухого сучка. Привалился к дереву, кажется, задремал. Какой там Дьявол? Ранили пса, может быть, смертельно. Очнулся от мощного удара, будто кто поленом огрел по спине. Не успел и вскрикнуть, как страшные клыки перехватили горло. Забил ногами в смертельных конвульсиях.

Кузнецов только успел заметить тень Черного Дьявола, закричал, начал палить вслед. Бросились к убитому. Глянули, похватали выкопанные корни, чаще порванные, испорченные, гурьбой бросились к пещере. Страх помутил разум.

В пещере Зиновий, заикаясь, сказал:

– Ей-пра, Черный Дьявол приставлен кем-то охранять эту плантацию. Пропали мы!

– Молчать! Трус! В отца не побоялся стрелять, а пса боишься!

– Боюсь! Его все боятся. Надо убегать отсюда, пока целы! – вопил Зиновий.

– Несть больше греха, как стрелять в отца, – бросил кто-то из бандитов. – За тот грех нам Черный Дьявол отомстит.

– Заткнись! – оборвал бандита Кузнецов. – Все молчок! Дайте подумать. Заваливайте пролаз! Вода есть, едома тоже, посидим день-другой, может, уйдет отсюда Черный Дьявол. Бросить такое счастье? Лучше умру, но не брошу! Зиновий, затаись наверху и высматривай Дьявола, потом я тебя сменю. Может быть, мы его шоркнем.

– Уже раз шоркнули, одного потеряли, – проворчал Зиновий, но не ослушался, полез на верх скалы.

День, другой, третий сидели бандиты в осаде. Дозорные осматривали каждый кустик, трижды в кого-то стреляли, но промазали. И вот Зиновий увидел Черного Дьявола. Он вышел на чистинку и стал смотреть в сторону скалы. Прицелился, выстрелил, Черный Дьявол с воем покатился по траве. Бандиты выскочили на скалу. Сомнений не могло быть, на поляне лежал Черный Дьявол. Даже не пошли осмотреть труп, бросились на плантацию. Черного Дьявола нет, некого больше бояться. Жадно, неумело копали, рвали корни, но Кузнецов остановил разбой.