Дурное начало (СИ) - Минаков Константин Геннадиевич. Страница 24

Остановившись и крепко зажмурившись, девушка произнесла.

— Это лишнее было. Что ж… Мечта. Хм…

Возобновив движение и подняв глаза к темнеющему небу, затянутому единым покрывалом облаков, чародейка продолжила начатую мысль.

— Всегда мечтала о свободе. Вырваться из липкого контроля матери. Сбежать и не возвращаться, чтобы той меня вовек не найти. Абстракт лишенный продолжения. Если обдумать — сама концепция указывала на незрелость. Не доказать. Не превзойти. Просто сбежать. Сколько… Без малого неделя, как обрела желаемое. Вероятно. И бегу пока. Осталось подменить побег погоней, м?

— Матриналис не худший месяц для начинаний.

В это темное время удалось заночевать, спрятавшись за массивным валуном серого гранита, вросшим в склон очередного холма. Неведомая сила притащила тот в эти земли, где и гальки было не сыскать. А обронив — так и оставила в одиночестве встречать и провожать пробегающее по небосводу солнце.

* * *

Следующие два дня стали испытанием воли и характера. Испытанием неожиданным и гораздо более легким для Морриган, чем для Алима.

Не происходило ничего кроме… непрерывной мороси. Каждый элемент одежды неуклонно пропитывался влагой. Неаккуратно потревоженные ветви мстили ливнем из крупных прохладных капель. Прогалины с высокой травой стали мало отличаться от преодоления брода. Мокрая обувь превратилась в проблему, грозя не шуточными мозолями. Впрочем, как и прилипающие к телу штаны с исподним. На коротких привалах Морриган поделилась хитростью. Затолкав в сапоги свежесорванный и отжатый руками мох — та на примере продемонстрировала как тот впитывает излишки влаги.

Меланхолия… Пока спутница оставалась хмурой, но целеустремленной, мужчина открыл в себе мрачную прелесть этого настроения. Стоило на пару минут остановится под раскидистым деревом — и разум цепенел, предаваясь созерцанию необъяснимо притягательного дождливого пейзажа, наполненного размеренным белым шумом. Изредка издалека доносилось тихое эхо раскатистого грома, вызывающее подобно нежному прикосновению пробегающие по затылку мурашки.

В первый вечер, продрогший и уставший эльф хотел только согреться и уснуть. Но согласен был и на одно из двух. Однако, растолкав мужчину, чародейка умудрилась организовать костер. Про заботу о дыме речи не шло — при розжиге в дело пошла и смола, и сосновые с еловыми ветки. Впервые набирающее силу пламя послужило для эльфа источником стольких смешанных, но позитивных эмоций. Волны тепла прогоняли предательскую дрожь, даря шанс обсушиться.

Выкроить время на охоту не выходило. Потому рацион обеднел до ягод, неспелых орехов и грибов, некоторые из которых удавалось жарить на костре.

Разговоры свелись к жестам. С другой стороны — усталость в пермешку с монотонностью великолепно притупляли остроту ума и восприятия, позволяя не испытывать напряжения от тянущегося с утра до вечера молчания.

И сны… Морриган мучили кошмары. Нечто неопределенное, но каждый раз спутник подтверждал — та демонстрировала во сне признаки дискомфорта.

Пока не наступило утро третьего дня, когда Алиму пришлось буквально бить по щекам девушку, сотрясавшуюся от силы сновидений. Распахнув глаза и долгие минуты продолжая мелко подрагивать, Морриган отмалчивалась час. Уже в пути та призналась — кошмар вновь оказался необычайно ярким.

Чем девушка не стала делиться — так это тем, что кошмар в точности совпадал с увиденным пять дней назад, в Остагаре. Девушка с сожалением констатировала — яркие сновидения могут быть естественным. Но повторение подобного кошмара в деталях — уже не случайность, а четко выраженный симптом. Мысли невольно возвращались к упомянутому магом. «Кошмары магов — больше чем кошмары.» Воспоминания Морриган о матери подбрасывали похожее предостережение. «Сны — наиболее слабое место одаренных силой.» К обстоятельному обдумыванию вытекающего следствия чародейка пока готовности не испытывала…

Ближе к полудню, пересекая очередной холм из-за лощины, уходившей слишком резко на запад, перед глазами путешественников предстал картина одновременно удивительная и прекрасная. В очищенной от леса низине чернело пятно скромного фермерского дома. Рядом — пара хозяйственных построек и возделанная земля. Фронтир и яркий пример упертости и твердости характера жителей Ферелдена.

За время спуска внимательный взгляд не заметил ни единого движения ни в доме, ни в округе. Закрытые ставни и двери сарая, никаких брошенных инструментов. Место выглядело оставленным. Но не в спешке, а осознанно, с толком.

Остановившись перед очевидно запертым жильем, Морриган указала рукой на едва приметный след грунтовой дороги, убегающий в северо-западном направлении.

— По этой дороге до Лотеринга пешком часа два должно быть, от силы три. Не думаю, что смысл есть время тратить. И дождь закончился. И дверь ломать мне откровенно лень.

Удовлетворившись скупым кивком Алима, девушка повернулась и с воспрявшей бодростью зашагала по дороге.

Спустя некоторое время спутник Морриган поинтересовался.

— Думаешь, уехали из-за ситуации на юге?

Пожав плечами и бросив взгляд на появляющиеся среди облаков прорехи бездонно голубого неба, девушка ответила.

— Скорее так, чем иначе. Армия Лотеринг прошла самое позднее — как сутки. Самое ранее — два или три дня назад. Вполне для слухов. Сумевшие здесь выжить фермеры — смекалисты и к опасностям чутки.

Эльф задумчиво пожевал губу, смотря больше под ноги, чем вдаль. Вздохнул и вновь заговорил.

— Хоть это и не та тема, к которой хочется возвращаться… Но нужно решить оставшийся подвешенным вопрос. Речь о перевоплощении на вершине Ишала. Мне требовалось время, дабы обдумать произошедшее спокойно, без эмоций. Эта… трансформация… Пожалуй нет ничего, подходящего лучше под описание одержимости. И раз впереди крупное поселение — мне нужны дополнительные факты, чтобы принять решение.

Девушка хмыкнула, и голосом, лишенным ярких интонаций, медленно дала ответ.

— Смешон. Коль одержима — то ты решил пространно, с толком, поговорить об этом с демоном? И план каков? Уговорить уйти? Если признаюсь — на поединок вызвать? А промолчу — в порядке значит все. Давай скажу попроще. Вопрос на самом деле твой о другом, иначе не было бы разговора вовсе. Маг боится и холодный разум дает решение идущее вразрез с эмоциями, совестью и принципами. Нахваленные способы мышления — бесполезны. Ты хочешь, чтобы чародейка помогла и убедила — проблемы нет. Но кроме этого, предположу — тобою движет любопытство.

Мужчина заметно побледнел, но медленно, через силу, кивнул. Удовлетворившись реакцией, Морриган продолжила.

— Ответь сначала на вопрос. Какие выдумал себе ты варианты?

— Кхм… Признаюсь, у меня очень скромный опыт в сделках с совестью. Опыта в жертвенности немного больше, но только не ради абстрактных личностей. Так что… Знаю, в Лотеринге расквартирован отряд Храмовников. Использовать тех — выглядит куда предпочтительнее остального.

— Да. Видела воинов Создателя, и не раз. Не знаю, что в голове твоей творится. Но, что бы знал — убивать Алима мне удовольствия бы не принесло.

— Однако…

— Но если такова необходимость — это будет сделано. Жертвенность и я — совсем не дружим.

На некоторое время повисло молчание. Шаги размеренно сокращали расстояние, оставшееся до Лотеринга. Погода налаживалась, собравшись под конец путешествия снова порадовать солнышком. Кроны деревьев тихо покачивались шумя листвой от несущего тепло северо-восточного ветра.

Внезапно, чародейка открыла рот и произнесла.

— Увиденное в башне — заклинания результат. Магия, которой обучила мать. Процесс чужеродный, пугающий, но чарами этими владеют и Хасинды. Ведьмы из десятков племен. Каждая, как и я, обучалась у Флемет. В основе лежит обычная имперская рунная вязь… Все, что Магистры успешно создали, украли или попытались повторить. Почерк столь узнаваемый и успешный, что обознаться сложно. Однако… Само заклинание весьма… Будто привычные слова уложены не в строчки, а произвольно по листу раскиданы и превращаются в рисунок. И сила приложена внутри, используя заклинателя кровь и плоть.