Вера для Сокола (СИ) - Тэя Татьяна. Страница 24

Он ведь был со мной честен…

— Вер… погоди, — хоть говорит это, но обнимает крепко, гладит по спине.

Нет, не бойся, плакать я не собираюсь. Уже наплакалась.

Запрокидываю голову и жду привычного поцелуя, но Лёша просто смотрит на меня с какой-то смесью жалости и отчаяния.

— Давай внутрь зайдём.

— Да-да, — отстраняюсь и нервно закладываю волосы за уши, думая, что и сама могла это предложить.

Лёша заходит в квартиру и осматривается. Сам дом бизнес класса, а здесь всё кричит о комфорте и дорогом дизайне. Невольно вспоминаю его малосемейку в пятиэтажке, но это было самое прекрасное место, где я чувствовала себя счастливой только от того, что Лёша был рядом.

— Вот ты где, значит, на самом деле живёшь.

— Я только три дня назад переехала, — оправдываюсь.

Соколов обводит холл взглядом, видит, что в этом я его не обманываю. Потому что квартира реально выглядит необжитой.

А вот в другом… И он тут же мне это озвучивает.

— В любом случае, Вер, ты врала мне с самого начала!

— Неправда, я просто…

— Что просто?

— Не говорила всей правды.

— Это одно и то же, — он долго выдыхает, прежде чем выдать. — Зато вдоволь посмеялась, да?

В его лице что-то меняется, и меня совсем не радуют эти перемены. Выражение становится жёстким, почти угрожающим. Кажется, сбываются мои самые кошмарные ожидания.

— Тоже мне… богатая девочка, у которой всё есть, захотела чего попроще… Парня из народа. Ну и как? — подходит вплотную, чтобы вкрадчиво добавить. — Ну и как, Вер? Тебе понравилось?

Пальцы ложатся мне на предплечье и сжимают с силой. Притягивают ближе, и голову ведёт от его родного запаха. Вопреки всему мне хочется вдавиться в него со всей силы и молить никуда меня не отпускать.

— Ну как, спрашиваю? — встряхивает, повторяя. — Тебе понравилось? Ещё хочешь?

«Поцелуй меня», — долбит в голове.

И я зажмуриваюсь, когда его рот накрывает мой. Губы жёсткие, непримиримые, он будто наказывает меня этим поцелуем. Ну и пусть… ну и пусть… только бы не отпускал. Никогда не отпускал.

Обнимаю его и отвечаю с нежностью. Вкладываю все чувства и все эмоции, которые во мне носятся со скоростью шального ветра.

«Пожалуйста, люби меня. Пожалуйста, не бросай меня. Пожалуйста, верь мне», — повторяю про себя словно мантру. И пытаюсь вложить смысл этих мыслей в поцелуи и прикосновения.

Жёсткий язык перестаёт таранить мой рот, а пальцы уже не так сильно впиваются в плечи. Нежность приходит из воспоминаний. Всё как прежде. Сладкий голод и ожидание большего.

Но Соколов отрывается от моего рта и отрицательно мотает головой. Будто сам отвечает себе на вопрос. Отвечает отрицательно.

— Лёша, пожалуйста, — не даю ему отстраниться. — Не надо так говорить. Это даже отдалённо не напоминает то, что я к тебе чувствую.

— Вер, не стоит.

— Лёша, — вцепляюсь в него с силой. — Лёш, я не смеялась, не играла, я очень-очень боялась сказать тебе правду. Это глупо, понимаю. Но вот такая я глупая и есть.

— Ты не глупая, Вер.

— Нет, глупая. Лёша, я лю…

Пальцы накрывают мои губы, заставляя молчать.

— Не надо.

Но я качаю головой, сбрасывая их.

— Ты мне нужен. Пожалуйста. Пусть всё будет, как прежде.

— Как прежде уже не может быть.

— Я люблю тебя, Лёш.

— Вера… что ты творишь. Зачем? — он прислоняется своим лбом к моему лбу. — Не стоит этого говорить. Давай сделаем вид, что я не слышал?

— Нет, давай не будем.

Я в каком-то отчаянии. И признание выходит кривым, и Лёша отвечает не так, как я ожидаю.

— Понимаю, что обидела тебя своим обманом, и ты имел право так отреагировать, пропасть, но ведь все ещё может быть хорошо. Всё можно поправить.

— Вер… — она гладит меня по голове и обхватывает мои скулы ладонями. Тёплыми и чуть шершавыми. — Я пропал не из-за того, что злился. Мама в больнице и ещё… кое-какие проблемы пришлось решать. Но это даже не главное. Тсс… помолчи, милая, — горько усмехается, замечая, что планирую его перебить. — Я бы никогда от тебя не отказался, но тут всё сложнее.

— Почему сложнее-то? — выпаливаю с отчаянием. — Ты можешь говорить, что мы не пара, можешь придумать миллион «почему нам не быть вместе», можешь убежать от меня и разбить сердце. Я тебя не боюсь и никогда не разлюблю.

— Вера-а-а, не рой нам яму, а?

— А ты не отрицай очевидное. Мы будем вместе. — Говорю уже за двоих. — Если думаешь, что отец будет против, я ему объясню.

На лице Соколова огромный скепсис и сомнения.

— Лучше бы тебе этого не делать.

— Мне многое не стоило бы делать.

— Например, ехать с подружками в бар к Вадиму.

— Тогда бы мы не познакомились.

— Лучше бы мы не познакомились.

На этих словах он отпускает меня и отходит в сторону.

— Это судьба, Лёш, мы бы всё равно встретились. Ты ведь и сам это знаешь, — с уверенностью строительного бульдозера я пру вперёд и стою на своём.

— При других обстоятельствах? Я бы приехал к тебе домой, как водитель. И всё… И ничего бы не было.

— И что? Ну и приехал бы. Пускай как водитель. Плевать. Ничего бы это не изменило. Это вот тут, — я дотронулась до центра груди, — во мне. И я бы всё равно это почувствовала, будь хоть ты королём Франции, а я бедной цветочницей на пути твоей кареты.

Он усмехается и качает головой.

— В нашем случае, бедная цветочница — это я.

Накрываю рот ладонью. Ну вот, он уже шутит. Это не такой уж плохой знак, да?

Но его состояние снова меняется, Лёша мрачнеет. Беру его за руку, переплетаю пальцы. Не вырывается. Что ж… ещё один хороший знак?

— Понимаешь, Веруня, даже если я уволюсь и не буду работать на твою семью, это ничего не изменит.

— Откуда такая уверенность?

— Поверь моему опыту.

Но я отказываюсь верить. Мы решим позже, сейчас, наверное, лучше сменить тему.

— Расскажешь, что у тебя стряслось?

Он приподнимает и опускает плечи, затем кивает. Мы садимся на диван, и я устраиваюсь у него под боком, греясь от тепла руки, обнимающей меня за плечи. Мне кажется, у нас есть надежда, что всё образуется. То, что Лёша не уехал, остался со мной, это уже что-то… А там нет ничего, с чем бы мы не справились.

Глава 15

Мы у Лёши дома, поглощаем гавайскую пиццу под романтическую комедию. Он не жалуется: ни на мой выбор еды, ни на выбор фильма. Хотя догадываюсь, что ни первое, ни второе ему не по душе.

Лежу поперек кровати, а Соколов медленно гладит мои обнажённые икры, иногда щекочет под коленками, чтобы я обернулась и шикнула на него. Кажется, Лёшу это забавляет.

На финальных титрах очарованно вздыхаю. Даже хочется смахнуть слезу. Давно меня так не прошибало.

Жму на пульте отбой и смотрю на Лёшу.

— Спасибо, что выдержал.

Он съезжает ниже по покрывалу и целует меня в обнажённое бедро.

— Всегда пожалуйста, обращайтесь к нам ещё.

— Ещё? — наигранно переспрашиваю. — Серьёзно? То есть я могу ещё один фильм выбрать?

Снова хватаюсь за пульт, а Лёша смеётся и вскидывает вверх ладони.

— Нет-нет, я пас.

— Вот и верь теперь вам, парням… Болтун!

— Сама болтушка. Иди сюда.

— Сейчас, руки помою.

Отряхиваю крошки от пиццы.

— Какие руки, Вера? Я ждал полтора часа!

— Чего ждал?

— Этого.

Сгребает меня в охапку и переворачивает на спину, сам ложится сверху. Я даже сдвинуться с места не могу. Да и не хочу в общем-то. Всё начинается с поцелуев, которые постепенно спускаются ниже… и ниже.

Позже пристраиваю щёку у Соколова на груди и со счастливым мурлыканьем закрываю глаза, пока его пальцы с нежностью перебирают мои волосы. В нём столько нерастраченной ласки, он будто долгие годы аккумулировал её. Ждал, кого одарить. И я счастлива, что вся она досталась мне.

— Я уволюсь. Через пару недель, наверное, — выдаёт внезапно.

— Почему? — приподнимаю голову.

— Так будет правильно. Если останусь работать на твоего отца — это тупик. И для наших отношений, Вера, в том числе.