Я не скажу тебе о сыне (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 19

— Это ужасное известие для всей Линарии, — ответила она на наш немой вопрос. — Всё произошло несколько дней назад, но до Розенбурга вести дошли только сейчас, — и произнесла с печальной торжественностью, — скончалась королева Алессандра.

20. Маленький принц

Видя, как убивается мадемуазель де Шатильон из-за смерти королевы, с которой даже не была знакома, мы с Лео сделали то, что изначально делать не собирались — мы рассказали ей правду. И в тот день на целом свете, наверно, не было человека счастливей Велии.

— Ах, какую радость вы мне принесли! — восклицала она за ужином и всё подкладывала и подкладывала самые лучшие куски рыбы в сметанном соусе в мою тарелку. — Тебе следует хорошо питаться, моя девочка! Мой правнук должен родиться здоровым и сильным. Ты же разрешишь мне называться его бабушкой? Ведь двоюродная прабабушка — это почти что родная.

Она почему-то была уверена, что родится мальчик и сразу же взялась вязать для него чепчики, распашонки и пинетки. А так как дома у нее была только пряжа розового цвета, нам пришлось отправиться на рынок за голубой.

Она, казалось, совсем не была удивлена предательством Этьена — помня историю своей матери, она не ждала от мужчин ничего хорошего. А уж от мужчин королевской крови — тем более.

Она закармливала меня морепродуктами и сдобными булочками и попутно учила магии иллюзий.

— Тебе решительно необходимо научиться менять свою внешность! Нам совсем не нужно, чтобы тебя кто-нибудь узнал. И не пытайся становиться своей противоположностью — на первых порах ты не сможешь долго поддерживать иллюзию, и если в людном месте ты вдруг превратишься из блондинки в брюнетку, это привлечет к тебе ненужное внимание. Меняйся потихоньку — добавь рыжины в свои пряди, чуть приподними кончик носа, сделай губы более пухлыми. Ты не поверишь, но такие мелочи часто преображают человека настолько, что его перестают узнавать даже хорошие знакомые.

Я практиковалась каждый день, но мои успехи всё еще были очень скромны, а потому мы с Лео предпочитали не заводить знакомства ни с кем из соседей.

Был и еще один вопрос, который сильно волновал мадемуазель Велию.

— Каждый мальчик из рода Эллинаров должен как можно раньше коснуться воды магического источника. Иначе ребенок будет слабым и болезненным. Девочке, впрочем, это тоже не помешает. Даже мне, хоть я и была представителем незаконной ветви рода, позволили сделать это. Конечно, к самому источнику меня не подпустили, но принесли мне воды из него.

Но пока я еще не осознавала важность этой проблемы. Я уже чувствовала своего малыша и радовалась тому, что он должен был родиться в таком славном спокойном месте в окружении любящих и преданных ему людей.

Время от времени до нас доходили новости из столицы — в Лиме на целый месяц был объявлен траур, отменены балы и прочие развлечения. Лео, услышав об этом, только хмыкнула и назвала Этьена крокодилом. Про крокодилов ей однажды рассказал купец из Каристана — именно там водились кровожадные животные, которые, поедая своих жертв, вроде бы обливались слезами.

Я не знала, какие чувства испытал Этьен, когда его известили о том, что королева Алессандра утонула. Но если он пролил по мне хоть одну слезинку, то я надеялась, что это было искренне.

Мы могли только догадываться, как так вышло, что бедняжку Ванесс приняли за меня — должно быть, ее достали из воды спустя несколько дней, когда обглоданное рыбами тело можно было опознать только по вензелю на бархатном плаще. Но мы надеялись, что эта ошибка приведет к тому, что нас перестанут искать.

Но я еще долго просыпалась по ночам, вздрагивая от малейшего шороха под окном, и только когда на свет появился маленький Андрэ, я полностью растворилась в заботах о сыне. Мне казалось, что он похож на Этьена, Лео же утверждала, что исключительно на меня.

Он рос здоровым и улыбчивым мальчиком, и к тому времени, когда он сделал первые шаги, я если и вспоминала Лиму и королевский двор, то уже без горечи и даже почти без сожаления. Эту страницу книги я уже перевернула. Мы с Лео уже не опасались бывать в людных местах, перестав бояться, что кто-то может меня узнать. И, как оказалось, совершенно напрасно.

Прошлое ворвалось в наш дом дождливым весенним утром. Зазвенел колокольчик на дверях, и когда я вышла посмотреть, кто к нам пришел, то увидела на крыльце шевалье де Ламажа. Я видела его последний раз почти два года назад, и с тех пор он сильно изменился — морщинки избороздили его высокий лоб, появились темные круги под глазами, а плечи, хоть и стали шире и мощнее, словно поникли. И всё-таки это был он — тот самый светловолосый офицер, что так часто был моей безмолвной тенью.

Моим первым побуждением было захлопнуть дверь и снова податься в бега. Но уже через мгновение я осознала, что это невозможно. Теперь мы с Лео были не одни.

— Что вам угодно, сударь? — я попыталась набросить на себя иллюзию, но сделать это следовало гораздо раньше, потому что он, несомненно, меня уже узнал.

— Ваше величество! — он низко поклонился. — Я должен с вами поговорить.

Я попыталась изобразить удивление:

— К кому вы обращаетесь, сударь?

Выглядел он неважно. Он едва стоял на ногах — должно быть, от усталости, — и его привязанная к изгороди лошадь тоже тяжело дышала.

— Я проделал путь от Лимы до Розенбурга за полтора дня. Я сменил нескольких лошадей, чтобы добраться к вам как можно скорее. Прошу вас — уделите мне хотя бы несколько минут!

Рядом со мной, сжимая в руках разделочный нож, встала Лео. Там, в Дижонском предместье, она не раз видела шевалье и тоже сразу поняла, кто он такой.

— Нет-нет, — торопливо заговорил он, — вам не нужно меня опасаться! Я не причиню вам вреда. Никто в Лиме не знает, куда и к кому я направился.

— И что вам нужно от нас? — рыкнула тетя. — И как вы узнали, где нас искать? Вы следили за нами всё это время?

Я содрогнулась. Если это было так, то он не мог делать это в одиночку, а значит, о том, что мы в Розенбурге, было известно кому-то еще при королевском дворе.

Я посторонилась, пропуская шевалье в дом, и тете пришлось сделать то же самое, хотя нож из рук она так и не выпустила. Де Ламаж прошел в гостиную и сел в предложенное кресло. Он заметно волновался и разговор начал не сразу. И только когда Лео покашляла, призывая его сказать уже хоть что-то, он поднял на меня взгляд, что до этого буравил лакированную столешницу.

— Несколько дней назад в нашу секретную службу было доставлено письмо, отправитель которого сообщил, что королева Алессандра не утонула, и если мы хотим убедиться в справедливости его слов, то должны прибыть в городок Розенбург, что стоит в Сежальских горах.

Я не утерпела и перебила его:

— Кто еще читал это письмо?

Шевалье покачал головой:

— Не беспокойтесь, ваше величество, его вскрыл именно я, и осознав его важность, не стал его регистрировать. Я взял на службе отпуск и отправился сюда. Я должен был увидеть вас сам.

Он замолчал, и я, едва справляясь с дрожью в голосе, спросила:

— И что теперь, сударь? Вы увидели меня и теперь знаете, что отправитель письма вас не обманул. Что вы намерены с этим делать?

Но прежде, чем он успел что-то сказать, в наш диалог вмешалась Лео:

— Пока вы еще не ответили на вопрос, сударь, позвольте мне тоже кое-что сказать. Та девушка, которую приняли за королеву, сбросилась с моста не сама — ее сбросили! И люди, которые сделали это, думали, что убивали Алессандру. Впрочем, я знаю, что вы не поверите нам, потому что вы служите тем, кто во всём этом замешан.

Я вцепилась в подлокотник дивана с такой силой, что у меня побелели пальцы. От его ответа зависело слишком многое, и я смотрела на шевалье, затаив дыхание.

— Я вам верю, сударыня! Потому что я и сам пришел к такому же выводу — королеву обвинили несправедливо, а все доказательства были подтасованы, — сказал он, обращаясь к Лео, а потом перевел взгляд на меня. И в этом взгляде я увидела не сомнение, не недоверие, а отчаяние. –. И в заговоре против вас, ваше величество, были замешаны очень важные люди. Возможно даже, что сам король.