Я не скажу тебе о сыне (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 67

А вот Этьен поверил мне — я чувствовала это. Его глаза потемнели, а рука опустилась на эфес шпаги.

Сталь звякнула, и этого оказалось достаточно, чтобы и без того натянутые как струна нервы герцога сдали.

Должно быть, де Крелон подумал, что его величество вот-вот сделает выпад, и выставил вперед руку, с которой тут же полетел магический шар. Сделал ли это герцог намеренно или просто не совладал со своей отреагировавшей на опасность магией, я не знала. К тому же, я сама была так погружена в свои мысли, в свой рассказ, что не среагировала на его движение.

Шар летел прямо к нам. Барон дернул меня за плечо, уводя в сторону. Но еще быстрее Велия выставила свой щит.

Герцог был отнюдь не самым сильным магом, и пущенный им шаг, ударившись о щит, не смог пробить его, а отскочил назад. Де Крелон взвизгнул, но шар попал не в него, а в стоявшую с ним рядом Делфину — маркиза охнула и тяжело осела на пол. Правый бок ее темно-зеленого платья стал бурым. А губы дрогнули в странной ухмылке.

— Как же нелепо всё получилось! — выдохнула она.

И взгляд ее, брошенный на меня, тоже был странным. И хотя она не сказала мне ни слова, меня вдруг пронзила мысль, что я по-прежнему что-то упускала. Что-то очень важное, что было связано с маркизой.

— О, да, — меж тем, прошептала маркиза, — эта стратегия была гениальной.

А я, наконец, поняла, что она отнюдь не сейчас стала сообщницей де Крелона. И я сказала это и вслух:

— Так это был ваш замысел, Делфина?

Она улыбнулась из последних сил.

— Он хотел выдать Жомини сразу же, как только узнал о заговоре, и выслужиться тем самым перед королем, и устранить основного конкурента. А я сказала — подожди, пусть тот сначала вытащит для тебя каштан.

Герцог попытался закрыть ей рот рукой, но маркизу не так-то просто было заставить замолчать. Она понимала, что обречена, и хотела насладиться хотя бы минутой торжества.

— Когда я вышла замуж за маркиза де Преваль, я надеялась, что с моей поддержкой тот станет видным политиком и будет приближен к королю. Что дипломатическая служба в Сигезии станет лишь одной из ступенек его карьеры. Но мой супруг был совершенно не тщеславен — даже должность обычного посла была для него тягостной. И никакие мои уговоры не могли заставить его проявить хоть сколько-нибудь инициативы. А вот Крелон — совсем другой. Мы познакомились лет десять назад, когда я приезжала в Лиму из Сигезии на несколько месяцев. В нём я сразу почувствовала родственную душу. Он, как и я, хотел добраться до самого верха. И ради поставленной цели готов был пойти на всё. Тогда вы, ваше величество, были еще молоды и свободны, и герцог надеялся, что его дочь сумеет влюбить вас в себя настолько, что вы женитесь на ней. Но вы влюбились в дочь маркиза де Сурель. Да, мы были разочарованы, но не стали совершать опрометчивых поступков. Тем более, что этим браком были недовольны не только мы. Мы знали, что маркиз Жомини, проталкивавший интересы Нурландии, тоже надеялся, что ваш союз с королевой Алессандрой окажется недолгим. Он получал от нурландцев деньги и вынужден был танцевать под их дудочку. Граф д'Эрсан узнал о сговоре Жомини и Дюбуа, целью которого было развести вас с супругой. Арно хотел доложить об этом вам, ваше величество, но я посоветовала ему подождать. Мне не составило никакого труда убедить посла Сигезии в Линарии, с которым я была неплохо знакома, что ее величество вела тайную переписку с королевским двором Сигезии, и когда его вызвали на допрос, его слова подтвердили вину королевы. И когда план маркизов сработал, нам оставалось только предпринять некоторые дополнительные действия.

Я содрогнулась, подумав о бедняжке Ванесс.

— Значит ли это, что именно герцог де Крелон убил королеву?

Мне всегда казалось, что маркиз Жомини не пошел бы на столь страшное преступление. Да и маркиз Дюбуа всё-таки не признался в этом.

— О, нет, — возразила маркиза, — я не скажу вам об этом. Некоторым тайнам лучше остаться нераскрытыми.

А герцог уже пришел в себя и заявил:

— Разве вы не видите? Она не в себе. К тому же, обиженная женщина способна на любую ложь, если это может помочь ей отомстить обидевшему её мужчине. А у маркизы есть основания на меня сердиться. Некогда она питала надежды стать моей женой.

— Да, — подтвердила Делфина с горечью, — ты так на мне и не женился.

Она посмотрела на меня, словно беря меня в свидетели мужского коварства.

Мне казалось, что теперь уже доказательств лжи де Крелона было уже достаточно, и его сторонники должны были бы признать нашу правоту, но я ошибалась.

— Давайте не будем слушать женщин, господа! — как ни в чем не бывало, предложил герцог. — Они могут придумывать всё, что им заблагорассудится. Мы же, мужчины, не должны поддаваться эмоциям. На кону судьба Лианирии, и пути назад уже нет. Или вы думаете, что сложи вы сейчас оружие, и его величество помилует вас? Как бы не так! Он велит казнить вас сразу же, как только вернется во дворец. Более того — он велит уничтожить и того безвинного мальчика, от которого уже отрекся однажды. Разве вы этого хотите, господа? Если вы не устраните короля, — герцог чеканил каждый слог, — он устранит вас.

Он надавил на больную мозоль. У них у всех были семьи, о безопасности которых они вынуждены были думать. И никакие заверения Этьена о том, что он не станет преследовать их, уже не могли на них повлиять. Они зашли слишком далеко и понимали это.

— Простите, ваше величество, — сказал мужчина с сединой в волосах, — но у нас нет другого выхода.

Звякнули шпаги. Этьен заслонил меня, а барон и виконт — Лео и мадемуазель де Шатильон. Мы могли задействовать боевую магию, но рядом с Жервезом и его людьми находился мой сын. Андрэ словно застыл — ему не позволили подойти к нам, и он так и стоял, прижавшись к дверному косяку.

— Будьте благоразумны, господа! — выкрикнула я. — Ради чего вы собираетесь устроить кровопролитье? Ради кого?

Я еще надеялась, что сумею воззвать хотя бы к совести герцога де Жервеза. Я видела, что он всё еще сомневался. Но даже он покачал головой:

— Мы делаем это ради того, во что верим. Ради справедливости. Ради маленького принца. И ради памяти его матери — королевы Алессандры.

Я оглянулась на тетю, словно прося у нее разрешения сделать то, что мне следовало сделать уже давно. Лео кивнула.

Сбросить иллюзию, с которой я стала единым целым уже давным-давно, было не так-то просто, и наверно, я одна не справилась бы с этим так быстро. Но рядом была Велия, и она, едва поняв, что я хочу сделать, тут же стала мне помогать.

Я не могла видеть себя со стороны, но я видела, как изумленно вытягивались лица наших противников. Я не знала, признают ли они во мне королеву, о которой говорили с таким придыханием, ведь большинство из них видели меня только на портретах, но в том, что меня узнает де Крелон, я не сомневалась.

Но тот седой мужчина воскликнул первым:

— Ваше величество???

Этьен стоял ко мне спиной, но услышав это, повернулся и отшатнулся от меня — словно увидел привидение.

Попятился к дверям и де Крелон.

— Что вы стоите, господа? Это же ведьма! Она всего лишь применила иллюзию! Теперь-то вы видите, кто нам противостоит? Наш долг уничтожить и ее саму, и ее отродье!

На сей раз его магический шар полетел не в мою сторону, а в сторону Андрэ. Наперерез ему сразу бросились два человека — Этьен и герцог Жервез.

— Остановитесь, ваша светлость! — крикнул герцог. — Мы не воюем с детьми!

Мое сердце бешено застучало. Я надеялась, что сын не снял амулет маркиза Дюбуа, но не могла быть в этом уверена. Но уже через секунду шар рассыпался в воздухе, не долетев до Андрэ.

А Этьен, опомнившись, развернулся в сторону де Крелона, и на ладони его правой руки появилось пламя. Это было пламя Эллинаров — древняя магия, проявлявшаяся в мужчинах королевского семейства в минуты крайней опасности. С этим пламенем на старинном портрете был изображен еще основатель династии.