Злодейка должна умереть (СИ) - Коновалова Анастасия. Страница 5

Это даже к лучшему.

Вздохнула.

Эва не думала, что это так долго и утомительно. Прием начнется вечером, а собирать ее начали еще ранним утром. Не знала, к счастью или сожалению, однако все процедуры уже закончились. Ее отмыли, натерли маслами, которые приятно пахли, сделали массаж и другие косметические процедуры. Благодаря этому Эва смогла подремать.

− Вы уже прекрасны, госпожа. Но мы сделаем вас самой-самой на этом вечере, − предвкушающе говорила Лукреция, расчесывая ее волосы. Эва не была уверена, что так действительно будет. Не знала, стоило ли так стараться, но не возражала. Слуги выглядели счастливыми.

− Мы сделаем вам нежный макияж. Вы еще молоды и это нужно подчеркнуть, − говорила другая служанка, беря в руки палетки с тенями. Эва уже не удивлялась этому. У нее не было сил удивляться тому, в мире условного девятнадцатого века с налетом средневековья и фэнтези, была косметика из ее мира.

Эва не смотрела в зеркало, поэтому не представляла, что с ней делали. Она уверена лишь в том, что платье графиня выбрала хорошее. Лавандового цвета шелк с драгоценными камнями и золотой вышивкой, пышной юбкой, но недостаточно пышной, чтобы плеваться от раздражения. Симпатичное. Простенькое, но со вкусом из дорогих материалов. Граф с графиней не пожалели деньги.

Было щекотно и немного неловко. Еще никогда Эва не получала столько внимания к себе. Лукреция расчесывала волосы и подготавливала их к сложной прическе, вторая служанка занималась служанкой, третья и четвертая делали ей маникюр. Сидя в тонком халатике, Эва жалела, что здесь не придумали еще электричество с телевидением. Ей бы не помешало сейчас посмотреть какой-нибудь фильм.

Пока служанки делали макияж и подготавливали ее, будто фарфоровую куклу или собаку перед выставкой, приглашенный учитель напоминал правила этикета и иерархию. С кем ей стоило общаться, кому в глаза смотреть нельзя было, с какими семьями граф поддерживал дружеские отношения, а от которых стоило ждать ножа в спину.

− Вы долгое время общались со второй дочерью герцогини Шервуд. На балу будет единственная дочь графа Валерс. С ними граф Питтерс в деловых отношениях, однако вам стоит быть осторожнее. Адалисия Валерс единственная невеста второго принца, поэтому если вы сейчас наживете в ее лице своего врага, вам будет тяжело.

Учитель говорил и говорил. Эва слушала его в полуха, уже понимая, что будет стоять где-нибудь в нише и не отсвечивать. Подарить свой первый танец Клоду, как старшему брату тела, и вновь скроется. Единственные слова, которые вызвали странные, тревожные чувства — имя Адалисии Валерс. Почему-то оно казалось смутно знакомым.

Эва попыталась вспомнить, где слышала это имя, но не смогла. От этого у нее лишь разболелась голова. После попадания в это тело, кроме паники, ее преследовали постоянные головные боли, потому что воспоминания смешивались. Не все, конечно, но что-то, что помнила настоящая Эванжелина, теперь принадлежало Эве. Отвратительное чувство, на самом деле. Буто она украла что-то ценное у невиновного человека.

− Вам стоит обратить внимание на старшего сына маркиза Арден, − продолжал говорить учитель. — Молодой господин Аксель весьма перспективный рыцарь и будущий маркиз. Говорят, дамы сердца у него еще нет. Также сыновья есть у графа Кроус и маркиза Росса, однако у последнего не очень хорошая репутация в обществе. Вы также можете обратить внимание на рыцарей, которым скоро подарят титулы.

Учитель говорил и говорил, называл фамилии и Эва все яснее понимала, что граф Питтерс поддерживал кронпринца. Ей говорили не общаться с теми, кто поддерживал второго принца и обратить внимание на другую фракцию, в то время как она не знала даже их имен.

Внутри все натягивалось не только от нервозности, но и предчувствия чего-то плохого. Будто Эва упускала из виду что-то важное. Или просто закрывала на это глаза. Не хотела верить, даже если все факты указывали на это.

В глубине души Эва знала, что это бал будет важным не только в жизни Эванжелины Питтерс, которая официально будет представлена свету и выйдет на рынок невест. Бал герцогини Шервуд расставит все по своим местам и внесет ясность в происходящее.

− Вау! — крик Мари выдернул ее из мыслей. Эва неловко дернулась и сжала плотно челюсть, когда одна из заколок проехалась по коже головы. Лукреция беспокойно запричитала, кланялась и просила прощения, пока Эва смотрела на малышку Мари в пышном платье фиолетового цвета.

Отмахнувшись от Лукреции, Эва повернулась, отмечая про себя, что платье легче, чем выглядело, и улыбнулась.

− Здравствуй, Мари. Ты прекрасно выглядишь.

− Нет! Ты такая красивая! Как настоящая принцесса! — восхищенно кричала Мари и махала руками, рассматривая Эву. От этих живых эмоций и комплементов становилось неловко и приятно одновременно.

Не совладав с любопытством, Эва все же посмотрела в зеркало. Красивая. Это тело действительно красивое. Каштановые волосы уложены в высокую прическу с кокетливыми завитками и кристалликами, объемом в нужных местах, длинные серьги и ожерелье, подчеркивающее острые ключицы. Неброский макияж, подчеркивающий зеленые глаза, щеки и пухлые губы. Платье не сковывало движение, но подчеркивало тонкую талию, вышивка сияла в свете ламп, подол не воспринимался огромным тортом с вставленной в него куклой. Туфли на невысоком каблуке тоже удобные, однако уже сейчас Эва понимала — к концу вечера обязательно появятся мозоли.

Глаза защипало, к горлу подкатил горький ком и Эва резко отвернулась. Подняла голову, не желая проходить через эти круги ада снова. Если расплачется сейчас, то потечет макияж и переполошатся слуги.

Выдохнула длинно и натянуто улыбнулась.

− Спасибо, милая. Ты тоже маленькая принцесса, − сказала Эва и погладила Мари по мягким волосам. Повезло ей иметь волосы как у графа. Эанжелине и Клоду достались непослушные волосы графини, которые выглядели симпатично, но требовали много внимания и ухода.

Эва сидела в карете и понимала, почему приготовления начались так рано. Собирали несколько часов, чтобы она выглядела идеально, выехали на двух каретах рано и теперь стояли в очереди. Карета за каретой, они въезжали в кованные ворота, на территорию особняка, который больше напоминал английский дворец. Эва смотрела из окна на башни, желтые огни в окнах и уже представляла, как в сопровождении рыцаря — одну ее никуда не отпустят, − посмотрит все места, в которое ее пустят. Ей всегда было интересно, как выглядел замок изнутри.

Вздрогнула неловко, когда на ее руки опустились влажные ладони. Посмотрела на графиню исподлобья. Она улыбалась Эве ласково, будто родной дочери. От этого становилось неловко.

− Не стоит беспокоиться. Мы с отцом не требуем от тебя многого. Если тебе вдруг станет плохо, сразу говори об этом Майку или Клоду.

Кажется, Майком звали ее личного рыцаря, который тенью следовал за Эвой. Правда, она ни разу не видела его близко и не разговаривала, поэтому ничего не знала, да и имя забывала.

Отношение графини к Эве было понятным, но безумно неловким. Эва каждый раз поджимала губы, улыбалась сквозь силу или отворачивалась, чтобы не сказать что-то не то. Чтобы не вызывать подозрений. Не показать обеспокоенным родителям, что ей это не нравилось и вызывало сильный дискомфорт. Эва знала, что для них ее чувства станут сильным ударом.

Подавляя желание забрать руки из захвата, она медленно кивнула и упрямо посмотрела в окно. Карета все ближе подъезжала к воротам. Графиня вздохнула, от чего сердце Эвы сжалось, убрала руки и погладила Мари по голове. Одна карета не могла вместить пятерых человек, три из которых в пышных платьях, поэтому в одной карете — впереди, ехал граф с Клодом, они же втроем теснились во второй.

Когда дверца кареты открылась, Эва почувствовала долгожданный, прохладный ветер. Вложив ладонь в руку рыцаря, она осторожно спустилась и подставила лицо легкому ветру. Приоткрыла глаза и посмотрела на небо с первыми звездами и тонким серпом луны. Вдоль широкой дороги стояли столбы с фонарями. Что в них горело Эва не знала, но предполагала, что что-то магическое, если электричества в этом мире не было.