Красная Орхидея - Ла Плант Линда. Страница 41

Тот факт, что она мертва уже сорок восемь часов, означал, что, как и Луиза, Шерон была убита где-то в другом месте, после чего уже выброшена в поле, где ее и обнаружили. Следственная бригада ожидала новых данных от экспертов-криминалистов — удастся ли им что-нибудь «наковырять» с бордового пальто или с места преступления. Ленгтон выдал ордеры на новый обыск квартиры Шерон и повторную проверку ее телефонных звонков: требовалось выяснить, где была Шерон до того, как ее похитили. Возможно, она сопровождала своего убийцу и по собственной воле, так что следовало найти хоть кого-то, кто видел девушку перед ее исчезновением.

Ленгтон наскоро закончил совещание, поскольку спешил на встречу с начальницей. Он надеялся, что его оставят возглавлять расследования по обоим убийствам. «Так вот в чем дело! — усмехнулась Анна. — То-то он сегодня весь при параде!»

Близился субботний вечер, и в квартире Шерон Билкин не хотелось оставаться никому — ни Анне, ни Баролли, ни команде экспертов-криминалистов, что приехали снимать отпечатки пальцев. Они уже облазили всю квартиру по делу Луизы Пеннел, и теперь им требовалось проделывать все заново. В особенно скверном настроении пребывал Баролли, поскольку играла его любимая футбольная команда. Его с Анной выпроводили из маленькой комнаты в следующую, чтобы освободить место экспертам в бумажных комбинезонах.

На кухне Анна нашла ежедневник Шерон, куда детским почерком были занесены подробности ее жизни: различные фотопробы и, гораздо чаще, сеансы маникюра, массажа и наращивания волос. Она была записана в парикмахерскую на самое начало недели, чтобы проверить наращенные волосы и заменить выпавшие. Администратор салона сообщила Анне, что Шерон так и не появилась. Далее Анна позвонила в рекламную компанию, куда девушка записывалась на пробы. Там она тоже не показалась, и они взяли на съемку рекламы кого-то другого.

Баролли просматривал обнаруженные в ящике для столовых приборов чековые книжки Шерон и бланки внесения денег на счет.

— А вот это интересно: неделю назад она внесла на свой счет две тысячи фунтов наличными.

Анна, хмурясь, подняла голову. Головная боль, которая терзала ее весь день, никак не отступала.

— Может, плата за аренду?

— Не знаю. Она регулярно вносит по две сотни фунтов — это как раз и похоже на арендную плату.

— Съемщица платит ей, а она, в свою очередь, — хозяйке дома. Что не так?

— Черт подери! — кинулся он к Анне. — У нее на счете двенадцать штук!

Анна просмотрела бумажки. Как она и предполагала, регулярно, в конце каждого месяца, домовладелице перечислялись деньги. Но были и два единовременных вложения по пять тысяч фунтов.

— Надо переговорить с менеджером банка и с хозяйкой квартиры, — решила Тревис.

Баролли кивнул и, разложив чековую книжку и банковские бумаги по пластиковым контейнерам, принялся снова изучать содержимое кухонного ящика. Когда он выдвинул его побольше, на пол с грохотом посыпались столовые приборы. Выругавшись, он наклонился и стал подбирать ножи и вилки, кидая их обратно в ящик.

— Этого мне как раз субботним вечером и не хватало! — проворчал он.

Анна закрыла глаза: вынужденная просиживать тут, в маленькой кухоньке, она реально ощущала, как давят на нее стены. Она потерла виски, чтобы облегчить боль, но это не помогло.

— Я неважно себя чувствую, — сказала она тихо.

— Что?

— Говорю, плохо себя чувствую. Похоже, у меня мигрень.

— Хочешь домой? — спросил он, резко задвигая ящик.

Однако ящик крепко застрял, и его пришлось выдвинуть снова. От этого скрипа у Анны мозг точно иголками пронзало. Баролли опустился на четвереньки, ощупывая направляющие.

— Меня сейчас вырвет, — проговорила Анна и непроизвольно качнулась к кухонной раковине.

— О господи, в ванную беги! Нечего тут блевать! — Баролли скосил глаза в проем для ящика. — Там, между ящиками, что-то застряло. — Он сунул руку глубже и извлек коричневый крафтовый конверт с пачкой пятидесятифунтовых купюр.

— Конвертик не залапай, — бросила Анна и поспешила в ванную.

Вернувшись на кухню, она налила воды и отхлебнула. Ее таки не вытошнило, но голова кружилась, и в висках пульсировала боль. Насчитав две с половиной тысячи фунтов наличными, Баролли переложил деньги в пластиковый пакет, и теперь ему не терпелось вернуться в участок, чтобы проверить, не остались ли на банкнотах чьи-то следы. Когда он предложил Анне идти домой, она не стала возражать — такой ужасной мигрени у нее не было с юности.

Оказавшись в своей спальне, Анна зашторила окна и улеглась в постель, приложив ко лбу лед. Закрыв глаза, она задумалась, откуда у Шерон столько наличных. Однако от одних этих мыслей ей сделалось хуже. Она принялась медленно и глубоко дышать, пытаясь освободить сознание, но ее тревожил тот факт, что они с Баролли нашли нечто, что поможет следствию, а возможно, даже выведет на след убийцы. Наконец Анна все же поднялась и приняла душ. Чувствовала она себя все так же скверно, а потому снова легла в постель. И уж теперь уснула глубоким сном без сновидений — до самого раннего утра.

День двадцатый

Анна приготовила себе на завтрак чай с мятой и тост без масла. Наутро она ощущала себя гораздо лучше, но, когда в семь тридцать внезапно затрезвонил телефон, она поморщилась от боли.

— Тревис? — послышался в трубке резкий голос Ленгтона.

— Да.

— Тебе лучше?

— Да, спасибо.

— Ну так щас станет хуже.

— Не поняла? — напряглась она: Ленгтон был определенно в бешенстве. — Прошу прощения за вчерашнее, у меня был приступ мигрени. Если сегодня надо прийти, я приду.

— Это я к тебе приду!

— Что?

— Жди! — рявкнул он и повесил трубку.

В замешательстве она постояла с телефоном в руках, рассердившись не меньше самого Ленгтона. Благосклонности она от него не ожидала, но он мог бы и проявить какое-то понимание: она даже на день не отпрашивалась по болезни с тех пор, как получила свой чин.

Спустя пятнадцать минут у Анны прозвенел интерком. Она открыла Ленгтону входную дверь и подождала, пока он не поднимется по лестнице. Если по телефону шеф казался сердитым, то по сравнению с тем, какая разъяренная фурия подступала сейчас к ней с охапкой газет в руках, это было вообще ничто.

— Ты в полной заднице! — сообщил он ледяным голосом.

— Да черт возьми, у меня сильно болела голова, — рассердилась Анна и, впустив его, хлопнула дверью.

— Сейчас снова заболит, — зловеще пообещал он. — Ты это читала?

— Читала что?

Ленгтон хлопнул по столешнице свернутым экземпляром газеты «Сан»:

— Хахаля своего статейку! Во вчерашнем вечернем выпуске, — ткнул он пальцем в газету. — И мало этой дряни — так остальные тоже как с цепи сорвались! — Он швырнул на стол остальные газеты. — Глянь на эти чертовы «Ньюс оф зе ворлд», «Мэйл он санди», «Санди таймс», «Обзервер», «Экспресс»… Как раз этого я и опасался, Тревис, — этого бесконтрольного газетного потока!

Анна почувствовала, как ее всю затрясло, когда она взяла в руки «Сан». Развернув газету, она прочитала на седьмой странице заголовок: «Схвачен убийца Красной Орхидеи».

В эксклюзивном материале Ричарда Рейнольдса, по сути, излагались подробности всего их с Анной разговора. В статье утверждалось, что в преступлении подозревается солдат срочной службы, имеющий медицинскую подготовку, и что он уже признался в убийстве Луизы Пеннел. Также в подробностях описывались причиненные жертве увечья и результаты вскрытия.

— И ведь этот гаденыш ничего не упустил — даже того, что ее заставили съесть собственное дерьмо! — Ленгтон был похож на дикого зверя в клетке: сжав кулаки, он шагал взад-вперед по тесной кухне. — Господи, о чем ты только думала!

Анна была готова разреветься.

— И ведь я тебя предупреждал! Ну-ка расскажи, как ты спала с этим врагом рода человеческого! Ты вообще представляешь, как все это отразится на мне, да и на всей нашей команде?!