Красная Орхидея - Ла Плант Линда. Страница 77

— Знала что?

— Что они за ней отправились. Что они собирались снова упечь ее в психушку. Что бы она теперь ни говорила — это будет расценено как ее галлюцинации. Они говорят, что теперь вы не вправе верить ни единому ее слову. Мы уже прошли через все это дерьмо: они напичкают ее лекарствами, чтобы была спокойной, и, что бы вы потом ни пытались сделать или доказать, они будут стоять на том, что у нее чересчур богатое воображение!

— Но ты же знаешь, что это не так.

— Ну да, я знаю, и брат мой знает. Его жена, кстати, повесилась оттого, что наш папочка ее достал, — отец ведь даже ее трахал! И теперь, когда вы принялись расспрашивать бедную Эми обо всем этом, она попыталась снова себя чикнуть. Я вам говорила оставить ее в покое, говорила!

Анна внезапно со всей ясностью осознала, что ей надо выбраться из квартиры, и побыстрее. Приступ ярости у Джастин нарастал.

— Послушай, почему бы нам не вернуться в больницу, чтобы не дать им увезти Эмили? Сейчас только… — Она взглянула на часы: был уже полдень. — Я знаю, что доктора не хотят выписывать Эмили. Может, поедем туда? Я знаю, мы сможем ей помочь.

Джастин стиснула и разжала кулаки:

— Эдвард сказал, папа обо всем договорился.

— Ну, мы ничего не узнаем, пока туда не вернемся, верно?

Джастин пожевала губу и наконец кивнула:

— Ладно, поехали.

Про себя Анна вздохнула с облегчением. Она пошла надеть пиджак, Джастин тем временем топталась у входной двери.

— Я поеду за тобой, — сказала она. — Я припарковалась на улице.

Заводя машину, Анна чувствовала дрожь в ногах. Она сдала назад из гаража и выкатилась на дорогу. Глянув в зеркало заднего вида, она увидела машину Джастин прямо за своей. Анна вовсе не собиралась возвращаться в больницу — она собиралась гнать прямо в участок.

Она позвонила в комнату следственной бригады. Ответил Льюис:

— Где, черт возьми, тебя носит? Мы пытались с тобой связаться.

— Я объясню, но не сейчас.

— Шеф рвет и мечет, мы звонили в больницу…

— Эмили Виккенгем еще там?

— Нет, ее забрали родственнички пару часов назад.

— Черт! Можешь послать мне наперехват патрульную машину? Я на Эджвер-роуд, и мне нужна помощь. За мной следует темно-синий «шевроле-метро», регистрационный номер 445 JW. В нем Джастин Виккенгем, и мне надо от нее уйти.

Все в оперативном штабе томились в неведении — знали только, что детектив-инспектор Тревис попросила поддержки и что патрульная машина перехватила ее у Мраморной арки.

Когда Анна добралась наконец до комнаты следственной бригады, Льюис сказал, что ей лучше прямиком идти к Ленгтону. Анна положила портфель, сняла пиджак и, поглубже вдохнув, двинулась в кабинет шефа.

— Господи, где ж ты была?

У Анны кружилась голова, она не могла говорить. Она подтянула к себе стул и подсела к столу напротив Ленгтона.

— Анна, что, черт возьми, происходит?

Она смотрела в пол:

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Попробуй начать сначала.

Анна облизнула губы. Она решила скомкать рассказ о долгом общении с Джастин. Если она станет распространяться, какой опасности подверглась, когда ее выследила Джастин, и как ее же потом пригласила к себе в квартиру, — это будет выглядеть совершенно непрофессионально. Ей не хотелось выслушивать очередную лекцию шефа.

— Ну, я получила возможность поговорить с Джастин Виккенгем, этим я и занималась.

— В больнице?

— Нет, в моей квартире.

— В твоей квартире?

— Да, мы пили кофе.

Он откинулся в кресле и жестом велел ей продолжать.

К трем часам Льюис получил экспертное заключение из лаборатории. Пятна крови, найденные на стене над ванной Джастин Виккенгем, не принадлежали ни Шерон Билкин, ни Луизе Пеннел. С этой информацией он отправился к Ленгтону. Тот бросил: «Заходи», выслушал, затем рассеянно кивнул, чтобы тот вышел. Льюис замешкался, и Ленгтон рявкнул:

— Иди отсюда!

Льюис шустро выскочил из кабинета и закрыл дверь. Последовала долгая пауза.

— Ладно, ты правильно сделала, что вызвала патрульную машину. А что с Джастин?

— Не знаю. Она следовала за мной. Думаю, она куда-то свернула, увидев, что меня остановили патрульные. Должно быть, она в больнице, но мне-то уже сообщили, что Эмили Виккенгем оттуда выписали.

— Да, ее отпустили. Ей нет восемнадцати, и надо разрешение от родителей и прочее и прочее.

Анна ощутила неодолимую потребность выплакаться. Насколько могла, она держала себя в руках. Она кусала губы, грудь ее часто вздымалась.

— Мне так жаль… — сказала она тихо, и ее глаза наполнились слезами. — Пойду составлю отчет, — еле вымолвила она. Анне не хотелось разреветься прямо тут, перед ним, и она приподнялась со стула, чтобы выйти, но тут же опустилась обратно.

Быстро обогнув стол, Ленгтон подхватил ее в объятия, ласково погладил по голове, пристроившейся на его плече:

— Тш-ш, тш-ш, все хорошо, расслабься, подыши поглубже. Знаешь, когда приходится принимать в себя чью-то страшную боль, внутрь попадают маленькие осколки — лучше выбрасывать их из себя.

Она молча кивнула. Джеймс отпустил ее, и от этого ей снова захотелось расплакаться. Так утешительны были его объятия!

Он выдвинул ящик стола, извлек оттуда полбутылки бренди и протянул ей:

— Глотни-ка. Не сомневаюсь, что у тебя есть под рукой пачка мятных леденцов.

Она сделала два больших глотка, кашлянула и вернула бутылку:

— Спасибо.

Ленгтон сунул ее обратно в ящик:

— Может, отдохнешь уже сегодня, придешь в форму?

— Нет, я предпочла бы поработать.

— Как тебе угодно, но сегодня и так короткий день: завтра утром мы двинемся во владения Виккенгемов. Операция «Красная Орхидея» начнется на рассвете. Впереди долгий трудный день.

Она печально улыбнулась:

— Мне все равно, сколько времени она займет.

— Мне тоже, особенно теперь, после того, что ты мне порассказала. Бог даст, это не будет фальстартом.

— Пойду отпечатаю отчет.

— Молодчина, — сказал он тихо.

И Анна вышла из его кабинета, более, чем когда-либо, желая снова оказаться в его крепких объятиях.

Льюис поднял глаза:

— Ну как, шеф в хорошем настроении?

— Думаю, да.

— Только что пришло подтверждение, что брызги крови на стене над ванной в квартире Джастин Виккенгем принадлежат Эмили, а не одной из жертв.

Анна подумала, что, возможно, это была одна из попыток Эмили убить или изувечить себя. Тревис посмотрела через комнату на информационный стенд. Луиза Пеннел и Шерон Билкин, казалось, взирали оттуда на нее. Она прокрутила в уме то, как Джастин отреагировала на тот факт, что ее отец — возможный убийца этих девушек. Ее собственная боль была слишком острой: чудовищные издевательства отца-садиста над сестрой так извели их обеих, что они были уже не в состоянии переживать за кого-то еще.

Анна перевела взгляд с одной жертвы на другую. Ей все это было небезразлично, и она знала, что каждого сотрудника следственной бригады вдохновляла сама возможность наконец-то арестовать преступника. Убийца Черной Орхидеи избежал ареста: никому так и не предъявили обвинения в убийстве Элизабет Шорт. Тревис снова мысленно вернулась к тому, что сказала ей Джастин Виккенгем: даже если ее отец виновен, они никогда не поймают его — убийство сойдет ему с рук.

Анна вернулась к своему столу. Довольно долго она составляла отчет, затем перебралась к тому столу, с которого папки с неимоверно разросшимися материалами дела перекочевали на пол, и просмотрела бумаги. Вновь вернулась к себе, прихватив материалы по делу о попытке надругательства над ребенком, возбужденному против Чарльза Виккенгема. Она выписала имена всех упомянутых по этому делу, включая врачей в психиатрической клинике, дававших заключения о психическом состоянии Эмили. О физической же ее форме не было упомянуто ни слова. Если Джастин говорила правду, удаление матки у ее сестры в столь раннем возрасте должно быть где-нибудь задокументировано.