Вингейт (СИ) - Левит Илья Исаевич. Страница 10
И сегодня этот шаг Черчилля — создание Иордании — еврейские историки оценивают по-разному. Одни отрицательно — «Арабский легион», созданный Британией, станет ко времени нашей войны за независимость (1948 год) самой боеспособной арабской армией. И это очень даже скажется на ходе боёв.
Но другие считают, что Черчилль поступил правильно — у нас не было (и нет) людских ресурсов, для освоения земель за Иорданом. И хорошо что там возник стабильный, умеренный во всех отношениях, прозападный режим.
К началу 1923 года противоречий между Жаботинским и прочим сионистским руководством накопилось уже достаточно. Жаботинский отказался от всех должностей и перешел в оппозицию. В дальнейшем это противостояние обострялось.
В 1925 году Жаботинский решительно возражал против того, что помощь, получаемая от евреев Америки, целиком идет только социалистам, а частный бизнес абсолютно лишен поддержки. Словом, он стал «врагом рабочих».
Сама эта тема столь обширна, что заслуживает отдельной сказки. А пока нам важно, что сторонники Жаботинского создали ряд параллельных структур, часто конкурировавших с официальными сионистскими учреждениями. И конкуренция эта шла на пользу делу, когда она была честной. О Жаботинском теперь пишут много и хорошо. Заслуги его действительно огромны. Однако и он не был библейским пророком и в спорах со своими оппонентами — социалистами — не всегда оказывался прав. Англичане его опасались, поэтому в начале 1930 года, когда он был в турне по Южной Африке, ему запретили въезд на Землю Израильскую, обвинив в подстрекательских речах. С тех пор Жаботинский жил в Париже или в Лондоне.
Сперва сторонники Жаботинского создали отдельную фракцию. А к 1935 году дело дошло до их выхода из Всемирной сионистской организации, созданной Герцлем. Была создана новая независимая организация. Сторонников Жаботинского называли ревизионистами за их критику «генеральной линии», которая касалась в основном двух направлений: первое — требования к англичанам, по мнению Жаботинского, должны были быть более радикальными (противники ревизионистов считали эти требования экстремистскими); второе — Жаботинский и его последователи решительно выступали против диктатуры пролетариата. Они подчеркивали значимость всех классов, отрицали ведущую роль классовой борьбы в развитии общества, и тем более в сионизме.
Глава 19
«Предвоенный гуманизм»
Напомню, что мы с вами все еще в 20-х годах XX столетия, когда события в мире развивались для нас в целом неблагоприятно. Едва стих гром коммунистических революций, как снова всплыл «восточный вопрос». На сей раз была сделана попытка «покончить» с Турцией. Закавказье в тот момент было независимым, так что с запада на страну двинулись греки, с востока — армяне. Но Ататюрк разбил сначала армян, потом греков. Его победы вызвали в опекавшем в тот момент греков Лондоне трусливое, бессильное бешенство, а в Москве, помогавшей туркам оружием, — радость. И радость не бескорыстную: страх англичан перед турками и падение влияния Англии в том районе позволили России практически без борьбы снова занять Закавказье. Для грузин и армян Россия, в сравнении с Турцией, была все-таки меньшим из двух зол. В контексте моего рассказа это значит, что сионистской деятельности в тех местах пришел конец. Большевики, придя где-либо к власти, быстро расправлялись с сионизмом. Так после 1923 года закрылись и эти ворота; алия горских, грузинских и ашкеназских евреев из СССР прервалась на десятилетия. А в Лондоне победы турок вызвали падение Ллойд-Джорджа, политика, тогда расположенного к нам. Бальфур, которому перевалило за семьдесят, ушел с политической арены еще раньше.
В итоге ситуация в Лондоне стала меняться не в нашу пользу. Тогдашний министр колоний Черчилль, конечно, был нам не враждебен, тем более что в его аппарат в это время перешел работать Майнерцхаген.
Черчилль, безусловно, с симпатией относился к евреям и к сионистской идее. Причем выражал эту симпатию еще до Первой мировой войны. В дальнейшем он часто оказывал нам поддержку, о чем речь дальше еще пойдет. На старости лет, уже после Второй мировой войны, он открыто объявил себя сионистом. Но, тем не менее, он иногда терпел в своем окружении расистов и антисемитов. В аппарате министерства колоний в 1921 году был организован «Ближневосточный отдел». Во главе его встал Джон Шакберг. Это был, по мнению Майнерцхагена, «человек, пропитанный антисемитизмом, остро ненавидевший сионизм и евреев». Черчилль в связи с падением Ллойд-Джорджа вскоре ушел с поста министра колоний, а вот Шакберг остался. И полностью подтвердил мнение Майнерцхагена о себе. Он действительно вредил нам, как мог, а благодаря занимаемому посту мог он немало. Даже когда в ходе Второй мировой войны стали доходить слухи о гитлеровских ужасах, он назвал их «бессовестной сионистской попыткой выжимания слез». И далее: «Настали дни, когда мы оказались лицом к лицу с реальностью, и нас не может отвлечь от правильной политики извращенный предвоенный гуманизм».
Глава 20
Сионизм не умрет!
Несмотря на то, что на Земле Израильской в течение долгого времени было тихо, тишина настораживала. Поговорим о ее причинах.
В 1925 году Самуэль завершил свое правление на Земле Израильской. В прощальном послании сей муж, на которого евреи когда-то так надеялись, пожелал населению счастливого будущего, даже не упомянув о строительстве «еврейского национального очага», то есть непосредственно о Декларации Бальфура. Интересно отметить, что в дальнейшем, в Лондоне, он иногда выступал с сионистских позиций. По-видимому, в Лондоне это было легче, чем в Иерусалиме, да и Гитлер многим «вправил мозги». Но у нас Самуэль оставил по себе, как я уже говорил, плохую память [16]. Еще меньше было у нас надежд на нового губернатора — лорда Плюмера. Он был известен как герой Англо-бурской и Первой мировой войн, особенно прославился он в боях против немцев во Франции и Бельгии в 1917–1918 годах. Но евреем он не был и в симпатиях к сионизму тоже не был замечен.
Вскоре после его вступления в должность произошел любопытный случай. В Иерусалиме состоялась церемония передачи на хранение в главную синагогу знамени давно расформированного Еврейского легиона. Накануне этой церемонии Хаджи Амин эль-Хусейни, весьма освоившийся в должности муфтия Иерусалима, пришел к Плюмеру и предупредил, что если церемония состоится, то он, Хаджи Амин эль-Хусейни, не может гарантировать мира. Плюмер ответил: «Вы не должны беспокоиться. Это моя работа. Я прослежу, чтобы мир не был нарушен». Вся эта история сразу стала известна. Церемония с участием Плюмера прошла спокойно. И все 3 года его правления мир не нарушался. Это было главное.
Лорд Плюмер и вообще оставил о себе неплохую память в наших местах. Его усилиями было положено начало превращению Хайфы в современный порт и большой железнодорожный узел. В Хайфе его именем названа одна из площадей.
Но, кажется, была и еще одна причина для длительного спокойствия. В 1927 году у нас произошло землетрясение. Не пугайтесь — это у нас бывает редко. Тогда пострадал в основном Шхем (Наблус), город чисто арабский. Как я уже писал, 1927 год был тяжелым. Безработица, йерида (отъезд). Тель-Авив был еще маленьким, хотя и быстро растущим городом. И вот, несмотря на все это, Шхему была оказана помощь именно Тель-Авивом. Причем несравненно большая, чем оказал весь мусульманский мир. (Нефтедолларов ещё не было). Арабы были смущены и тронуты.
Но Плюмер закончил свое губернаторство, а добро всегда быстро забывается. Возможно, тяжелый для евреев 1927 год породил у арабов надежду, что все сионистское движение само стихнет: об этом тогда говорили многие. Но в 1928 году положение стало улучшаться. И в конце 1928 года мандатные власти утвердили новые тысячи сертификатов — разрешений на въезд в страну. Алия возобновилась! Арабам стало ясно, что надо действовать. Сам по себе сионизм не умрет!