Ловец снов - Кинг Стивен. Страница 99

— Нет!!! — завопили в унисон сразу несколько голосов, и Генри с каким-то болезненным удивлением осознал, что все они придали лицу горящей женщины свои черты.

Теперь они неуклюже топтались, как скот, застигнутый грозой. Нужно подогреть их, пока они не начали думать.

Собрав силу объединенного разума тех, кто держался за руки, Генри послал им изображение магазина.

ПОЙМИТЕ! — мысленно воскликнул он. ЭТО ВАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС! ЕСЛИ МОЖЕТЕ, ПРОРВЕМСЯ В МАГАЗИН, СОРВЕМ ПРОВОЛОКУ, ЕСЛИ ДВЕРЬ ЗАБИТА! НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ! НЕ ВРЕМЯ КОЛЕБАТЬСЯ! БЕГИТЕ В ЛЕС! ПРЯЧЬТЕСЬ В ЗАРОСЛЯХ! ОНИ ИДУТ, ЧТОБЫ СЖЕЧЬ КОРОВНИК И ВСЕХ, КТО ТУТ ЕСТЬ! ЛЕС — ВАШЕ СПАСЕНИЕ! СЕЙЧАС! СЕЙЧАС!

Утонувший в колодце собственного изображения, опьяненный таблетками Оуэна и посылая изо всех своих сил картины возможного спасения в лесу, верной смерти здесь, в этом проклятом месте, картины простые и незатейливые, как в детской книжке, он почти не сознавал, что кричит вслух:

— Сейчас, сейчас, сейчас — Сначала команду подхватила Марша Чайлз. Потом ее деверь, потом Чарлз, мужчина с заросшим грибком секс-пультом.

Невосприимчивый к байруму и, следовательно, не получивший дара телепатии Даррен тем не менее оказался достаточно чутким к витающим в воздухе флюидам и тоже стал скандировать:

— Сейчас! Сейчас! Сейчас!

Слово перепархивало от человека к человеку, от группы к группе, вирус нарастающей паники. Куда более заразный, чем грибок. Стены коровника тряслись. Кулаки вздымались в унисон, как на рок-концерте.

— СЕЙЧАС! СЕЙЧАС! СЕЙЧАС!

Генри позволил им перехватить инициативу, довести накал возбуждения до предела, и сам грозил кулаком, даже не сознавая этого, поднимал ноющую руку, одновременно напоминая себе не поддаваться общей истерии, которую сам же подогрел: в конце концов им на север, ему — на юг. Он ждал того момента, когда возврат к прежнему состоянию невозможен. Следовало как можно скорее достичь точки кипения и спонтанного взрыва.

Такой момент настал.

— Сейчас, — прошептал он, снова собирая воедино сознание Марши, Билла, Чарлза и других… тех, кто был рядом и особенно остро его воспринимал.

Он все перемешал, взболтал, сжал и метнул это единственное слово, как серебряную пулю, в головы трехсот семнадцати людей, запертых в коровнике старика Госслина:

СЕЙЧАС.

И вслед за мгновением мертвенной тишины распахнулись врата ада.

Еще до наступления сумерек вдоль изгороди на равном расстоянии друг от друга поставили дюжину двухместных караульных будок (за неимением ничего лучшего, с передвижных туалетов сняли писсуары и унитазы). В каждой будке имелся обогреватель, разливавший такое отупляющее тепло, что охранники не слишком торопились выходить наружу. Время от времени кто-то открывал двери, впуская вихри морозного воздуха, но этим и ограничивались все приступы бдительности. Большинство стражей были солдатами мирного времени, не представлявшими, насколько высоки ставки в этой игре, поэтому сейчас они мирно травили байки о женщинах, сексе, машинах, начальстве, сексе, семьях, будущем, сексе, пьянках, наркотиках, вечеринках и сексе. Все благополучно просмотрели оба визита Оуэна Андерхилла к сараю (его легко можно было заметить с постов 9 и 10) и уж, конечно, последними доперли, что имеют дело с настоящим, полновесным мятежом на их утлом кораблике.

Семеро других, пробывших в команде Курца немного дольше и, следовательно, успевших достаточно просолиться, расселись в магазине вокруг дровяной печки, играя в карты, в том самом офисе, где Оуэн слушал записи Курца «пощадите нас», где-то около двухсот лет назад. Шестеро играющих были часовыми. Седьмой — коллегой Дога Бродски, Джином Кембри. Кембри не смог уснуть. Причина бессонницы была скрыта эластичной хлопчатобумажной повязкой на запястье. Он не знал, сколько еще послужит повязка, потому что красная растительность продолжала распространяться. Если не принять мер, кто-то обязательно увидит, и тогда, вместо того чтобы играть в карты в офисе, он окажется в коровнике вместе с гражданскими.

Но разве он один? У Рея Парсонса из уха торчит вата. Он сказал, что в ухе стреляет, но так ли это? Тед Трезевски обмотал предплечье бинтом, жалуясь, что наткнулся днем на колючую проволоку. Может, не врет. Джордж Аделл, непосредственный начальник Дога в более спокойные времена, натянул на лысину вязаную шапочку, что придало ему необычайное сходство с престарелым белым рэппером. Вероятно, под ней нет ничего, кроме кожи, но носить вязаные шапочки в такой жаре? По меньшей мере странно.

— Сдох, — сказал Хоуи Эверетт.

— Объявляю масть, — откликнулся Дэнни О'Брайен.

Парсонс и Аделл последовали его примеру. Но Кембри едва их слышал. Перед глазами вдруг встала женщина с ребенком на руках. Пока она пыталась перебежать занесенный снегом выгул, солдаты поливали ее напалмом. Кембри в ужасе поежился, посчитав, что картина вызвана его нечистой совестью.

— Джин! — окликнул Эл Колмен. — Собираешься объявлять или…

— Что это? — нахмурился Хоуи.

— Ты о чем? — спросил Тед Трезевски.

— Прислушайся и поймешь, — сказал Хоуи.

Тупой полячишка, отдалось в голове Кембри, но тот не придал оскорблению особого значения. Скандирующие голоса с каждой минутой становились громче, заглушая ветер, быстро набирая силу и мощь.

— Сейчас! Сейчас! Сейчас! Сейчас! СЕЙЧАС!

Крики доносились из коровника, прямо за их спинами.

— Какого дьявола… — протянул Аделл, задумчиво уставясь на складной стол, заваленный разбросанными картами, пепельницами, фишками и деньгами.

Джин Кембри неожиданно понял, что под дурацкой шерстяной шапочкой и в самом деле нет ничего, кроме лысины. Номинально Аделл командовал их группой, на деле же ни черта не соображал. Не видел вздымающихся кулаков, не слышал сильного мысленного голоса, солировавшего в хоре.

Кембри заметил тревогу на лицах Парсонса, Эверетта, Колмена. Они тоже все видели. Мгновенное понимание объединило их, тогда как здоровые только недоуменно переглядывались.

— Говнюки сейчас пойдут на штурм, — сказал Кембри.

— Не дури, Джин, — отмахнулся Джордж Аделл. — Они понятия не имеют, что их ждет. Кроме того, это штафирки. Так, пар выпу…

Но конец предложения заглушило единственное слово — СЕЙЧАС, — циркулярной пилой прорезавшее мозг Кембри. Рей Парсонс и Эл Колмен поморщились. Хоуи Эверетт взвыл от боли, сжав ладонями виски. Судорожно вскинутые колени стукнулись о столешницу. Карты, фишки и деньги разлетелись во все стороны. Долларовая банкнота приземлилась на печке и начала тлеть.

— А, мать твою, взгляни, что ты… — начал Тед.

— Они идут, — сказал Кембри. — Сейчас они возьмутся за нас.

Парсонс, Эверетт и Колмен бросились к карабинам М-4, прислоненным к стене около вешалки старика Госслина. Остальные, оцепенев от неожиданности, удивленно смотрели на них… но тут раздался грохот дверей коровника, затрещавших под напором толпы. Снаружи двери были заперты на огромные стальные армейские засовы, которые пока еще держались. Но вот прогнившее дерево не выдержало, и в пролом хлынула толпа заключенных, продолжавших скандировать заветное слово «сейчас», сминая несчастных собратьев, которым не повезло выстоять в давке.

Кембри тоже метнулся к стене, схватил карабин, каковой немедленно у него выдернули.

— Это мой, мудак, — рыкнул Тед Трезевски.

От разбитых дверей коровника до офиса было не более двадцати ярдов. Толпа быстро перекрыла ничтожное расстояние с воплями: «СЕЙЧАС, СЕЙЧАС, СЕЙЧАС».

Столик с грохотом перевернулся, засыпав картами все свободное пространство. При первых признаках бунта включилась вмонтированная в изгородь сигнализация. Первые, кто пошел на проволоку, либо поджарились, либо повисли на толстых колючках, как огромные вздутые рыбины. Мгновение спустя тревожные звонки сменились пронзительным воем сирен, Общей Тревогой, которую иногда обозначали как «Ситуация Три Шестерки», конец света. Из пластиковых туалетных будок выглядывали изумленные испуганные лица часовых.