Сборник забытой фантастики №7. Субспутник - Прэтт Флетчер. Страница 24

– Прошу прощения, Корнфилд, но я не совсем расслышал одну вещь. Что случилось с Брауном?

– О, да, я говорил вам, что у счастливого дурака очаровательная жизнь. Он не смог запустить двигатели, когда ракета входила в атмосферу. Дузо, по-видимому, сделал что-то, что сделало их бесполезными. Когда ракета упала, Браун и Джавис прыгнули. Ветер разделил двух мужчин.

– Браун приземлился почти в ста милях от Чикаго. Его парашют слегка порвался, когда он падал, и понес его слишком быстро. Он приземлился на яблоню и сломал тринадцать костей. Пара хороших хирургов подлатали его, и меньше чем через месяц неизлечимый храбрец делал мертвые петли на скорости шестьсот миль в час на своем специальном моноплане и заработал состояние, рекомендуя и одобряя различные марки свечей зажигания, моторного топлива, сигарет и так далее.

– Кстати, я чуть не забыл, что сегодня пятнадцатое июня. Очень жаль, Корнфилд, что сегодня вечером у тебя запланировано выступление в Клубе исследователей о твоих открытиях в Тибете. Если бы это было не так, я бы взял тебя с собой в Олбани на свадьбу Жаклин Бауэрс и Джека Джависа. Я должен немедленно уезжать. Я чуть не забыл, что сегодня пятнадцатое июня.

Я сопровождал Джерри Клэнки на крышу. Он вошел в ожидающий его самолет. Механик нажал кнопку. Мощная катапульта подбросила обтекаемый флаер в воздух. Джерри плавно увеличил мощность, и маленький красный биплан вскоре исчез в небе на севере.

1928 год

Дрожжевые человечки

Дэвид Х. Келлер

Если бы не случилось непредвиденного, Морония была бы уничтожена. Последняя война уничтожила многих ее молодых людей, разрушила ее финансы и лишила ее людей даже надежды на лучшие времена в будущем. Королевство Эвпения теперь полностью окружало Моронию, перекрыв все её торговые и связи с дружественными нациями. Следующая война положила бы конец борьбе и раздорам, которые длились веками.

Как и предыдущий завоеватель, премьер Плаутц день за днем появлялся в сенате Эвпении, чтобы прохрипеть свою знаменитую угрозу, состоящую из четырех слов, угрозу, которая, как он надеялся, когда-нибудь станет сбывшимся пророчеством. "Морония должна быть уничтожена!" – восклицал он и эвпенийцы, опьяненный успехом и властью, отвечали новыми аплодисментами и увеличением ассигнований на финальную борьбу.

– Морония должна быть уничтожена, – сказал он 1 сентября 19-го года. – Она лежит в центре нашей прекрасной страны, как страшная и угрожающая раковая опухоль. Мы отрезали ей торговлю и обескровили ее рабочую силу. Сейчас самое время уничтожить ее и заселить ее фермы и города нашим собственным достойным населением. Морония должна быть уничтожена! Наша армия надеется занять ее столицу к Рождеству. После такой победы у нас будет веский повод отпраздновать День рождения нашего Монарха. С этого дня слово Морония будет только воспоминанием и предупреждением, воспоминанием о нашей силе и предостережением любому врагу. Морония должна быть уничтожена! Морония должна быть уничтожена!!!

Сразу же после этого короткого выступления Сенат объявил перерыв. Военный совет собрался после полудня, чтобы усовершенствовать планы на следующую войну, пока еще не объявленной. Точно так же, как это было в Сенате, премьер-министр Плаутц доминировал и в этом совете, в первую очередь он спросил начальника воздушных войск, готов ли его корпус к войне.

– Так точно, ваше превосходительство! – последовал быстрый ответ полковника фон Дорта. – Мы готовы к войне и мы также готовы не только к нападению – у нас наготове тысяча самолетов, каждый из которых пилотируется двумя опытными летчиками. По вашему приказу авиация начнет штурм, но предупреждаю вас заранее, что мы потеряем тысячу самолетов и две тысячи человек при первой же атаке. Мы готовы – к смерти!

– Это речь труса! Все ли в вашем корпусе подобный вам? – сурово спросил премьер Плаутц. – Мне сообщили, что у моронийцев есть всего несколько воздушных судов. Чего ты боишься?

– Мы ничего не боимся, – ответил фон Дорт, побледнев от едва сдерживаемого гнева, – но мы знаем правду. Со времен последней войны. Морония усовершенствовала какой-то световой луч. Их машины установлены через каждую милю вдоль всей их границы. Из этих машин выходят лучи, предположительно, в форме веера. Когда луч попадает в самолет, двигатель не только останавливается, но и, по-видимому, взрывается. Никто не знает, как высоко в воздух поднимаются эти лучи – нам никогда не удавалось подняться выше диапазона их мощности. Мы экспериментировали и не нашли способа защитить самолет от луча. На данный момент двадцать наших самолетов, замаскированных под коммерческие машины, были уничтожены, а наши летчики убиты. В каждом случае тела были доставлены на границу моронийцами, и каждый раз они просто объясняли, что что-то пошло не так с оборудованием и самолет приземлился в их стране. У нас есть все основания полагать, что они усовершенствовали их мощь, которая сделает невозможным любое нападение на врага с воздуха. То, что случилось с двадцатью самолетами, случится с тысячью. Вот почему я сказал, что мой корпус готов к смерти.

Премьер начал колотить кулаком по столу:

– Почему меня не проинформировали об этом? Что было сделано для защиты наших машин? Уничтожения одного самолета достаточно, чтобы оправдать новую войну, чем вы занимались, кроме того, что трусливо прятались?

– Я ежедневно отчитывался перед начальником штаба, – возразил фон Дорт, – и этот вопрос о сбитых самолетах занесен в протокол. Кафедра физики и химии работала над этой проблемой. Они думали, что создали хорошую защиту, и предполагалось, что последние десять самолетов были защищены, но они разбились, как и первые десять.

– Полковник фон Дорт прав, – вставил слово начальник штаба генерал Херлунг. – Все отчеты были поданы надлежащим образом и ежедневная сводка была отправлена в ваш офис. В конце концов, это чисто военная проблема. У нас все еще есть другие виды войск, кавалерия, артиллерия и пехота. Только с нашей кавалерией мы могли бы захватить Моронию. Нам не нужно беспокоиться о воздушной атаке.

– Ох! Я полагаю, что да. Я полагаю, что да! – раздраженно ответил премьер. – И все же я хотел разнести их авиабомбами – всех их, мужчин, женщин и детей.

– Но если бы вы сделали это, вы бы также уничтожили собственность, – возразил генерал Херлунг. – Пехота может так же эффективно уничтожать население без потери в инфраструктуре, что меня беспокоит, так это вот что – у них есть какой-то мощный луч, который, как мы знаем, может уничтожить самолет на высоте десяти тысяч футов. Предположим, они направят эти лучи вперед на нашу наступающую армию? Что произойдет?

– Ха! Вы стареете, генерал, – усмехнулся премьер. – Разве у нас нет артиллерии, чтобы пробить себе дорогу сквозь эти адские машины? Наша пехота – это люди, а не машины. Они могут пережить любой вид адского огня и одержать победу. Меня беспокоит атмосфера сомнения, которая царит на этом военном совете. Мы атакуем первого октября, начнем с артиллерии, затем идет кавалерия и зачистим пехотой. Эти машины, которых вы так боитесь, – всего лишь машины, и всеми машинами должны управлять люди. Убейте людей, и машины станут безвредными. Генерал Херлунг, вы подготовите все подразделения армии к атаке. Полковник фон Дорт, вы уволены со службы за трусость. Идите, куда вам заблагорассудится, но если через два дня вы будете в Эвпении, я прикажу вас расстрелять.

Фон Дорт, вытащив свою парадную саблю, сломал её о колено и бросил обломки на стол перед премьером. Фон Дорт сказал:

– Страна, которая таким образом вознаграждает за честность, – это страна, прогнившая насквозь.

Мужчины за столом хранили неловкое молчание, когда он выходил из комнаты.

Премьер Плаутц встал.

– Вы, джентльмены, знаете, что делать. Я не приму никаких оправданий некомпетентности. Морония должна быть уничтожена. Мы встретимся снова через неделю начиная с сегодняшнего дня. Секретной службе лучше последовать за фон Дортом и заключить его в тюрьму. Я ему не доверяю. Держите его в одиночной камере, и я окончательно разберусь с ним через несколько дней.