Дочь самурая. Трилогия (СИ) - Касаткин Олег Николаевич. Страница 106
– Что это у тебя, друг? – спросил он.
– Еда для тех, кто спешит, государь…
– Ах, американское изобретение, – улыбнулся Даниил.
– Нет-нет, – засмущался молодой человек, – у них быстрая еда с каждым днем дороже, вредней и безвкусней, наша будет гораздо лучше…
Император чуть шевельнул бровью и проследовал дальше, но уже к вечеру Омар получил приглашение на аудиенцию – большую красно-лаковую открытку. Он быстро нашел общий язык с Даниилом. Молодой левантиец подкупал почти детской наивностью, сочетавшейся с природной добротой, открытостью и серьезностью. На Омара действительно можно было положиться, и скоро коробочки «Мега-Шара» стали мелькать во всех прибрежных городах Империи, затем добрались и до озерных местностей – всюду, где обреталась рыба.
– Ведь все очень просто! – объяснял левантиец. – Рыба должна быть свежей – раз, и масло нужно почаще менять – два. За этим будем следить. И пусть потом за нами угонятся те, кто кладет сосиски из крахмала в ватные пирожки!
Действительно, не прошло и нескольких лет, как босфорские ставридки, раскрытые, как книжка, и зажаренные до хрустящей корочки, стали известны всему миру. Впоследствии Омар сумел стать и молодому императору близким другом. Разглядывая довольно неуклюжие звездочки, прорезанные в белом своде бани, Олег думал о том, в какой архаической среде порой приходится существовать российскому императору. Вот эти смешные окошки в хамамах левантийцы делают уже лет восемьсот, не меньше. Только в том и разница, что стекла в них теперь вставляют прозрачные, а не из мутного киселя, как в старой Пруссе.
Император приподнялся и поманил пальцем банщика – молодого левантийца в форменном полотенце до колен. Тот быстро поднес тазик с мыльной пеной и принялся намыливать августейшее тело, попутно растирая его жесткой перчаткой. Это называлось «кесе» – древняя процедура, которую раньше совершали над воинами, вернувшимися из похода.
«Хорошо было им! – подумал государь Олег. – Они хотя бы знали, когда война окончена и можно позволить соскрести с себя старую кожу. А мы сейчас живем в преддверии нескончаемого похода, год за годом…» Император почувствовал, что приятные воспоминания готовы рассеяться, уступив место невеселым думам и тупой деревянной боли под сердцем. Он встряхнулся. Не время думать о плохом. Нужно максимально расслабиться.
– Три, три, не жалей! – ободрил он банщика, который и так старался вовсю.
Почётный Орден Святого Иоанна Иерусалимского заявляет, что все сказанное о семье английского монарха есть злонамеренная ложь; и что он, с помощью Божией и Девы Марии, готов доказывать ее невиновность своим собственным телом либо с помощью заступника; и что он готов будет встретиться на поле ристалища с их обвинителем в назначенный для поединка день и час для Божьего суда по правилам ордена – в священном Джетане. Если вопрос о проведении поединка решится положительно, стороны да принесут клятву появиться на поле ристалища в назначенный день; поединок должен был пройти под надзором мудрых и честных людей, служителей, рыцарей и пажей, без какого-либо преимущества в пользу той или иной стороны. Если же обвинитель или обвиняемый не явятся в назначенный день и час на место, определенное для поединка, они да будут объявлены трусами. И своим поступком подтвердят выдвинутое против него обвинение; герб его дома и страны будет перевернут и позорно закреплен под хвостом лошади в знак бесчестья по древнему обычаю.
Москва. Штаб квартира ОСВАГ
Неприметный серый «руссо-балт» – ничем не отличающийся от сонма ему подобных на московских улицах свернул с Мясницкой в переулок, потом еще раз, затем въехал в поднявшиеся ворота – ведшие однако не во внутренний двор а на спуск подземной автостоянки.
Выйдя из машины, генерал лейтенант Егор Дмитриевич Бонч – Бруевич сел в маленький – на двух человек от силы лифт, унесший его на шесть этажей вверх. Его глазам предстал коридор с чередой одинаковых клеенчатых дверей, стены зеленой казенной окраски, с казенным белым бордюром, в дальнем конце – гимнастический зал и большой лифт для прочих чинов. Все знакомо и привычно.
В приемной дежурил адъютант – штабс-капитан по Адмиралтейству Усольцев, блондин-помор с белыми кудрями херувима и стальным взглядом викинга.
– Здравия желаю, господин генерал-лейтенант, – весело приветствовал он привычного посетителя.
– Здравия желаю.
И вошел в кабинет.
Сев за стол принялся просматривать сводки… Ничего важного… Перестрелка в районе Термеза, нарушение воздушных границ Российской империи североамериканским бомбардировщиком(отогнан без выстрелов) в Персидском заливе потоплен катер Оманского султаната…
– Ваше высокопревосходительство, разрешите? – на пороге возник Усольцев. К вам капитан Мехмандаров Анис Фатихович из Казанского жандармского отделения – сообщение особой важности. Лично к вам.
– Но в журнале посетителей он не записан? – скосил Бонч-Бруевич глаза на рекомый журнал.
– Так точно ваше высокопревосходительство! Но у господина капитана пропуск подписанный в министерстве оперативным дежурным генералом Лоскутовым…
«Похоже у нас крупные неприятности! – мелькнуло в голове хозяина кабинета.
– Хорошо – пригласите…
Что нужно казанским жандармам от ОСВАГа? И при чем тут министерство?
Вошел татарин лет тридцати с гаком в штатском, по уставному щелкнул каблуками.
– Ваше высокопревосходительство, капитан Отдельного Корпуса жандармов, Мехмандаров с донесением от его превосходительства генерал-майора Курлова. (Однако! – про себя подумал Бонч-Бруевич. Сам начальник Волго-Уральского управления ОКЖ…). Но дальнейшее его удивило еще больше.
– Явился по личному поручению господина командующего Отдельным корпусом генерал-лейтенанта Энгельгардта. И добавил. Положение по коду «Кувшин».
«………….!!!» – мысленно выразился генерал, не показав, однако эмоций.
В боевой работе и работе разведки и контрразведки много и тяжело воевавшей в этом веке России – и в больших и малых войнах уже были отработаны разные ситуации на все буквально случаи, каждый из которых был зашифрован коротким кодовым словом. Невинный внешне мирный «Гиацинт» означал угрозу массированной атаки внешнего врага с применением ядерного оружия, а зловеще – потусторонний «Люцифер» – лишь несанкционированный взлет одиночного самолета ВВС направляющегося в сторону столиц; а вызывающая улыбку «Окрошка» – предусматривала противодействие взбунтовавшимся воинским частям … И вот теперь – «Кувшин». Под этим звонким кодом проходило обнаружение террористической сети – для контрразведки весьма неприятная новость. По этому коду полагалось откладывать все дела и заниматься только злодеями.
– Хорошо, господин капитан – докладывайте…-сухо бросил он.
– Три дня назад, во время штатной проверки… сомнительных мест, летучим отрядом казанской городской полиции в гостинице «Итиль», – ровным голосом начал Анис Фатихович – был задержан подданный Персидской империи Али Хамейни, официально – коммивояжер. При задержании оказал сопротивление и был убит. В ходе обыска в его вещах был обнаружен запаянный в банки с консервами – якобы образцами товаров – героин – вся партия весом в один килограмм пятьдесят граммов и партия изумрудов.
– Что? Повторите – господин Мехмандаров?! – чуть привстал не удержавшись Бонч-Бруевич.
– При обыске в вещах убитого были обнаружены героин и изумруды, – повторил капитан.
Бонч – Бруевич хотел было уже повысить голос – какого черта жандармы занимаются торговлей наркотиками и драгоценными камнями – это дело полиции? Правда килограмм героина – это много – это виселица…