Поиграйте с Женечкой (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra". Страница 34
— Последний раз, Туманова! — сдается она под прессом нашей совместной харизмы.
— Спасибо!! — хором с Ангелом.
Он подхватывает меня за руку, идем по лестнице. На втором этаже, я отбираю руку, чмокая его в уже выставленные губки.
— Спасибо, Боречка!
Сбегаю к себе на третий. К Танюшке. Тихонечко приоткрываю дверь.
Да, как они узнали, черт возьми, что я здесь?!
Немец и Сашка.
Упрямо и с вызовом глядя друг на друга. Застыли посередине комнаты. Танюшка беспомощно разводит руками, закатывая глаза.
Моё появление игнорирую оба.
Достаю пакет с пижамой, рюкзак на вешалку и быстро смываюсь до ангелов, на второй.
Эти пусть «любезничают» без меня!
Дверь не замкнута. Я делаю шаг в темноту. Замыкаю за собой. Скидываю с себя все вещи, надеваю свою пижамку. И ложусь рядышком с моим грустным ангелом.
Пододвигается, накрывая меня одеялом.
— Опять? — сонно, подгребая меня в объятья.
— Да достали уже… — тянусь я, укладываясь поудобнее. — Почитай мне что-нибудь… балладу…
Вздохнув, он ложится на спину, подтягивая меня поудобнее, и начинает:
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь.
И растворилась в воздухе до срока
Над грешною землей материков,
И чудаки еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья…
Я дослушиваю длинную балладу до конца и закрываю глаза.
— Мой грустный ангел… — шепчу ему я. — Твоя печаль такая сладкая. Но объект приложения я не одобряю!
— Я и сам не одобряю, — усмехается он, целуя меня в макушку. — Спи.
Целые сутки в общаге.
Общие курсовые…
Но к вечеру «неотложка» на работе и я, захватив лекции Веселого ангела, быстро шагаю к КПП студ городка. Олег ждет уже минут тридцать и пару раз набирал меня. Опаздывать больше, чем на десять минут я не могу просто физически. Меня накрывает классическими симптомами ОКР. Все мысли смешиваются, и навязчивый ментальный зуд начинает сводить с ума.
Опаздываю! — стучит у меня в мозгах.
И тот факт, что от моего опоздания мир не рухнет, никогда не облегчает мне этих моих навязчивых состояний в виде пунктуальных триппов.
Нужно что-то с этим делать. Крис, например, вообще не парится…
— Подожди! — догоняет меня Сашка, хватая за руку. — Поговори со мной.
— Саш! — от раздражения кровь приливает к лицу, снося напрочь контроль, и мне хочется просто разнести его какой-нибудь жестью, чтобы это прекратилось.
Но я беру себя в руки:
— Я ОЧЕНЬ опаздываю! Потом.
— Когда?! — начинает его нести. — Ты приедешь опять к ночи и снова спрячешься в койку к своему «Грустному»! — пытаюсь вырваться, но он только крепче сжимает мои запястья.
— Да о чем нам говорить-то?! — срывает меня.
— О нас…
Топит его безнадегой и тоской, а еще потусторонним туповатым упрямством. А я ОПАЗДЫВАЮ.
В голове взрывается.
Сжав кулаки я позволяю себе внутренне проораться.
— Сашка! — отбирая у него из рук, выхваченный рюкзак, я пытаюсь найти слова.
Но, слова бесполезны. Он хочет слышать только одну вещь. Все остальное превращается для него в информационный белый шум и просто мой голос.
А мой голос он любит.
Безнадежно покачав головой, я отбираю рюкзак и вылетаю из-под арки КПП. Конечно же, он идет за мной.
— Женя! — перехватывает он меня снова, разворачивая к себе.
Мляяя… Сцена при Аронове! — меня трясет от раздражения.
Ну, хоть не слышит! — оцениваю я расстояние до машины.
Сашка держит крепко.
— Меня человек ждет! — пытаюсь я отрезвить его.
— Подождет, б**ть, твой «человек»! — переходит он на крик.
Если бы это был не Сашка, а кто-нибудь другой, я бы уже…. Но это Сашка. С ним я не чувствую себя свободной. Его тяжелые чувства ментально связывают меня. Очень тяжело делать ему еще больнее, чем уже есть.
Как же вырваться из этого!?
— Пусти! — рявкаю я, выкручивая свою руку из его захвата.
Он перехватывает вторую и уже рефлекторно немного выкручивает запястья, пытаясь зафиксировать меня.
Хлопок дверцей машины.
Оооо…
— Ничего не будет, понимаешь?! НИ-КОГ-ДА!
— Я люблю тебя!
— Замолчи!
— ПРОСТО ПОСЛУШАЙ МЕНЯ!
— Не хочу ничего слышать! — скручивает меня. — Не надо мне этого говорить!
Меня трясёт от его эмоций. И тошнит. И накрывает волнами тупой боли где-то в районе солнечного сплетения. Я судорожно пытаюсь вырвать свои руки, загибаясь под его отчаянным и пронзительным взглядом.
— Не надо, пожалуйста! — но в запале он еще сильнее выкручивает мои руки.
Спиной я чувствую подошедшего сзади Олега и его руки ложатся на мои запястья поверх Сашкиных. Он тянет на себя, не позволяя тому больше выкручивать их.
— Ты делаешь ей больно, — уверенный и спокойный голос. — Если намеренно, то я отпущу, и можешь продолжить.
Сашка замирает, поднимая глаза на Олега, и тут же ослабляет хватку. Его плечи опускаются, на лице появляется горькая неуверенная усмешка. Он уже наблюдал пару раз, как Олег привозит или забирает меня.
— Кто ты ей? — глядя в глаза Олегу.
Я никогда не отвечаю по существу ему на такие вопросы. Ни про Даню. Ни про Олега. Это не его дело.
— Тебя не должно это беспокоить. Тебя должно беспокоить, кто ей ТЫ.
— Я люблю её…
— Уверен, что не ты один, — беззлобно усмехается Олег, — но право касаться женщины твоё чувство не дает. Это право дает только её желание, чтобы ты касался. Она желает этого?
Сашка отчаянно качает головой:
— Нет.
— Тогда не касайся.
— Что же мне делать? — он словно ломается внутри, доверчиво глядя на Олега.
— Люби… — медленно оттягивая мои запястья из его уже расслабленной хватки, пожимает плечами Олег. — Это твоё право. Этого у тебя никто не отнимет.
Тихонечко толкая меня по направлению к машине, он шепчет мне «иди», он протягивает Сашке руку:
— Олег.
— Александр, — неуверенно пожимает тот.
— Крепких нервов тебе, Александр.
Обгоняя меня, Олег открывает мне дверь, и я практически падаю на сиденье.
Судорожно вздохнув, я отпускаю своё тело в краткую и необходимую мне сейчас истерику, которая, как мне кажется, поможет избавится от всех тех ощущений, которыми изнасиловал меня Сашка.
Секунд через десять, когда меня почти уже судорожно переколотило, Олег садится в машину, за руль. Меня всё еще потряхивает. Зажмурившись, я несколько раз глубоко вдыхаю. Но кислорода не хватает.
— Открой окно, пожалуйста, — сглатывая ком в горле. — Тошнит…
Открыв бардачок, он достает мне пластиковую бутылку с водой, откручивает крышку, протягивает. Стекло с моей стороны скользит вниз.
— Не нужно так остро реагировать, Женечка, — качает он головой.
— Несъедобно… — жалуюсь я, точно зная, что он понимает.
— Я понимаю, — его взгляд теряет фокус. — Давно он так?
— Второй год…
— Потерпи. Он скоро сломается и успокоится. И ты снова будешь свободна.
— У тебя было так?
— Было… — морщится он.
— Расскажи.
— Я, Жень, так уж вышло, никогда не влюблялся и не чувствовал особой привязанности к женщинам. Я, вообще, далёк от всей этой ванили… Но… Когда я был молод, я встречался с одной женщиной. Мы были любовниками — только секс. Наши отношения были изначально созданы на этих условиях. Я был откровенен с ней, не обещая ничего большего и не желая этого от неё. Это длилось больше года… не помню сколько… И через какое-то время легкость ушла, и меня начало что-то напрягать. Не буду вдаваться в подробности. В очередную нашу встречу она сказал мне, что любит… И уже очень давно. И я не знаю, что со мной произошло тогда. Просто её потребность… Бл*ть! — передергивает его. — Я чувствовал себя обманутым — потому что она создала разность потенциалов в наших чувствах, и я оказался ментальным должником… Ты понимаешь меня? — я понимаю… — Она хотела большего, чем просто секс. А у меня не было ничего для неё. Она не позволила мне остановить все в самом начале, и не задолжать ей. Она ожидала от меня возврата этого долга в виде чувств. И тогда, подчиняясь её потребности и под давлением этого ментального долга, я сымитировал для неё нечто большее. Это было омерзительно. Я чувствовал себя изнасилованным. Но и не дать ей этого я тогда не мог. Видеть её после этого я тоже не мог. Меня тошнило от неё…