Дело в шляпе (СИ) - Белецкая Екатерина. Страница 27

— Эх, тут бы денег собрать, — пробормотал Шини. — Народу сколько…

— И не вздумай даже, — шикнул на него Аквист. — Нельзя внимание привлекать.

— Да знаю я, — отмахнулся Шини. — Просто говорю, что народу много. Столько возможностей пропадает. Могли бы тысячу срубить, а то и больше. Может, попробуем?

— С ума сошел? Ну, много, и чего? — они разговаривали шепотом, но сейчас Аквист рассердился, и, кажется, был уже готов разораться. — Какую тебе тысячу? Не смей даже думать об этом! Нам Фадан с Шефом голову оторвут, если мы спалимся! У нас же генератор и «книги», ты не забыл?!

— Да не ори ты. Не забыл. Ладно, давай тогда по очереди пройдемся, поесть купим, и посмотрим, чего тут вообще творится.

Аквист понял, что любопытный Шини от него не отстанет, поэтому сказал, чтобы тот шел, куда хочется, но «без фанатизма». Шини ушел. Аквист остался один.

Впрочем, ненадолго.

Не прошло и десяти минут, как к нему подошла какая-то женщина средних лет, одетая в ярко-синее платье. Женщина была толстая, румяная, а за подол ее юбки цепко держалась девочка лет пяти. Девочка тоже оказалась толстая, а платьице на ней было надето ярко-розовое. Настолько розовое, что у Аквиста тут же заболели глаза.

— Доброго дня, уважаемый, — расплылась она в улыбке. — А вы с какого монастыря будете?

И тут Аквист с ужасом понял, что напрочь забыл «с какого» он монастыря.

— Эээ…

«Сочера Гордо Смотрящего, кретин, — подсказал Эл. — Легенду надо учить, идиот».

— Сочера Гордо Смотрящего, — ответил Аквист. — Что вы хотели, уважаемая?

— Сколько стоит у вас моление за семью заказать? А то мы все в паломничество никак не соберемся, а так молением нам надо, так надо, — зачастила женщина. — Так я хочу второго ребеночка, а все никак Триединый не дает. Мы уж тут у нас все монастыри и храмы проехали, а всё никак. Говорят, надо в дальний монастырь какой съездить, но разве ж бросишь надолго хозяйство-то?

— А вы к врачу обратиться не пробовали? — не подумав, ляпнул Аквист.

— А зачем? — округлила глаза женщина. — Это ж только когда рожаешь.

— Ну, в принципе, да, — согласился Аквист, поняв, что про врача сказал зря. — Так вы хотите моление заказать о новом ребенке?

— Да-да-да! Могу сотняшку дать. Или мало? — женщина засунула руку в лиф платья, и вытащила несколько смятых бумажек разных цветов. — А то можно полторы, чтобы наверняка. Вдруг не поможет, если сотняжку?

— Вполне поможет, — Аквист вынул из кармана блокнот. — Диктуйте имена.

Женщина продиктовала четыре имени, и Аквист протянул ей блокнот.

— Проверьте, я правильно записал? — спросил он.

— А я почем знаю? — удивилась она. — Я читать не умею, не надо мне это. Как записали, так и записали. Вот держите полторашечку… уж не подведите нас…

— Все в воле Триединого, — важно ответил Аквист, как подучила Бонни. — Будем верить, что его воля совпадет с вашим желанием.

…Шини не было час. За этот час Аквист, просто стоя рядом с мотиком, собрал ту самую тысячу — за обещание поговорить с Триединым проблемах мирян от своего имени. Когда Шини вернулся, Аквист приоткрыл карман и продемонстрировал другу кучу бумажек. Шини в ответ ухмыльнулся, и тоже приоткрыл карман — бумажек было в два раза больше.

— О-бал-деть, — констатировал Аквист. — Ты просил?

— Нет, — помотал головой Шини. — Сами тащили. Благослови, помолись, пожалей, и так далее. Что же у народа с мозгами-то делается? — жалобно произнес Шини. — И мы хороши. Да я в жизни не думал, что религиозные… вот такие, оказывается. И что их так много.

— Я тоже, — покивал Аквист. — Мы с тобой как-то не обращали внимания…

— Доброго дня, уважаемый греван, — раздался сбоку женский голос. — А вы с какого монастыря будете?

— Еще одна, — прошептал Аквист. — Сочера Гордо Смотрящего, уважаемая.

— А можно у вас моление заказать за свадьбу? Чтобы сына получше женить? Все никак не женю, не отдают нам девушку, которую я хочу, а он вообще другую хочет…

Когда женщина отошла, Шини, оглянувшись, произнес:

— Поехали отсюда. Я уже охрип, а деньги не умещаются в кармане.

— Поехали, — кивнул Аквист. — Ты еды купил?

— Какое там! Мне не дали даже подойти к лотку, где лепешки с мясом продаются!.. Заводи мотик, смотри, вон еще две прутся!..

— Ой, дорогие греваны, погодите, не уезжайте! Вы с какого монастыря будете? — раздалось им вслед.

Аквист крутанул вариньер, и мотик, отчаянно стрекоча моторчиком, унесся прочь с площади, оставив позади себя клубы пыли и двух рассерженных отсутствием не случившейся благодати женщин.

Фадана и компанию они очень удачно поймали на подходах к селу. Увидев пикап, Аквист соскочил с мотика и кинулся ему навстречу, размахивая руками, и крича:

— Стойте! Стой, Бакли!.. Не надо туда!

Бакли остановил пикап посреди дороги, приоткрыл окно, и сердито осведомился:

— Ты рехнулся, что ли? Чего случилось?

— Не надо ехать в это село, там полная труба, — начал объяснять Аквист. — Фадан, ты слышишь? Туда нельзя!

— Почему? — удивился Фадан, выходя из кабины.

— Потому что… вон, погляди. Шини, покажи ему, — попросил Аквист.

Шини подкатил мотик к пикапу, и вытащил из кармана ворох смятых бумажек.

— Там праздник, в селе. В общем, нас обложили местные. Если мы опять туда приедем, мы до вечера оттуда не выберемся.

— А откуда столько денег? — опешил Фадан, сообразив, что ему показывает Шини.

— Говорю же, селяне обложили! То им благословение, то моление, то — то, то — се! Их там толпа здоровенная, село большое, да еще из соседних деревень приехали, видимо. Греванам прохода вообще не дают!

— Так, — Фадан задумчиво потер переносицу. — Бонни, доставай карту. Надо смотреть, куда ехать. Тут, как я понял, пообедать не получится.

Пообедать, к слову сказать, хотелось всем. Особенно Бакли.

— Какое там пообедать, я до лепешек дойти не смог, которые рядом продавали, — посетовал Шини.

— А я за все время ни разу не присел, — добавил Аквист. — Но сколько мы заработали…

— И сколько же? — полюбопытствовал Фадан.

— Две тысячи семьсот! Если бы остались, к вечеру было бы тысяч пять. И мы ничего не просили, они сами, — Аквист покачал головой. — Нет, все-таки жизнь в университете и вот это всё — совершенно разные вещи. Фадан, ты вообще думал когда-то о таком?

— Нет, — честно ответил Фадан. — Бонни, что скажешь?

— Ну… — Бонни задумалась. — Обычным мирским греванам, таким, как я, например, не подают. Мы просто читаем проповеди, бесплатно… Фадан, честно, я не думала про это никогда. Мне даже в голову не пришло бы посчитать, сколько получают монастырские. Мало того, я сама подавала, когда куда-то приходила.

— По многу? — с интересом спросил Фадан. Сам он в церкви не ходил, и, конечно, никуда не ездил.

— Да не очень, — пожала плечами Бонни. — Когда двадцатку, когда полтинник. Сейчас-то я понимаю, сколько таких же идиоток и идиотов давали так же, и шли дальше, сокрушаясь, что дали мало, надо было больше.

— А еще они торгуют, и делают много других интересных вещей, — тихонько добавил невидимый Шеф. — Неважно. Заработали, и молодцы. Пора уезжать, кто-то есть хотел. Я прав?

До следующего большого села добрались только через два часа. По счастью, там не было никакого праздника, но на автобусной площади имелся небольшой рынок, где они сумели разжиться домашними пирогами, колбасой, и зеленью. Пообедать решили где-нибудь у дороги, в лесочке. Отъехали от села, выбрали полянку, расстелили на травке кусок ткани, разложили продукты, и сели есть.

— Прямо как настоящий пикник, — радовалась Бонни. — Красиво получилось.

— Милая моя, у нас этих пикников было уже за это время — не счесть, — напомнил Бакли, отламывая кусок колбасы. — Что в этот раз особенного?

— Ну, просто место такое, — принялась объяснять Бонни. — И погода… небо голубое, облака, цветочки, лес прекрасный. Разве нет?