Дело в шляпе (СИ) - Белецкая Екатерина. Страница 50

— Да, примерно так я и думаю, — честно ответил Фадан. — А для чего вы это делаете, раз знаете?

— Для того чтобы уберечь наш народ и наш мир от большой беды! — рявкнул Грешер. — Вот для чего! Единственное, что мы хотим — так это чтобы наша планета жила мирно и счастливо.

— И была тупой, максимально, — подсказал Фадан.

— Счастье в неведении, — отрезал Грешер. — И в вере. И учтите, Фадан, не стоит ровнять всех ныне живущих по себе. Да, Триединый наградил вас… нет, не умом, а всего лишь немного пытливым умишком, и вы, как только представилась возможность, ощутили в себе этот слабенький позыв — действовать. Но поймите, другим этого не нужно. Это не сделает их счастливыми.

— То есть умирать от апчихита в тридцать пять — это нормально? — ехидно спросил Фадан. — Это такое счастье?

— Да, это счастье, — серьезно ответил Грешер. — Для них это действительно счастье. Пусть короткая, но осмысленная жизнь. Родиться. Вырасти. Влюбиться. Родить потомство. Радоваться первым шагам и словам своего живого продолжения. И — умереть, с гордостью осознавая, что жизнь прожита не зря. Что ты, хоть и уходишь рано, оставляешь за собой следующую ступень. Родную кровь.

— Я не думаю, что мой старший отец был счастлив, умирая от удушья, — тихо сказал Фадан. — И гордиться ему было особенно нечем. Он умер, оставляя семью нищей, и мать с отцами были обречены на…

— Не равняйте всех по себе, — снова приказал Грешер.

— Я не ровняю, — отмахнулся Фадан. — Но это… подло. Почему вы взяли на себя такую ответственность — решать за всех? Вы народ спросить не пробовали? Может быть, они пожелали бы чего-то другого?

Олка рассмеялась. Грешер тоже. Фадан переводил недоуменный взгляд с одного на другую, не понимая, что именно их так сильно развеселило.

— Спросить… ох… у них? — хихикала Олка. — У этого… стада вельшев?.. Они пожелают, да… Знаете, чего они пожелают, уважаемый Фадан? Не работать, иметь много денег, и чтобы праздник Пресуществования был каждый день. Вот чего они пожелают. Или вы думаете, что все массово захотят учиться грамоте? Захотят хорошей медицины? Захотят строить красивые города или моделировать быстрые поезда и автобусы, развивать эту вашу несчастную науку, или еще чего? Не смешите, Фадан. Мы слишком хорошо знаем, чего они на самом деле хотят. Именно поэтому мы вправе решать за них.

— Народ — это биологическая масса, — уже серьезно произнес Грешер. — Понимаю, для вас это звучит кощунственно, но это, к сожалению, чистая правда, как бы горько она не выглядела. Это масса, которая существует и возобновляется, которая может становиться больше или меньше, которая достаточно пластична, и которой необходимо мудро управлять. Не дрожать над каждым представителем, не цепляться за каждую жизнь, а управлять — целиком. Сейчас, например, нам необходим прирост населения. И мы запускаем программу, благодаря которой даже самые неимущие семьи обзаводятся тремя, а то и четырьмя детьми. Потом, возможно, нам будет необходим спад — и мы сделаем упор на другое. Они в течение пары десятилетий перейдут на модель — один-два ребенка в семье. А то и вовсе ни одного. Для чего это нужно? Я не могу вам объяснить, Фадан. Потому что вы не имеете представления о глобальных экономических моделях, о прогрессе, о разработках ресурсов. Да ни о чем. И лезете туда, куда вам ход заказан.

— То есть всё уже решено за нас? — уточнил Фадан.

— Конечно. И решено теми, кто умеет решать, — отрезала Олка. — Скажу не так. Имеет право решать.

— И всё это делается исключительно для того, чтобы наш народ выжил, — добавил Грешер. — Понимаете? Не надо делать из нас чудовищ, Фадан. У нас благая цель. В отличие от ваших новых друзей.

— Каких друзей?

— Главной программы из диска и вашего остроухого хлыща из-под земли, — фыркнула Олка. — Эти твари уже один раз едва не погубили наш мир, Фадан! И если их сейчас не остановить, погубят его уже точно! Равор-7 стоял на грани смерти, когда его увели в тайное место, спрятали, и очистили. Про это вам, конечно, никто не рассказал?

Фадан молча ожидал продолжения.

…Давным-давно, когда звезды на небе были другими, Равор-7 являлся частью цепочки из миров, и действительно стоял в ней седьмым звеном. «Друзья» подобрались вроде бы хорошие, но, конечно, не без корысти. И когда цепочка, в которой находился Равор-7, ввязалась в одну из бесчисленных экономических войн, которых в Большом Пространстве идет множество, Равор-7 «друзья» решили использовать, как разменную монету. Им предполагалось откупиться от врага…

— Каким образом? — уточнил Фадан.

— Продать. В рабство. Всю планету, — отчеканил Грешер.

— И в чем бы заключалось рабство?

— Мы были бы вынуждены отдавать им почти всё, что производили и добывали, оставляя себе лишь малую толику. Мы должны были бы предоставлять им ресурс — солдат, технику — по первому запросу. Мы должны были бы передать им власть и подчиняться во всем чужой воле. И мы приняли решение…

…Нас тогда спас Триединый. Это он сумел вывести всю систему, и звезду, и планету, в безопасное пространство, где мы стали недоступны. Конечно, не обошлось без волнений, тот самый обожаемый вами, Фадан, народ уже тогда оказался не в состоянии понять, что происходит на самом деле — он видел лишь минусы. Ну, конечно, исчезло транспортное сообщение с другими мирами, жизнь стала сложнее, потому что во всем теперь следовало опираться только на себя, и…

— И вы приняли, видимо, следующее решение, — прошептал Фадан.

— Именно так, — кивнул Грешер. — Решение. Начать процесс полного регресса цивилизации. Потому что спасти ее можно было лишь подобным образом, никак иначе.

Тридцать поколений.

Тридцать поколений шел этот процесс — а заодно «подчищались хвосты», стиралась прежняя, опасная для умов, история, разрушались постройки, уничтожались технологии. С того времени и по сей день всеми процессами на Раворе-7 руководят Мудрые, потомки Трёх Самых Умных. Это было очень и очень давно, с тех пор Равор-7 развивается и деградирует волнами, следуя четкой, продуманной, и тысячелетиями опробованной дорогой. Подъем — падение. Прогресс — регресс.

— Сейчас, если я правильно понимаю, нас ожидает как раз регресс, — Фадан удивился тому, как слабо прозвучал его голос.

— Верно, — кивнул Грешер. — Слишком умные все стали. А этого не нужно.

— И что же нужно?

— Поменьше мыслей. Побольше бога. И надо обязательно освежить генофонд, перемешать его, — пояснила Олка. — Поэтому мы создадим в ближайшем будущем несколько государств, и слегка их стравим. Война — самое милое дело для этого. А после встряски можно начинать работать. Поколений за десять дойдут до нужной кондиции. А то, понимаешь, распустились. Даже быраспас себе придумали. Слишком жить хотят. Это не естественно.

— Вы тоже хотите жить, — напомнил Фадан.

— Мы — это другое дело, — отрезала Олка. — Мы не вы. Мы не стадо.

— Вот это верно, — пробормотал Фадан. — Вы действительно не стадо. Уж куда нам… до пастухов. Но что вы хотите конкретно от меня и от… от моей команды? Почему вы привезли нас сюда, зачем? Не проще ли было убить нас сразу?

— Убить потомков Лердуса и уничтожить такую хорошую кровь? — удивилась Олка. — Вот еще. Лердус был, конечно, тот еще подлец, но качество крови это не умаляет.

— Он был отступником, — спокойно пояснил Грешер. — Он, прекрасно зная, что к чему, пошел против нас. Нашим предкам составило большого труда качественно дискредитировать его. Неужели вы думаете, что он первый полез в тоннели общаться с Главным Техником, которого сейчас называют Остроухим? Мы прекрасно знаем, что там, под нами, он до сих пор функционирует, и что уничтожить его невозможно, потому что он привязан к энергетическому полю планеты.

— Так что нужно от нас? — снова спросил Фадан.

— Вам придется остановить процесс, который вы же сами инициировали. Заставить межмировой имитатор деактивировать Красную Гору, вывести генератор, и отключить всю систему.

— А если я этого не хочу? — упрямо спросил Фадан. — Что тогда?