Мешок с костями - Кинг Стивен. Страница 119

— Я помогу тебе обрести покой, — сорвалось с моих губ. — Обещаю.

Ванна опустела, но озеро… вот оно, в нескольких шагах, на случай, если я передумаю. Я вышел из ванной, посмотрел на Киру. Она лежала все в том же положении, ощущение, что Сара незримо присутствует в доме, исчезло. Затих и колокольчик Бантера. И все-таки мне было как-то не себе, не хотелось оставлять девочку одну. Но другого выхода у меня не было, если я хотел довести дело до конца, и не следовало мне тратить время попусту. Копы скоро окажутся здесь, невзирая на ураган и перекрывшие дорогу деревья.

Все так, но…

Я вошел в прихожую, подозрительно огляделся. Гром гремел по-прежнему, но уже с какой-то обреченностью. Тоже самое происходило и с ветром. А чувство, что за мной наблюдают, не ослабевало, причем на этот раз речь шла не о Саре. Я постоял еще какое-то время, стараясь убедить себя, что все дело в расшалившихся нервах, затем направился к двери.

Открыл ее, вновь огляделся, словно боялся, что кто-то или что-то прячется за книжным стеллажом. Возможно, Тварь. А может, другой призрак, который желал получить свой пылесос. Но нет, кроме меня, на этом клочке земли никого не было, а двигались разве что капли дождя, скатывающиеся по оконным стеклам.

Нескольких шагов до подъездной дорожки вполне хватило, чтобы я в очередной раз вымок насквозь. Впрочем, меня это уже не волновало. Я только видел, как тонула маленькая девочка, сам едва не утонул, и дождь, пусть даже очень сильный, не мог остановить меня. Я сбросил с крыши «шеви» ветку, которая прогнула ее, открыл заднюю дверцу.

Покупки, сделанные мною в магазине «Саженцы и рассада», дожидались меня на заднем сиденье, в пакете с ручками, который дала мне Лайла Проулке. Лопатку и прививочный нож я видел, а вот третий купленный мною предмет находился в отдельном мешочке. «Положить его в мешочек? — спросила меня Лайла. — Предусмотрительность никогда не повредит». А потом, когда я уходил, она упомянула о том, что собака Кенни, Черника, сейчас гоняется за чайками, и добродушно рассмеялась. Только глаза ее не смеялись. Может, этим марсиане и отличались от землян — у марсиан глаза никогда не смеялись.

На переднем сиденье лежал подарок Ромми и Джорджа: стеномаска, которую я поначалу принял за кислородную маску Дивоура. Мальчики из подвала подали голос, во всяком случае зашептались, я перегнулся через спинку сиденья и ухватил стеномаску за эластичную ленту, понятия не имея, зачем она может мне понадобиться. Однако бросил в пакет, захлопнул дверцу и направился к ступеням из железнодорожных шпал, которые вели к Улице. По пути я сунулся под террасу, где мы держали кое-какие инструменты. Кирки я не нашел, зато ухватил штыковую лопату, которая очень бы сгодилась при раскопке могилы. А затем спустился на Улицу. Нужное место я мог найти и без Джо: Зеленая Дама указывала дорогу. Если бы ее и не было, если бы мой нос не уловил трупного запаха, думаю, я бы все равно нашел могилу: меня привело бы к ней мое измученное сердце.

Между мной и серым валуном, что выпирал из земли, стоял мужчина, и когда я остановился на последней ступени, он обратился ко мне до боли знакомым, скрипучим голосом:

— Эй, сутенер, где твоя шлюха?

Он стоял на Улице, под проливным дождем, но его одежда, какую обычно носили лесорубы — зеленые парусиновые брюки и клетчатая шерстяная рубашка, — оставалась сухой, как и выцветшая синяя армейская фуражка. Потому что капли дождя падали сквозь него. Казалось, передо мной стоит здоровый мужик, но на самом деле я видел всего лишь призрак, который ничем не отличался от Сары. Я напомнил себе об этом, ступая с лестницы на тропу, но сердце у меня все равно ухало, как паровой молот.

Он надел одежду Джереда Дивоура, но передо мной стоял не Джеред, а его правнук Макс, который начал свою карьеру кражей снегоката, а закончил самоубийством, но перед этим успел подготовить убийство своей невестки, которая посмела отказать ему, не отдала то, что он хотел заполучить.

Я шел к нему, а он сместился на середину Улицы, чтобы загородить мне дорогу. Я ощущал накатывающие от него волны холода. Я говорю чистую правду, совершенно точно передаю свои ощущения: от него волнами накатывал холод. И передо мной стоял именно Макс Дивоур, только нарядившийся в костюм лесоруба, словно собрался на маскарад, и скинувший двадцать с небольшим лет. Думаю, так он выглядел, когда у него родился Лэнс. Старый, но крепкий. К таким обычно тянется молодежь. И тут же, словно вызванные моей мыслью, за спиной старика замерцали новые силуэты, полностью перегородившие Улицу. Я уже видел их в обществе Джереда на Фрайбургской ярмарке, только теперь некоторых узнал. Естественно, Фреда Дина — в девятьсот первом году ему исполнилось девятнадцать, и свою дочь он утопит еще через тридцать лет. Еще одного, чем-то похожего на меня, Гарри Остера, первенца сестры моего прадедушки, тогда шестнадцатилетнего. На его щеках только начал появляться пушок, но он уже валил лес вместе с Джередом. И любое слово Джереда воспринимал как истину в последней инстанции. Еще один все время дергал головой и словно щурился… где-то я уже видел человека с таким вот тиком… Где? Я вспомнил — в «Лейквью дженерел». Этот молодой человек приходился отцом Ройсу Мерриллу. Остальных я не знал. Да и не хотел знать.

— Тебе здесь не пройти, — проскрипел Дивоур. И вытянул руки перед собой, словно хотел остановить меня. — Даже и не пытайся. Правильно я говорю, парни?

Слышится одобрительный ропот (кто ж пойдет против главаря?), но голоса доносятся издалека, и звучит в них скорее грусть, чем угроза. В мужчине в одежде Джереда Дивоура теплится некая псевдожизнь — наверное, потому, что в реальной жизни энергия в нем била ключом, а может, причина в том, что он умер недавно. Остальные же мало чем отличались от изображений на экране.

Я двинулся вперед, навстречу волнам холода, навстречу исходящему от них гнилостному запаху, тому самому, что исходил от Дивоура и при нашей прошлой встрече на Улице.

— И куда это ты идешь? — прорычал он.

— Гуляю, — ответил я. — Имею полное право. Улица — общественная собственность. Здесь могут прогуливаться бок о бок прилежные щенки и шкодливые псы. Ты сам это говорил.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал мне Макс-Джеред. — И никогда не поймешь. Ты — из другого мира. Это наш мир.

Я остановился, с любопытством оглядел его. Время поджимало, я хотел с этим покончить, но мне хотелось знать правду, и я подумал, что Дивоур готов мне все рассказать.

— Попробуй растолковать мне. Убеди, что какой-то мир ты мог считать своим. — Я посмотрел на него, потом на столпившиеся за его спиной полупрозрачные силуэты. — Расскажи, что вы сделали.

— Тогда все было по-другому. Когда ты приехал сюда, Нунэн, то мог прошагать все три мили до Сияющей бухты и встретить на Улице не больше десятка человек. А после Дня труда [140] не встретил бы никого. Этот берег озера зарос кустами, тут и там Улицу перекрывают упавшие деревья, а после этого урагана число их увеличится многократно. Некоторые завалы еще долго не расчистят. А вот в наше время… Лесов было больше, Нунэн, соседи жили далеко друг от друга, зато слово «сосед» что-то да значило. Иной раз от соседа зависела твоя жизнь. И тогда это действительно была улица. Можешь ты это понять?

Я мог. Мог, заглядывая в прошлое сквозь призрачные очертания Фреда Дина, Гарри Остера и остальных. Они были не просто фантомами — окнами в прошлое.

Вторая половина летнего дня… какого года? 1898? 1902? 1907? Не важно. В ту эпоху один год не отличался от другого, время, казалось, застыло. То самое время, которое старожилам вспоминается как золотой век. Страна Прошлого, Королевство Детства. Конец июля. Солнце заливает землю золотым светом. Озеро синее, поверхность поблескивает миллиардами искорок. А Улица! Трава на ней подстрижена, словно на газоне, она широка, как бульвар. Я понимаю, что это и есть бульвар, место, где местные жители могут показать себя, посмотреть на других. Улица — основное место общения, главный кабель в паутине, пронизывающей весь Тэ-Эр. Я все время чувствовал эту паутину, даже при жизни Джо я чувствовал, как эти кабели змеятся под землей, но все они отходили от Улицы.