Совиный сказ (СИ) - Завадская Анна Владимировна. Страница 24

Так что исповедь использовал Тихон именно для того, чтобы его истории поверили. И серьёзно к ней отнеслись.

— Да, если у того мужчины были помощники — всё усложнится, — задумался отец Онуфрий. — Если ты мне разрешишь — я утром расскажу твою историю епископу. И, думаю, он сможет помочь. Или тебе надо дать время подумать?

— Нет, всё в порядке, — став предельно серьезным, сказал Тихон. — Отец Онуфрий, я разрешаю вам рассказать о том, что вы услышали от меня на сегодняшней исповеди тому, кому посчитаете нужным. Страшно представить, что случилось бы, если бы на моём месте оказался кто-то другой.

И тут же, вспомнив о том, как пытался выкрутиться после вопроса о становлении священником, снова покраснел от стыда и промямлил, как обычный ребёнок: — Но, если можно, не упоминайте о… Ну… О моём знакомстве с патриархом. Это слишком… Ну… Смущаюсь я.

Да! Проживший две жизни и живущий сейчас третью — смущался того, что его слова тогда прозвучали слишком двусмысленно и походили на речь обычного школьника с синдромом избранника небес и непризнанного героя. И больше всего смущало то, что хоть формально он и не соврал, но вот у тех, кто услышит подобные слова, может сложиться неправильное впечатление о смысле жизни Тихона.

— Конечно, я всё понимаю, — с абсолютно серьёзным выражением лица заверил Тихона священник.

Как только преподобный отец встал со стула и направился к двери, Тихон прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях в теле. Да уж, тяжело быть бессильным и бездарным в таких вот экстремальных ситуациях. Банальное падение с лестницы переполошило всех так, что Тихону стало неудобно перед названными родителями. Да он со смотровой башни в замке пару раз спрыгивал! Правда, с активированным "Парением" и под "Щитом ветра", но как бы…

Мда. Шишка большая. Рёбра… Простой ушиб. Как и бедро, ничего серьёзного. Излишки родового дара уже сами облепили эти места, ускоряя исцеление. Мда. Ушибы. Исцелять. Да уж. Дожился. С другой стороны, кто от него, с таким-то телом, будет ожидать подвигов? Правильно, никто. Тихон — не главный герой, он — актёр массовки. А вот Добрыня, Борька, Влада, да и остальные его одноклассники по академии — вот кто будущие главные герои множества книг. Которые Тихон с удовольствием прочитает, сидя в кресле. Нет, нет. Тихон сегодня в который раз убедился в том, что он всё правильно тогда сделал. Ну реально! Кто согласится в третий раз стать героическим героем другого мира? С нуля, без продыху, до самой смерти. Да вот уж нет, спасибо! Дайте отдохнуть!

— Тихон, не спишь? К тебе можно? — спросил Глеб… эм… батюшка!

Батюшка спросил! Приоткрыв дверь и заглянув в комнату! Судя по звуку.

— Не сплю, батюшка — открывая глаза, ответил Тихон.

И слегка оторопел, увидев множество разноцветных искр вокруг и внутри Глеба Гориславовича. "Твою медь, это же духовное зрение проснулось!" — чуть не плюнул в сердцах Тихон. И почему сейчас, а не во время беседы со священником?! Затупило спросоня? Или организм только сейчас соизволил направить немного маны по энергетическим каналам в глаза? Тупит с непривычки? В случае Тихона — возможно всё.

Вот хотел же во время выбора стартовых настроек новой жизни и от магии духа отказаться! Ну, чтобы уж совсем обыкновенным стать. Но Хранитель сказала, что магия духа — это не способность, а навык духа, не отделимый от самого духа и его воспоминаний. Нельзя отобрать у кого-то этот навык, можно лишь заставить забыть его. Но забыть что-либо выборочно, даже с согласия духа — слишком хлопотно. Да и подобная коррекция слишком сильно изменит личность самого духа, фактически, превратит его в другого. Так что во время перерождения чаще всего использовали обруч забвения на духе. Тогда он лишался всех, абсолютно всех воспоминаний о своих прошлых жизнях и начинал жить с нуля.

А этого Тихон делать не хотел. Потому что знал, что, лишившись памяти, но оставшись собой, он совершит те же ошибки. Будет жертвовать собой ради других, обливаться потом на тренировках для достижения большей силы, гнаться за сокровищами, способными защитить или сделать сильнее. И жертвовать, жертвовать, жертвовать. Комфортом, отношениями, спокойствием, нормальной жизнью, даже любовью. Пока в мире будет происходить разнообразная фигня — он не сможет позволить себе сказать: "Это не моё дело, я на это не подписывался, сами виноваты в своей смерти, слабаки". Два раза уже не смог. Третий…

— Не помешаю? — спросила Василиса Никитишна, заглянув в комнату следом за Глебом Гориславовичем, уже зашедшим внутрь.

— Конечно нет, матушка, — тепло сказал Тихон, пытаясь отключить духовное зрение.

Да так и прекратил свои попытки, когда увидел за плечом у матушки еле различимую фигуру, словно сотканную из ярких светлых нитей. Довольно знакомую фигуру, кстати. Черты лица, разрез глаз, форма подбородка. Какого лешего?! Что этот светлячок здесь забыл?! Ему полагается детей нянчить и за графством присматривать! Как он сюда попал, да ещё и в качестве бесплотного… Стоп… Светлые нити имеют своё начало. И это начало…

"Нет, нет-нет-нет! Хранитель, скотина ты безрогая! Я свою лямку уже отпахал! Я его в том мире вырастил, выучил и даже наследником оставил! Отомстила, да? Ладно, хитромудрая манипуляторша, мы ещё посмотрим, кто кого! Я ещё покажу тебе, где раки зимуют!" — прищурившись, подумал Тихон, переводя взгляд от матушки на батюшку.

— Ты точно себя хорошо чувствуешь? — спросил осторожно тот.

— Присаживайтесь, сударыня, — с уважением сказал Глеб Гориславович, подвигая стул для Василисы Никитишны.

— Благодарю, сударь, — с теплотой в голосе сказала матушка, присаживаясь. — Как ты, Тихон? Отец Онуфрий сказал, что уже всё хорошо, что самая большая опасность уже миновала.

Тихон задумался. Что можно им рассказать? Как они на это отреагируют? И если он сейчас умолчит, а потом в дом притащится епископ, чтобы уточнить какие-то детали, как это будет выглядеть?

— Я в порядке, практически. Ушибы не в счёт. В основном, благодаря батюшке. Если бы не его подпитка меня родовым даром — я вряд ли бы смог отбиться от злого духа.

О, гм. Наверное, надо было помягче. Особенно при матушке в её-то положении. Вон как побледнела. Хорошо, что Глеб Гориславович лишь нахмурился. Ну как бы… Тихон и так максимально сократил для них происходившее. Даже нападавшего просто злым духом назвал, а не духом-паразитом. Проще уже и не скажешь.

— То есть твоё странное состояние перед падением было связано с тем, что на тебя напали, так? — мрачно уточнил батюшка.

А, то есть ступор они заметили, отлично. Ну, а обморок списали на падение и ушиб головы, теперь всё понятно. Интересно, этот паразит специально дожидался, пока Тихон на лестнице окажется или это было просто неудачное совпадение? Потом надо будет не забыть просмотреть память этого придурка.

— Да, всё так. Я и моргнуть не успел, как оказался в другом месте, наедине с незнакомцем, — слабо улыбнувшись, сказал Тихон. — Он набросился на меня, я кое-как отбивался. И постепенно слабел. А потом почувствовал, как будто второе дыхание открылось. Ну и победил его. Только после этого и смог очнуться. А тут, оказывается, уже уйма времени прошла.

Батюшка посмотрел на Тихона с вопросом в глазах. Вот же… Бывший боярич! Тихон перевёл выразительный взгляд на матушку и слегка приподнял брови. Поймёт намёк или нет?

— Творец всемогущий, да что ж это такое! Посреди белого дня на отрока злой дух нападает! — всплеснула руками матушка. — Что же это, неужели ослабли охранные знаки?

— Погодите, Василиса Никитишна, ничего это ещё не значит, — погладив по плечу, сказал Глеб Гориславович. — Ты поэтому исповедаться и решил, прежде чем говорить с нами? Чтобы всё перепроверить, так? Отец Онуфрий подтвердил твои выводы? Что он тебе сказал?

О, намёки батюшка понимает, это радует. И с опасной темы удачно разговор перевёл. Молодец. Плохо, что придётся потом ему наедине рассказать расширенную версию своего приключения. Ну, тут уж без этого никак.