Виконт. Книга 4. Колонист (СИ) - Юллем Евгений. Страница 8

Я подошел шагов на сто к стойбищу и глянул еще раз плетение. Ага, а вот и наши силы, охватили редким кольцом стоянку. Ну что же, пора внести страх божий в темные души, как сказал бы проповедник Единого. Только вот я — не он, и работаю по-другому. Хотя и сходно. Сыграем уже отработанную роль.

Я сбросил скрыт и накинул уже отработанный ранее морок. По мне заструились огненные вихри, превращая мой облик в пылающий столб, а за спиной раскинулись пламенеющие крылья. Я воздел руки вверх и в ладони потекли сияющие ослепительным белым светом столбы Силы, искрящиеся молниями.

Находящееся вокруг орки на мгновение застыли как бандерлоги перел Каа. А потом я уронил эти столбы по обе стороны обоза, и в землю ударили с оглушительным треском молнии, прибив при этом несколько орков.

— Вакинааан!!! — раздался многоголосый вопль ужаса, и орки начали разбегаться в панике. Какое там хвататься за оружие? Да разве можно соперничать в силе с богом, тут бы ноги унести да мокрые штаны чтобы не соскочили во время бега под весом наваленного!

Вот тут уже вступили в дело наши союзные силы, встретив разбегающихся в ужасе орков сначала стрелами, а потом и мечами. Ну и я не остался в сторонке, работая обеими руками — в правой плюющийся молниями жезл, а из ладони левой неприцельно вылетали небольшие файрболы, впрочем, иногда попадающие в кого-нибудь из бегущих. Я остановился только тогда, когда уже индейцы появились шагах в пятидесяти от меня, а движение вокруг прекратилось. Некому было больше двигаться. Кто тлел кучкой тряпья на земле, кто валялся со стрелой в груди — и то и то правки не требовало.

По привычке я бросил плетение. Вот те раз, а вот те два, второй кирпич пошел... Кто-то остался жив, вон под той телегой прячется. Я подошел к этому транспортному средству.

— Друг?

Окутавшись свечением и включив морок, собакин полез под телегу, раздался его рык и гавканье, и из-под нее выскочило что-то такое мелкое и на редкость вонючее. Не зря у местных в ходу было сравнение «воняет, как орк». Точнее, орчанка. Тощая, вонючая, грязная — ну в общем идеальная бичиха. Я сбил ее с ног концом посоха, и она растянулась на земле, дрожа и дергаясь. Ну тут больше заслуга Друга — милый песик, особенно включающий ментальные способности, мог заставить обосраться и местного медведя в несколько раз крупнее его. Что уж тут говорить о дикарке.

— Сторожи ее, — приказал я ему и поспешил к подошедшим к обозу воинам.

— Ты опять хулиганишь? — хмыкнул Бенидан. — Да выключи уже морок, глаза режет.

— Зато светло, — сказал я. Но морок свернул.

— В следующий раз хоть прелупреди, что ты начинаешь, — укорил меня Бенидан. — А то наши союзники чуть сами не усрались.

— Но зато сработали чисто, — я еще раз бросил поисковое плетение. — Всех уработали.

— Кроме этой твоей добычи, — он кивнул на трясущуюся орчанку, над которой стоял оскаливший клыки Друг. — Откуда только такие чучела берутся?

— Тебе сказать ответ? — подмигнул я ему.

— Да ну тебя, пошляка!

— Учился у лучших из Легиона, — отбрил я его и подошел к трофею. — Друг, оставь ее мне.

Собака недовольно села, убрав грозный вид. Ну как же, такого развлечения лишили.

— А ну-ка, вякни что-нибудь, — спросил я орчанку. Не из праздного интереса, мне было нужно определить ее диалект. Вдруг у меня в памяти он есть?

— Вакинан! — у орчанки глаза стали по блюдцу, и она быстро-быстро перебирая ногами стала отодвигаться от меня. Друг опять зарычал, зашел ей за спину и перекрыл путь к неудачному отступлению.

— Да Вакинан я, Вакинан, — поморщился я. — Ты кто?

— Найра, — робко пролепетала она.

Ну тут прямо в точку — глаза у нее действительно были большими. Но скорее всего, от ужаса.

— Скажи-ка мне, Найра, что орки делают так далеко от дома? Только не врать. Я — бог и наказываю тех, кто мне врет.

— Еда для племя нет. Голодные все, — испуганно пролепетала она мне на ломаном истэкском.

— А теперь скажи это на своем языке! — потребовал я.

Нет, увы, несмотря на огромную базу языков, которая хранилась у меня в памяти благодаря моим девайсам, это наречие я не знал. Максимум, что разобрал — еда, нет и все. И то дико искаженные. Ну а что вы хотите — племенное наречие, одно из тысяч таких. Сколько стойбищ, столько и наречий.

— Зачем же убивать? — спросил я. — За еду?

— За еду, — эхом повторила она.

— Почему бы было не купить или попросить?

— Белокожие люди плохие, они бить отэктеев, — опять пролепетала она. — Еда не давать.

— А заработать вы не пробовали?

— Отэктей не работать. Мы воины и охотники!

— Особенно ты, скво, — усмехнулся я. — Жалкое подобие орка.

— Я жена воина!

— Вот это уже ближе к теме. Пока воины дрались, ты под телегой сидела, — продолжал насмехаться я.

Глаза у нее на мгновение вспыхнули красным, но она сдержалась. Весьма благоразумно с ее стороны, учитывая, с кем она разговаривает и среди кого находится. Истэка могли сразу пустить ее на ленточки — кожа орков славилась своей прочностью и эластичностью. Вон черные орки из побежденных других племен делали хорошие барабаны и обтяжку для щитов.

Орчанка промолчала.

— Ты единственная осталась из своего обоза, — сказал я. — Хочешь жить?

— Можешь забрать мою жизнь, Вакинан, но дух мой ты не заберешь!

— О как, — сказал Бенидан. — Сдается мне, Ваша Божественность, она строптивая.

— Ты — скво, твой дух годен только ваших щенков рожать, — сказал я, подпустив пару плетений подчинения. А дух твой теперь принадлежит мне.

Я скастовал плетение Божественного Клейма, и прицелился в ее грудь. Раздался дикий вопль боли, взвился легкий дымок и на груди орчанки чуть ниже ключиц появился черный силуэт креста с перекладиной. Ну да, фантазия у меня слабая, ткнул, что пришло в голову первым. Ей еще повезло, что я силу сдержал — обычно это заклинание было для выжигания маркировки на твердых поверхностях, согласно памяти жезла даже на бронеплитах Древних. Я быстро заживил ткани, и теперь ей придется навсегда щеголять с такой тату.

— Теперь ты — раба Вакинана. И принадлежишь мне.

— Никог... ой! — она схватилась за грудь.

Ага, татуировка-то не простая, а волшебная. Связанная с плетениями подчинения, наложенными ранее. Обратная связь, попробует бунтовать — получит болевой сигнал.

— Ты смеешь спорить с богом? Поняла, ничтожная?

Орчанка смолчала, лишь черты лица исказились.

— Что будете с ней делать, Ваша Божественность? Прикажите разделать ее на жертвеннике или в ваш гарем отдать? — ухмыльнулся Бенидан.

Вот же скотина, еще и глумиться изволит! Дождешься, что самого в гарем отдам на руководящую должность, подумал я. Но терять реноме перед зрителями нельзя.

— Отвезите ее на пару лиг и там отпустите, — повелительным тоном сказал я. — Дайте ей еды столько, сколько хватит добраться до дома. Пусть идет, и помнит, что дух ее принадлежит мне. И передаст всем, что земля Истэка и Гудэхи принадлежит мне и находится под моим покровительством. И каждый посягнувший на нее будет наказан смертью!

Я отступил в сторону, и воины Истэка подхватили орчанку под руки и потащили ее к трофейным орочьим лошадям.

— Ну и зачем ты ее отпустил? — спросил Бенидан, когда орчанку отвели подальше. — Не проще было бы ее кончить?

— А какой смысл? — пожал плечами я. — Что так, что так она бесполезна. А за гарем я тебе еще отомщу.

— Зато складно получилось, — хихикнул Бенидан. — Ваша Божественность...

— За это тоже, — пообещал я. — А смысл — простой. Земли Гудэхи надо подгребать под себя. Столько плодородной земли пропадает! А земля — это все.

— Я думаю, будут терки с индейцами. Их союз племен может не потерпеть такой самодеятельности.

— Они сами сделали эти земли выморочными из-за каких-то суеверий. Если с землей что-то не так, я это увижу. А как вернемся в Осген, я поговорю с Амитолой. Я думаю, смогу ему объяснить, что надо брать эту землю. Пусть поговорит со старым Пэйта, все равно рано или поздно вождем будет он.