Маленькие женщины, или Детство четырех сестер - Олкотт Луиза Мэй. Страница 1

МАЛЕНЬКІЯ ЖЕНЩИНЫ,

или

ДѢТСТВО ЧЕТЫРЕХЪ СЕСТЕРЪ

ПОВѢСТЬ ДЛЯ ДѢТЕЙ

Луизы Олькотъ

ПРЕДИСЛОВИЕ

от издательницъ

Издавая в переводе на русский язык повесть «Маленькие женщины», сочинение американской писательницы Луизы Олькот, мы позволили себе, также как в отношении предыдущей книги, того же автора «Старосветская девушка», вышедшей в первой половине текущего года, сделать незначительные сокращения, урезать кое-какие длинноты и повторения, оставляя целиком все черты, которыми романистка, в живых образах своих маленьких героев и героинь, мастерски рисует картины семейного быта и нравов американцев.

Мы не считали себя вправе ослаблять или усиливать ни одного из элементов, составляющих нравственную физиономию великого народа, проглядывающих даже в тесных рамках того детского мира, который изображен автором и сохранили оттенки квакерского пиетизма, столь чуждого нашей русской жизни, но составляющего характеристическую особенность англо-саксонского племени, считая, что знакомить детей с какими-нибудь явлениями, а в особенности с духом и жизнью чужой страны, следует непременно в том виде, в каком они существуют в действительности.

Переделка иностранных писателей на свой собственный лад, по индивидуальному вкусу переводчика, казалась нам всегда непозволительным проступком против автора, беззащитно подвергаемого своевольным искажениям, а иногда и против самой истины, в тех случаях, когда дело касается, как здесь, национальных особенностей.

Сатирический юмор у Луизы Олькот до того верно и метко бичует общественные язвы американской жизни — погоню за внешним блеском и жажду богатств и наслаждений, заражающих молодежь со школьной скамьи и даже чуть ли не с пеленок, а с другой стороны произведения ее дышат таким честным и здоровым уважением к будничному, терпеливому труду, в них кое-где слышатся такие искренние ноты неподдельного патриотизма и симпатии к лучшим сторонам человеческой природы, что, по крайней мере по нашему мнению, повести этой писательницы могут служить не для одного приятного препровождения детских досугов, но и способны пробудить в умах юных читателей зародыши самостоятельности, энергией деетельности — словом, всех тех качеств, которым мы можем позавидовать у наших заатлантических друзей с той же откровенностью, с какой сознаемся, что, к сожалению, нам гораздо более знакомы и общи с ними темные стороны их общественной жизни. Все это, вместе взятое, побудило нас предпринять предлагаемый нами публике труд, в настоящем его виде; вслед за ним мы надеемся приступить к изданию еще двух повестей Олькот: «Little Men» и «Little Women wedded», которые хотя и служат продолжением настоящей книги, но составляют каждая отдельный и самостоятельный рассказ.

С.-Петербург,

12 Декабря 1875 г.

ГЛАВА I

Игра в странники

— Без подарков и Рождество не в Рождество, — ворчала Джо, лежа на ковре перед камином.

— Скучно быть бедным! — со вздохом сказала Мегги, осматривая свое старенькое платье.

— На что это похоже, что у иных девочек есть тысячи красивых безделушек, а у других нет и необходимого, — прибавила Эмми с недовольной гримаской.

— За то у нас есть папа, мама и славные сестрички, — откликнулась из угла Бетси примирительным тоном.

Четыре молоденьких личика, освещенные огнем камина, на минуту просияли при этих словах, но сейчас же омрачились, когда одна из сестер Джо грустно заметила:

— Отца нет с нами, и, Бог весть, когда он вернется. — Быть может, никогда, — прибавила она про себя, и каждая из сестер подумала то же самое, потому что их отец был далеко, — на войне.

С минуту длилось молчание.

— А знаете ли, почему мама предлагает нам отказаться нынче от подарков? — начала Мегги. — Потому что зима обещает быть очень суровой, и бедным людям, а в особенности солдатам придется тяжело. Мама полагает, что не следует тратить деньги на прихоти, когда солдаты наши переносят всякие лишения. Мы хотя и не в состоянии пожертвовать много, но все же должны с радостью отдать то, что можем. Боюсь только, что я не сумею сделать этого! — и Мегги грустно покачала головой, вспомнив о множестве хорошеньких вещиц, которых ей давно хотелось.

— Но какую же пользу может принести солдатам та безделица, которую мы сбережем для них? У каждой из нас по одному доллару; велико облегчение для армии — четыре доллара! Я согласна не получать подарков от вас и от мамы; но на мои деньги я рассчитывала купить себе «Ундину», я так уже давно об этом мечтаю! — сказала Джо, которая была записной книгоедкой.

— А я думала купить нот, — заявила Бетси с затаенным вздохом, которого никто не слыхал, кроме кочерги и каминных щипцов.

— А мне нужна коробка цветных карандашей, — объяснила Эмми решительным тоном.

— Но про наши деньги мама ничего не говорила. Конечно, она не желает, чтоб мы во всем себе отказывали. Купим, что нам нужно; отчего же нам не доставить себе маленького удовольствия? Мне кажется, мы заслуживаем его; мы довольно трудимся, — рассуждала Джо, рассматривая по-мужски носки своих сапожек.

— Да, я думаю! — подтвердила Мегги. Легкое ли дело мне, например, целый день возиться с несносными ребятишками? Так бы и убежала поскорее от них домой!

— Ну, тебе и в половину не так трудно, как мне, — перебила Джо: — попробовала бы ты просидеть несколько часов с капризной старухой. Вечно она ворчит, ничем недовольна, и подчас бывает так несносна, что я готова выскочить от нее в окно или дать ей затрещину.

— Полноте; вам ли жаловаться? А каково мне целый день мыть посуду да прибирать и подметать в комнатах! Вот так надоело! Посмотрите на мои руки, на что они похожи! Жесткие, как у прачки. Я даже на фортепиано не могу играть, — и, говоря это, Бетси со вздохом посмотрела на свои шершавые руки.

— Ну, уж никто из вас не терпит более моего! — вмешалась Эмми. — Вам не нужно ходить в школу, где вас дразнят нахальные девчонки, где осмеивают ваш костюм, презирают вас, если вы бедны и сочиняют статиры на ваш нос, если он не довольно красив.

— Сатиры, Эмми, а не статиры. Лучше бы ты попроще выражалась, — посоветовала Джо.

— Пожалуйста, не учи. Я знаю, что говорю. Не все же говорить тривиально; надо улучшать свою речь, — с достоинством возразила Эмми.

— Полно вам пикироваться, дети. А что, хотелось бы вам, чтоб папа был теперь так же богат, как прежде, когда мы были маленькими? Господи, как мы были бы счастливы! Ни в чем бы мы себе тогда не отказывали, и не было бы у нас никаких забот! — с сожалением сказала Мегги, помнившая лучшие времена.

— Не сама ли ты говорила, что мы и теперь счастливее богачей, которые вечно мучатся завистью друг к другу и никогда не бывают довольны? — заметила Бетси.

— Я и теперь думаю то же самое. Хотя мы и трудимся, зато, как нам бывает весело и хорошо, когда мы собираемся потом отдыхать в этой комнате! Мы — удалая четверня, как говорит Джо.

— У нее вечно такие выражения, — заметила Эмми, с упреком взглянув на долговязую фигуру, развалившуюся на ковре.

Джо выпрямилась и, запустив руки в карманы своего передника, начала насвистывать.

— Полно, Джо, ведь ты не мальчик.

— И очень сожалею об этом.

— Терпеть не могу женщин с мужскими манерами! — сказала Эмми.

— А я терпеть не могу накрахмаленных барышень, — отразила Джо.

запела Бетси-примирительница, и при одном взгляде на ее добродушное и веселое лицо сердитые голоса смягчились и «пикировка» кончилась смехом.

— Вас обеих надо бы наказать, — вмешалась Мегги, любившая читать девочкам наставления по праву старшей сестры. — Пора бы тебе, Джозефина, перестать мальчишничать и вести себя приличнее. Будь ты еще маленькой девочкой, ну куда бы ни шло! но ведь ты уже большая — посмотри только на себя! — Ты и косу уже носишь под гребенкой, пора бы помнить, что ты не ребенок.