Будешь моей, детка (СИ) - Градцева Анастасия. Страница 36
— Нет, нельзя, — отрубил отец. — Если все делать с умом. Бери следующий отчет, Тимур, и не отвлекайся на всякую ерунду.
И вот я еду домой по пустой дороге и злюсь, думая о том, что уже дохрена поздно и что я вымотался. А ведь мог это время провести с деткой.
Детка… это единственное сейчас, что меня радует. Реально, поселить ее с собой было лучшим моим решением. Не нужно нигде ее искать, не нужно за ней бегать. Приезжаешь, открываешь дверь в квартиру — а там она ждет. Теплая, уютная, с забранными в хвост светлыми волосами, без всякой косметики, в моей футболке и в коротких домашних шортиках. И, блин, мы вместе около месяца, но почему-то у меня такое ощущение, что детка всегда тут и была: со мной, в моем доме, на моей кухне, в моей кровати.
А еще я не знаю, как у нее это получается, но она на сто процентов чувствует мое настроение. Не лезет с расспросами, не тараторит о всякой фигне, не выкатывает миллион претензий, как сделала бы любая из тех, кто пытался со мной завести какие-то отношения. Нет, и близко ничего такого. Она просто всегда дожидается меня, даже если я занят допоздна, выбегает в коридор встречать, обнимает и каждый раз пытается увести на кухню, чтобы накормить. А я не иду. Вместо этого притягиваю ее к себе, вжимаюсь лицом в нежный изгиб шеи, стою так, как идиот, и дышу ее медово-прохладным запахом, от которого в мозгу все перемыкает. И как бы я ни заебался, в этот момент я всегда хочу только одного — ее. Под собой или на себе. А потом еще разок. А вот после этого можно уже выйти на балкон покурить и вернуться на кухню, чтобы выпить кофе. А еще съесть кусок чего-нибудь, что опять испекла неугомонная детка — обязательно доесть до конца, чтобы не обидеть, и похвалить — хоть я и не люблю сладкое. Блины только люблю, а вот все эти пироги и маффины-хуяфины не особо. Но она печет, ей нравится, значит, пусть так будет. Тоже ведь развлечение. Понятно, что ей, наверное, не особо весело сидеть целыми днями в квартире. Но она сидит. А я…
Бля, стыдно признаваться, но я, кажется, этому рад. Не хочу, чтобы детка таскалась по каким-нибудь клубам, по кафешкам с подружками или занялась чем-то типа танцев или еще всякой херни. Да, это неправильно, я в курсе, но с ней я себя чувствую ебаным драконом из сказок, который свернулся клубком вокруг своего сокровища, не хочет его никому показывать и готов рычать и плеваться огнем на всех, кто подходит к его пещере. Так и я.
И каждый раз, когда засыпаем — тесно прижавшись друг к другу — я мысленно обещаю себе, что на выходных разгребусь с делами и свожу детку в ресторан. Или погулять. Или вообще выберем с ней время и махнем на море вдвоем. Загран ведь у нее есть? Надо спросить.
Но когда настают выходные, я сначала отсыпаюсь, а потом тупо не выпускаю Олю из кровати. Еду мы тоже заказываем на дом, потому что к вечеру после такого секс-марафона сил нет даже в душ идти, не то что в ресторан. Но детке это вроде тоже нравится. Во всяком случае, она не жаловалась.
Я подъезжаю к дому, привычно нахожу взглядом наши окна и хмурюсь. Странно, в них темно. Спать легла? Не дождалась меня? Или просто лежит в кровати с ноутом и выключила везде свет? Ладно, сейчас проверим.
Я торопливо поднимаюсь на лифте на наш этаж, открываю ключом дверь, и меня встречает тишина. Непривычная гулкая тишина. Странно. Мне это нихера не нравится. Где детка, блядь? Обуви ее нет, куртки на вешалке тоже…
Хватаю телефон, звоню ей — не берет. Это что за расклад?!
Хочу написать ей и тут вижу непрочитанное сообщение. Пропустил его, почему-то не пришло мне уведомление, ну или я просто так занят был, что не заметил.
«Тимур, у меня на вечер планы появились, не теряй, буду часов в восемь»
Что?!
Какие. Нахуй. Планы.
И где она?! Сейчас уже девять.
Звоню детке еще раз. Эффекта ноль.
Хватаю обратно ключи, хлопаю дверью и спускаюсь вниз.
Где она может быть? Куда могла поехать? Надо вначале к ее семейке наведаться, вдруг у детки родственные чувства проснулись. Если там пусто, буду искать номер той мелкой рыжей заразы, с которой Оля общается. У этой девки точно шило в одном месте, и она вполне могла мою детку куда-то уволочь.
Но вот к чему я точно не готов, так это к тому, что едва я вернусь на парковку, как туда подъедет слишком знакомая мне тачка — белый кайен, за руль которого один мой друг садится, когда ему неохота гонять на своем синем Макларене.
Но хули Ник тут забыл? Он вроде даже не в курсе, где именно я живу. Я так-то не любитель звать к себе гостей.
Но я даже не успеваю додумать эту мысль до конца, потому что открывается дверь машины Ника и там сидит… детка. Моя детка!
Она испуганно хлопает глазами, увидев меня, и пытается улыбнуться:
— Тимур… а что ты здесь…
Внутри мгновенно вскипает чистая бешеная ярость. Во рту вкус крови, и кулаки сами собой сжимаются. Дикой первобытной ревностью, словно скачком напряжения, мне выжигает мозги, вышибает пробки, и я рычу, словно зверь. А затем бросаюсь к улыбающемуся Нику, который как раз вылезает из тачки.
— Соболь, здорово! А мы…
Договорить он не успевает, потому что от меня ему прилетает в челюсть удар такой силы, что Ника отбрасывает к тачке и он бьется головой об машину.
— Тимур! — кричит Оля. — Ты с ума сошел?
— А ну отошел от него, долбоеб, — вдруг вопит пронзительный голос, дверь со стороны заднего сиденья распахивается и оттуда выскакивает мелкая рыжая. Олина подружка.
Теперь уже я в охуении смотрю на нее и даже не сопротивляюсь, когда мелкий кулачок врезается мне под ребра. Тем более что потом она все равно бросается к Нику, который очумело трясет башкой и смотрит на меня непонимающим взглядом.
— Ник! Ты как? Больно? Голова кружится? — суетится она и прикладывает свою ладошку к его опухшей скуле так, как будто имеет право так делать.
А Оля смотрит на меня так, будто я во всех смертных грехах виноват.
Что тут, блядь, происходит?! Я нихера не понимаю.
Глава 21. А поговорить?
Тимур
— Чтобы я еще раз стал тебе помогать, — бормочет Ник, убирая от себя руки рыжей девчонки. — Да, отстань, Алис, все со мной нормально. Иди в машину.
— Не пойду!
— Алиса! — он повышает на нее голос и тут же морщится, потирая затылок. — Твою ж мать…
— Как ты за руль сейчас сядешь? — грубовато говорю я, чувствуя себя виноватым. — Вдруг у тебя сотрясение?
— А это тебя, скотина, спросить надо. Какого хрена ты мне двинул, а?
— Сорян, так вышло, — бурчу я неловко. — Детка, иди домой. Я отвезу Ника и вернусь.
— Домой? — приподнимает Ник бровь. — Ну ничего себе.
— Молчи, а, — раздраженно говорю я.
Оля, игнорируя меня, обнимается с рыжей Алисой, сдержанно благодарит Ника за то, что он ее подвез, и гордо удаляется в сторону подъезда, так и не сказав мне больше ни слова. Чисто английская королева!
— Поехали, — вздыхаю я, усаживаясь на место водителя.
— А обратно ты как?
— На такси, как еще.
— А чего это Соболь будет вести? — возмущенно вопит рыжая, когда Ник присоединяется к ней на заднем сиденье. — Почему не я?
— Потому что ты мои машины больше не берешь.
— С чего бы? На твоем драгоценном Макларене после меня ни царапинки.
— Тебе напомнить, что вообще-то ты своровала ключи от него?
— Не своровала, а позаимствовала. Кто ж виноват, что ты их бросаешь где попало!
Они так привычно переругиваются, будто делают это не в первый раз. И я снова понимаю, что ничего не понимаю.
— Ник, куда этот балласт завозить? — спрашиваю я, имея я виду рыжую.
— Туда же, куда и меня, нам на один адрес, — отзывается он.
Чего?!
Когда подъезжаем к огромному особняку Яворских и заруливаем на парковку, Ник отправляет рыжую в дом, несмотря на все ее вопли и сопротивления, а затем поворачивается ко мне.
— Спрашивай, Соболь, — разрешает он, потирая затылок. — У тебя явно есть ко мне вопросы.