Нона - Кинг Стивен. Страница 2

Кто-то дернул меня за рукав. Я повернул голову. Она! Пересела на свободный табурет. Это лицо вблизи почти ослепляло. Я расплескал кофе.

— Извините. — Голос у нее был низкий, почти атональный.

— Вина моя. Я еще не чувствую пальцев. — Мне…

Она умолкла, видимо, не зная, что сказать. И вдруг я понял, что она чего-то отчаянно боится. И вновь на меня нахлынуло то же чувство, которое я испытал, едва увидел ее, — желание защищать ее, заботиться о ней, успокоить ее страх.

— Мне нужна попутная машина, — договорила она торопливо. — А попросить кого-нибудь из них я боюсь. — Она еле заметно кивнула в сторону алькова.

Как мне объяснить вам, что я отдал бы все на свете, лишь бы иметь возможность ответить:

«Ну, так допивайте кофе, моя машина у самой двери».

Какое-то безумие утверждать, что я испытывал такое чувство, когда она мне и десяти слов не сказала, как и я ей, но было именно так. Глядеть на нее было, словно глядеть на Мону Лизу или Венеру Милосскую, которые вдруг ожили. И было еще одно ощущение: будто в темном хаосе моего сознания зажгли мощный прожектор. Было бы куда легче, если бы я мог сказать, что она была податливой девчонкой, а я — большой ходок по женской части, находчивый остряк и обаятельный говорун, но она не была такой, а я не был таким. Я знал только, что не могу дать ей то, в чем она нуждается, и у меня разрывалось сердце.

— Я голосую, — сказался ей. — Полицейский прогнал меня с шоссе, а сюда я зашел, только чтобы согреться. Мне так жаль.

— Вы из университета?

— Был. Бросил сам, прежде чем меня выгнали.

— И едете домой?

— Дома у меня нет Я вырос в приюте. В колледж поступил только потому, что получил стипендию. И все испортил. А теперь не знаю, куда еду.

История моей жизни в пяти фразах. И нагнала на меня уныние.

Она засмеялась— и меня обдало жаром и холодом.

— Выходит, кошки из одного мешка.

То есть мне показалось, что она сказала «кошки». Так мне показалось. Тогда. Но с тех пор у меня было время подумать, и все больше и больше я думаю, что сказала она «КРЫСЫ». КРЫСЫ из одного мешка. Да. А они ведь совсем не то же самое, ведь верно?

Я как раз собрался блеснуть своим талантом собеседника, сказать что-нибудь остроумное, вроде «Да неужели?», но тут на мое плечо опустилась чья-то рука.

Я оглянулся. Один из водителей, устроившихся в алькове. Его подбородок зарос белобрысой щетиной, а изо рта у него торчала деревянная кухонная спичка. От него несло машинным маслом. и смахивал он на персонажа комикса.

— Думается, кофе ты нахлебался, — сказал он.

Его губы сложились вокруг спички в улыбочку. И у него оказалось множество очень белых зубов.

— Что?

— Ты тут все насквозь провонял, парень. Ты же парень, а? Сразу ведь и не разобрать.

— Вы и сами не роза, — сказал я. — Чем вы после бритья пользуетесь? Одемазут?

Он хлопнул меня по щеке ладонью. Передо мной заплясали черные точки.

— Без драк, — сказал раздатчик. — Если хочешь из него отбивную сделать — валяй, только за дверью.

Он кинулся на меня, размахивая кулаками. Я, отбил правый, а левый задел меня по скуле, но я ничего не почувствовал и тут же ударил его ногой в живот. Дыхание вырвалось у него из легких белым облаком. Он попытался попятиться, кашляя и держась за живот.

Я забежал ему за спину, все еще хохоча — будто где-то деревенский пес лаял на луну, — и трижды его ударил, когда он еще и на четверть не обернулся. По шее, по плечу и в одно красное ухо.

Он взвыл, и одна из его машущих рук задела меня по носу. Владевшая мной ярость взорвалась атомным грибом, и я опять ударил его ногой как мог сильнее и выше. Он взвизгнул в окружающий мрак, и я услышал треск сломавшегося ребра. Он осел на щебень, и я прыгнул на него.

Один из водителей, давая показания в суде, сказал, что я был точно дикий зверь. Чистая правда. Я мало что помню об этой драке, но ясно помню, что рычал на него, как дикая собака.

Я уселся на нем верхом, обеими руками ухватил по пучку его сальных волос и принялся возить его лицом по щебню. В бесцветном свете натриевого фонаря его кровь казалась черной, точно у жука.

— Господи, хватит! — заорал кто-то.

В плечи мне вцепились руки и оттащили меня. Вокруг закружились лица, и я начал бить по ним.

Водитель пытался уползти. Лицо его превратилось в кровавую маску, из которой выглядывали остекленевшие глаза. А я бил по ним ногами, увертываясь от тех, кто пытался меня схватить. И удовлетворенно крякал всякий раз, когда пинок достигал цели.

Защищаться он уже не мог. И только стремился уползти. При каждом моем пинке его веки плотно смыкались, как у черепахи, и он замирал на месте. А потом вновь начинал отползать. Вид у него был дурацкий. Я решил, что убью его. Запинаю до смерти, а потом убью их всех… всех, кроме Ноны.

Я пнул его еще раз, он перевернулся на спину и посмотрел на меня помутившимися глазами.

— Сдаюсь! — прохрипел он. — Я сдаюсь. Не надо. Не надо…

Я встал рядом с ним на колени, и щебень впился мне в кожу сквозь тонкие джинсы.

— Ну вот, красавчик, — шепнул я. — Получай свою пощаду.

И обеими руками вцепился ему в горло. Они прыгнули на меня втроем и сбросили с него. Я поднялся на ноги, все еще улыбаясь, и двинулся на них. И они попятились — трое здоровенных детин, позеленевшие от страха. И тут оно отключилось.

Просто отключилось, и теперь на автостоянке «У Джо» остался просто я, тяжело дыша, полный тошнотного ужаса.

Я повернулся и посмотрел на столовую. Девушка стояла там; красивые черты ее лица озаряло торжество. Она подняла сжатый кулак к плечу в приветственном жесте, точно чернокожие ребята на тех Олимпийских играх.

Я повернулся назад к распростертому на щебне человеку. Он все еще пытался отползти, а когда я подошел к нему, у него от ужаса закатились глаза.

— Попробуй тронь его! — крикнул кто-то из его друзей.

Я растерянно посмотрел на них.

— Очень сожалею… я не хотел… не хотел его так покалечить. Разрешите мне помочь…

— Катись отсюда, слыхал? — сказал раздатчик. Он стоял перед Ноной на нижней ступеньке, сжимая в правой руке жирную лопаточку. — Я звоню в полицию.

— Эй, послушайте, он же первый начал, он сам…

— Поговори еще у меня, извращенец чертов! — сказал он пятясь. — Я одно знаю: ты чуть этого парня не прикончил. Я звоню в полицию! — И он шмыгнул внутрь.

— Ладно, — сказал я, ни к кому не обращаясь. — Ладно. Очень хорошо. Ладно.

Свои сыромятные перчатки я оставил у стойки, но идти за ними было бы неумно. Я сунул руки в карманы и зашагал назад к шоссе. Шансов, что меня возьмет какая-нибудь машина, прежде чем меня заберут полицейские, было н больше, чем один на десять, решил я. Уши меня уже немели от холода, меня тошнило Милый вечерок, ничего не скажешь.

— Погоди! Э-эй, погоди!

Я обернулся — она бежала ко мне, волосы развевались у нее за спиной.

— Ты был удивителен! — сказал она. — Просто удивителен!

— Я его сильно покалечил, — сказал я угрюмо. — Никогда раньше со мной такого не было.

— Жалко, что ты его не убил.

Я заморгал, глядя на нее в белесом свете.

— А ты бы слышал, что они говорили обо мне, до того как ты вошел. Хохотали, смачно так и сально — ха-ха-ха, поглядите-ка, давно стемнело, а девчоночка еще гуляет. Куда направляешься, золотце? Может, подвезти? Я тебя прокачу, если дашь прокатиться мне. Сволочи!

Она оглянулась через плечо, словно могла уничтожить их, метнув молнию из темных глаз. Но тут она обратила эти глаза на меня, и вновь будто у меня в мозгу включился прожектор.

— Меня зовут Нона. Я с тобой. — Куда? В тюрьму? — Я обеими руками вцепился себе в волосы. После такого первая машина, которая нас возьмет, наверняка будет полицейской. Этот тип всерьез решил вызвать полицию.

— Голосовать буду я. А ты спрячься позади меня. Для меня они остановятся. Для девушки они остановятся, если она хорошенькая.

Спорить с ней не приходилось, да я и не хотел. Любовь с первого взгляда? Может и нет. Но что-то было. Ловите эту волну?